13. (1/1)

Вы не поверите, но я сделала это! Я дописала эту дурацкую главу. Думаю, еще части две-три и прощай моя любимая "Катерина".Прошу сразу извинить за опечатки и ошибки, я ленивая задница, мне лень, а бета так и не нашлась. Если есть желающие, прошу пишем мне сюда: http://vk.com/karakaraeva с пометкой, что Вы потенциальная бета.В общем, люблю-целую, читайте))Ваша текила.

13.Кристина меряет мою комнату шагами, запустив пальцы в волосы. Видимо, голова её действительно болит сильно. Я усмехаюсь, когда она, подцепив высокую вазу для цветов, прикладывает её ко лбу.- Так значит, она сама это затеяла? – подруга закатывает глаза. Её лицо бледное, практически зеленое.- Угу. Она сама начала, - я киваю, прижимаяк грудиподушку, на которой спала Катерина.

- Это мило, - фыркает Кристина, опускаясь на пол.Лицо подруги вытягивается еще сильнее, черты заостряются, она зеленеет на глазах. Меня саму начинает мутить от вида девушки, которая вот-вот собирается вывернуть свой желудок на мой пол.- Кто ж тебя пить заставлял?! – я тащу таз из ванной, а Кристина прикидывается мертвой. Или не прикидывается…Она обнимаеттазик, я держу её всклоченные волосы, спутанные, на ощупь напоминающие солому.- Я больше никогда не буду пить! – торжественно заявляет подруга,очередной раз сгибаясь над тазом. Я закатываю глаза.Катерина суетится на кухне. Ставит чайник, мешает салатик в глубокой тарелке. Мне же было приказано сидеть на заднице ровно, иногда заглядывая в спальную, чтобы проверить Кристину с уже порозовевшими щечками.- Как удачно, что мы смотались раньше, чем они начали пить вино, - девушка вздыхает, наливая мне зеленого чая.Я пожимаю плечами.Кристина мастер напиваться. Она может пить и не пьянеть, она обожает состязаться с парнями в ?кто кого перепьет? и вообще, Кристина слишком развязная и вульгарная, но чтобы напиваться до такой огуречно-зеленой стадии, это впервые. И меня это пугает.- Не переживай. Такое случается с каждым, - Кэт улыбается солнечно, тепло, и мои губы невольно тянутся в ответную улыбку. – Давай пока фильм посмотрим?Катерина обнимает меня, её губы едва касаются моей шеи. Так легко, так тепло и так волшебно. Мне хочется, чтобы каждый прожитый день был таким, чтобы каждое утро открывать глаза и видеть её – мою Катерину. Я даже согласна смотреть ?Мистер и миссис Смит? каждый день по нескольку раз, только бы время остановилось, замерло.Она тянется руками к моему лицу, целует губы. И тысячи разных всполохов врываются яркими букетами в моем мозгу, настоящий фейерверк. Это слаще даже самого засахаренного леденца, вкуснее грейпфрутов, нежнее прикосновения самого дорого шелка на свете. Это безумное чувство, которое раскрашивает меня изнутри невообразимо ярко.- Ну, прям картина маслом! – Кристина улыбается.Катерина стремительно краснеет, прикрывая рот ладошкой, я только фыркаю, отмечая здоровый цвет лица подруги.- Как ты?- Примерно как ты, только хочу жрать! – Кристина падает на диван, вклиниваясь между мной и Кэт. – Ни, приготовь что-нибудь!Подруга улыбается широко и лукаво. Она похожа на нашкодившего котенка. Только на очень наглого нашкодившего котенка.- Салатик? – Катерина подхватывает улыбку моей подруги, и на секунду мне кажется, что я ослепну от передоза света в комнате.Кристина кивает.- О, это же душенька Бред. Я бы ему вдула! – подруга подкладывает под голову подушку, разваливаясь на диване. Я фыркаю, а Катерина топает на кухню, счастливо улыбаясь.- С тобой точно все хорошо? – я разглядываю тени под глазами Кристины.- Со мной все хорошо, милая. Я клянусь. Давай лучше посмотрим фильм, - она кивает мне, улыбаясь во весь рот.На улице гремит. Начались те самые летние дожди, когда город поласкает так, что потом, кажется, что мы почти утопли. Прям как Атлантида.Катерина сидит на стуле, раскачивая его ножки, и смотрит в окно, намываемое дождем. В магазине сумрачно, но светмы решили не включать. Мне нравится сидеть в потемках, а Кэт все равно занята созерцанием дождя.