I-I (1/1)
То утро было солнечным, тихим, а в ветвях пели нахальные птицы.Казалось, всё это сулило что-то хорошее, мирное и доброе, но судьба распорядилась по-своему...В половине девятого утра, когда юная Милена Редбайрдт, северянка крови, поднялась после завтрака в свою комнату, чумазый мальчишка-гонец принёс записку, которую маленькая служанка Элиза тут же отдала хозяйке и застыла в дверях, сгорая от любопытства.
Пока девушка читала, на её лице не отразилось ни единого чувства, и Элиза всё-таки решилась спросить:- Госпожа Милена, а чего вам пишут-то?Девушка поглядела на служанку странным, словно бы замутнённым взглядом.- Элиза, передай остальным, - спокойно произнесла она, - что на некоторое время хозяйкой в доме остаюсь я, поскольку матушка волею судьбы оказалась в Лечебнице Храма Изначального Света.Казалось, девочка даже забыла, как дышать. Она стояла, не в силах ни сдвинуться с места, ни что-либо сказать, шокированная новостью.- Иди, Элиза. Мне нужно побыть одной,- утомлённо произнесла юная Редбайрдт. Её голос едва заметно дрожал, с трудом сдерживаемые слёзы рвались наружу......Значит, вампир. Тот самый, что некогда бесчинствовал в бедных кварталах. Никто не мог ничего сделать, чтобы уничтожить его - никто, кроме ведунов, которые в Ивеллу захаживали крайне редко.Бессилие.Милене не хотелось даже представлять, на что похожа рана на шее её матери. Девушка боялась расплакаться, а этого гордая северянка не могла себе позволить. Что толку в слезах?Прежде всего нужно было предупредить тётушку Катринетту, ближайшую и единственную родственницу их семьи. Несмотря на то, что жила Катринетта не особенно далеко, выходить из дома Милена не хотела. Покинуть надёжную обитель ей, раздавленной неожиданным ударом, казалось невозможным. Ко всему прочему, северянка втайне ожидала новой записки. Поэтому девушка взялась за перо... Каждое слово письма давалось ей с трудом, но северный темперамент взял верх, и вскоре почтовый голубь был отправлен, а Милена заперлась с книгой в кабинете отца, которого никогда не знала. Впрочем, сие обстоятельство никак не мешало ей пытаться читать, усевшись в самой что ни на есть неподобающей позе, а именно поперёк кресла.
...Тётушка пожаловала ближе к обеду, когда Милена отчаялась уже развеять тоску, глядевшую на неё даже с книжных страниц. Катринетта вошла в кабинет бесшумно - по старой привычке, давно ставшей её второй натурой.Катринетта приходилась Милениной матери сводной сестрой; её мать, зеленоглазая жительница Запада, умерла при родах, а отец женился на такой же, как он, чистокровной северянке, сумевшей утолить его боль и развеять по ветру скорбь. От отца Катринетте достались и черты лица, и серебристые волосы, и белая кожа - но глаза женщины были так же зелены и глядели так же пронзительно, как и глаза её матери.- Милена?Услышав зов, девушка мгновенно села как подобает, отложила в сторону книгу и поздоровалась:- Здравствуйте, тётушка. Присаживайтесь, пожалуйста.- Я получила твоего голубя, - неторопливо начала Катринетта, усаживаясь в кресло, - и намерена заявить, что забираю тебя к себе. Отлично понимаю, почему ты не приехала ко мне сразу. Ждала ещё каких-нибудь известий, верно? Или попросту не хотела покидать дом?Милена подавила в себе возмущение и спокойно произнесла:- И то и другое, тётушка. Но разве Вы считаете меня недостаточно взрослой для того, чтобы жить в поместье одной в отсутствие матери?- Я считаю, что ты здесь зачахнешь с тоски, - неинтеллигентно отрезала Катринетта.Возражений против столь безапелляционного заявления у девушки не нашлось.