Заключение (1/1)
Что такое любовь?
— Это — зубная боль в сердце.(с) Генрих ГейнеСебастьянНастолько тяжело не было никогда.
Когда понимаешь, что слишком далеко зашел, и пути назад перекрыты. Когда знаешь, что именно этим все и закончится, но все равно наивно веришь, в непостоянную Леди Надежду и отмахиваешься от надвигающейся реальности.Когда понимаешь, что зашел слишком далеко, чтобы отступать, а дорога, что впереди, отмечена клеймом смерти.Ты понимаешь это, и, все же, отказываешься верить, до последнего. Даже последний твой вздох сопровождается улыбкой, медленно угасающим взглядом, наполненным мутным дымом. Ты совершенно обезумел и перестал воспринимать что-либо, кроме своих желаний. Безумец, какое чувство вело тебя по этому пути?
Я испытал наслаждение, выворачивая тебе внутренности твоим же кинжалом. Медленно, сантиметр за сантиметром, вонзая холодную сталь в твое тело, вдыхая почти забытый запах крови, высасывая из тебя душу, и тут же выплевывая ее. Ничего более омерзительного не пробовал.
Ты отобрал душу, принадлежащую мне, ты вмешался в мою игру, я не потерплю этого. Не люблю проигрывать, все эти годы я горел желанием забрать душу мальчика, но, ты сделал это раньше. Я уничтожил тебя, твою душу. Проклятый Синигами, как же ты мне надоел. Твоя душа окрасилась пеплом, рассыпалась, растворилась.
ВилльямГрелль Сатклиф, ты хоть понимаешь, что натворил? Кажется, ты совершенно не осознаешь, на какой путь встал. Для тебя это плохо кончится, я неоднократно предупреждал тебя. Но, ты лишь отмахивался, глупый. Ты сам себе вырыл яму, сам себе навредил. Неужели, ты настолько сильно хочешь этого… Я не могу, это же омерзительно! Демоны, ниже нас, они — ничто. Но ты… Тебя не останавливало это, тебе было безразлично.Ты становился все более неконтролируемым, нервным. Обворожительная улыбка сменилась хмурым, задумчивым выражением. Вместо работы, ты только и думал об этом мусоре, этом демоне. Прекрасно видя твое состояние, я выделил тебе свой кабинет в качестве нового рабочего места. Ты почти не следил за собой, стал еще более бледен, чем раньше, перестал обводить черным карандашом свои изумрудные глаза. Постоянно покусывал кончик большого пальца, не волнуясь о том, что кусаешь дорогой шелк, из которого сшиты перчатки. Через пару недель я заметил в мусорном ведре пару тряпиц, в которых узнал твои любимые перчатки. Красный лак на ногтях почти стерся, и ты перестал их подкрашивать. Всё самое важное неподвластно мысли. Мы должны трепетно носить его в своем подсознании, подобно собственной тени.Никогда бы не подумал, что демон будет настолько сильно волновать тебя.
В конце концов, я не выдержал, и высказал Сатклифу все, что думаю об этом Себастьяне.— Не смей говорить о нем! – истеричный визг Сатклифа сопровождался звонкой пощечиной. Раньше он никогда не позволял себе такой вольности. А я не успел ничего понять — щека горела, жгло, до такой степени, что вот-вот слезы хлынут из глаз. И ничего кроме обиды, горькой обиды. Это был шок для меня.Я знаю, я не имел прав на него, но все, же чувствовал себя преданным. Я как мог, изо всех сил, улыбался каждый день.
Поверь мне, я так хочу, чтобы там, внутри меня, в груди, ничего не болело, чтобы я не задыхался по ночам от собственных слёз во сне.
Тебя больше нет.Грелль.
Моя роза. Моя восхитительная черная роза, как же это больно. Умопомрачительно, страшно, невыносимо больно. Но, какое же наслаждение — видеть на твоем лице чувства. Хоть какие-то чувства по отношению ко мне, я так сильно хотел этого. Я никогда не мог пробраться дальше твоей бездушной улыбки, наполненной фальшью. Плотная завеса стояла в твоей душе, твои чувства скрыты, меня ты никогда не замечал. Я был безумно счастлив, когда на твоем лице проступила злоба. Адреналин в крови возбуждал, твоя дьявольская улыбка лучилась опасностью, страхом. Пальцы дрожали, от плохо контролируемой ярости, подрагивали.
Эта рвущая боль… Пронзить меня собственным кинжалом. Никогда бы не подумал, что умру от своей же ?косы смерти?. Смерть — она так, на всякий случай. Просто страховка, запасной выход, который есть, но, о котором даже не вспоминаешь. Это моя личная смерть, такой — ни у кого больше нет. Потому что, я ее сам выдумал.До этого момента я не вспоминал об этом потайном выходе. И смерть смеялась надо мной, ведя меня под руку во тьму. А я улыбался, держа в свободной руке черную розу, вдыхая восхитительный аромат ненависти.Я безумен, я сам захотел этого.