- Я когда была маленькой, думала, это души умерших плачут, - девушка поворачивается ко мне. Лицо у нее какое-то печальное, грустное, посеревшие, как небо.Я закрываю книгу, которую читала. Мне хочется обнять её, но что-то в лице Катерина говорит мне о том, что лучше сейчас к ней не подходить. В душе у нее что-то происходит.- Моя мама умерла, когда мне было семь, - взгляд Катерины скользит по стеллажам с книгами. Её большие зеленые глаза становится такими темными, почти неотличимыми от сумерек. – Она просто взяла и умерла. Пустила себе пулю в рот. Представляешь? Вот так просто. Бабушка говорила, что мать просто не справилась с собой, что была зависима от наркотиков, и таким способом решила, спасти меня от.… В общем, она застрелилась из-за меня.Я прикусываю губу. Кэт никогда не говорила о своей семье. Да, я видела её брата, но и о нем почти ничего не знаю.- Мы с Эриком ждали её вечерами с работы. Думали,вот сейчас она придет и натрет нам щеки своим мехом, как всегда это делала. От нее будет пахнуть апельсинами и духами, а под глазами будут все те же неисправные тени от недосыпания. Мы думали от недосыпа, - Катерина ловит мой взгляд, и губы её дергаются. – Наша мама была рыжей, худенькой и высокой. Она была красивой, дома у нас была своя библиотека, где она складывала книги в алфавитном порядке, а еще мы каждый день смотрели черно-белое кино. Мама любила ?Завтрак у Тиффани? больше всех других.У меня воздух в легких скрутило. Худая, рыжая, высокая. Я сжалась внутри вся в комок,мне начало мутить. Любит книги. Но ведь это не я. Катерина же не искала себе замену матери во мне? Верно? Не искала же?!- Не делай такое лицо, Нина, - Кэт печально улыбается, опуская ресницы. – Сначала, когда я только увидела тебя в автобусе, я подумала, что мы могли бы подружиться, что, возможно, со времен ты станешь мне отлично подругой, которая будет заменой маме. Но ты не стала!Я вскакиваю. Не знаю как, но через занавес обжигающе соленых слез я вижу испуганные глаза Катерины. Она тоже встает. Лицо её перекосилось от страха, глаза стали еще шире, еще темнее. Она тянет ко мне руки, она берет мое лицо в ладони и стирает большими пальцами мокрые дорожки.За окном гремит и сверкает. Из-за розовой молнии её лицо становится странным, как будто фарфоровым.- Нина! Нина, ты не замена моей маме! Нина, ты же другая, ты даже не похожа, - она целует губы, щеки, лоб и нос.Ей приходится встать на носочки, чтобы дотянуться до моего лица. – Ниночка, глупая, ты же другая. Ты же моя.Её тонкие руки обвиваются вокруг моей шеи. Я слышу, как она плачет, как её теплые слезы мочат мою тонкую блузку. Я вижу, как в магазин заходит женщина с ребенком, они мокрые от дождя. Малыш выжимает длинные рукава рубашки, а женщина, проталкивает его вглубь, к стеллажам, косо наблюдая за нами.- Нина, прости меня. Прости меня, - шепчет мне в ключицу Кэт.- Прощаю, Катерина. Отпусти, у меня покупатели, - я легко касаюсь губами её волос, и она отступает. Её губы поджаты, глаза мокрые, я улыбаюсь ей, вытирая свое лицо. – Все хорошо.У Кристины глаза огромные. Она бегает по дому как будто её укусила бешеная собака.

- Нина! Это же невозможно! Этого просто быть не может! – её лицо вытягивается, когда она смотрит на меня. Темные волосы растрепаны, глаза размазаны. Видимо, рыдала она не один час. – Такого просто не может быть! Не может же?Я хлопаю глазами. О чем она? Чего быть не может?Я пришла двадцать минут назад. Кристина встретила меня в одной длинной рубашке с всклокоченными волосами и красными от слез глазами. Она затолкала меня в гостиную и убежала в ванную, вернулась оттуда в еще более худшем виде.

- Кристина! Что случилось? – я пытаюсь схватить её за руку, но подруга бегает по комнате с такой скоростью, что её запястье просто проскальзывает через мои пальцы.Девушка замирает на секунду, сжимая рубашку на животе, комкая ткань между пальцев, смотрит прямо перед собой. Глаза как у куклы, неживые.

Я вздыхаю.- Что не так?Она поворачивает ко мне лицо, как механическая игрушка. Открывает рот и тут же его закрывает.- Нужно позвонить Саша. Телефон. Где мой телефон! – она кидается от дивана к комоду и обратно.

- Зачем мы будем звонить Саше? – я протягиваю свой, Кристина лихорадочно тыкает в сенсор.На минуту вся квартира погружается в немую тишину. Только Маркиза царапает когтями паркет, топая к нам из кухни. У собаки вид тоже какой-то перепуганный.- Саша? – выдыхает Кристина в трубку. – Саша, это я, Кристина. Саш, помнишь, что я тебе говорила? Забудь к чертям. Меня где-то жестоко наебали, - она прикусывает губу, слушая ответ.– Да, Саш. Да. Я не шучу. Правда. Я беременна.Я слышу, как моя челюсть со звоном падает на пол.

- Что?! – визжу я, и не сразу осознаю насколько громко.- Да, Нина. Врачи поставили мне неправильный диагноз, - она протягивает мне телефон, складывая руки на груди.

- Но за один вечер не беременеют! – снова визжу я.- За вечера – да, за две недели, даже очень, - подруга садится рядом со мной, подтягивает колени к груди. – Тогда, когда вы поругались с Катериной, тогда мы с Сашей. Ну ты поняла, да?Я киваю, прокручивая все дни в голове. Мы пили, много пили, много курили. Сколько еще раз Саша и Кристина успели заняться сексом, пока мы все были заняты сами собой?! Черт, да это же Кристина, чему я удивляюсь!-И что теперь? – я смотрю на Маркизу, которая положила голову на колени хозяйки.- Саше едет сюда. Вот и решим, - она чешет уши собаки, жуя губы.Я хлопаю ртом. Сегодня просто день сюрпризов! Я фыркаю, натягиваю простую кофту и ухожу, хлопая дверью. Без зонта.Дождь льет стеной, холодный, противный. Но зато хорошо промывает мозги. Мне сейчас просто необходимо, чтобы кто-нибудь меня прополоскал. Я вижу такси, оно тормозит радом со мной. Оттуда выскакивает Саша. Я думала, он будет испуганный, всклокоченный, но он выглядит спокойным, даже улыбается мне, я лишь поджимаю губы, иду мимо.Катерина, которая нашла во мне мать. Кристина, которая залетела от друга Кэт. Это ведь не мои проблемы, почему тогда меня мутит от них? Почему мне хочется упасть на асфальт и проблеваться? Меня где-то накололи, где-то обманули. Не может быть такого. Не может!

Я чувствую, как глаза щиплет. И больно внутри. Там внутри разворачивается бездна, дыра, пустота. Черная и глубокая.

Меня тошнит.Может, я тоже залетела.Только от сегодняшних новостей.Блядство.Где сигареты?Просыпаюсь я не дома. Точнее дома, но не во своем. Я у мамы. Её большой светлый дом можно узнать из тысячи. Потолки не белые, как везде, а пастельные, кремовые, немного розоватые, зависти от комнаты. В моей комнате красивый цвет потолка – кофейный. Я всегда любила эту комнату.В комнате пахнет дорогим кофе и мамиными духами.

- Мам? – я не отрываю взгляда от потолка. Что-то шевелится в кресле. Конечно, она рядом.- Кто такая Катерина? Она звонила сегодня всю ночь? – теплый, баюкающий голос мамы.

- Никто. Отключи телефон, - мне хочется натянуть одеяло так, чтобы не видеть никого, и никто не видел меня.- Уже, - мама протягивает руку, гладит меня по волосам. – Отец поехал за грейпфрутами.Я улыбаюсь, смотрю на мать. Она красивая без макияжа. Родная такая. Волосы собраны в обычный, домашний хвост, руки, не унизаны кольцами, да и обычный белый халат, немного собирающийся на груди. Она такая родная, такая домашняя.Я падаю в нее руки. Пустота внутри меня звенит, а я реву, как десять лет назад, когда она первые меня поймала за курением. Мне хочется просить у нее прощенья, но из груди только вырываются булькающие звуки. Все болит внутри, ноет, ломается. А мама улыбается, гладит по волосам. Она уже простила, я знаю. Она всегда прощает.- Чтобы не случилось, милая, Ни, ты моя дочь. Я люблю тебя, - шепчет мне на ухо мама, целуя в висок.