2 (1/1)

Похороны Чарльза стали для Гарриет потрясением — только когда комья земли застучали по крышке гроба, она осознала, что рядом уже нет и никогда больше не будет ее милого супруга, ее любимого Чарльза. Почти десять бесконечно счастливых лет они были вместе – и теперь ее жизнь окончена. Она едва нашла в себе силы выдержать до конца этот ужасный день, не лишаясь чувств. Единственное, что, казалось, удерживало Гарриет на грани рассудка, это осознание того, что пока рядом мистер Эллиот, стоит зачем-то жить.— Ах, миссис Смит, примите мои глубочайшие соболезнования, — устало, но благожелательно произнесла миссис Эллиот, помогавшая Гарриет. — Вы всегда можете положиться на нас.Гарриет кивнула, и миссис Эллиот, еще раз улыбнувшись ей и пожав руку, пошла к двери.— Моя жена ошибается, — равнодушно произнес Уильям, стоило миссис Эллиот выйти за дверь. — Мы в ближайшее время собираемся путешествовать, и ничем не сможем помочь. Ни сейчас, ни когда-либо еще.— Но Уильям, — прошептала Гарриет. — Как? Мой бедный Чарльз назначил вас душеприказчиком…— Миссис Смит, — он скривился. — Мне нет и никогда не было до вас никакого дела. Мы были дружны с Чарльзом, и лишь в угоду ему я поддерживал с вами отношения. Теперь же, когда Чарльза больше нет… Возможно, я изыщу время заняться вашими делами. Прощайте.Гарриет молча смотрела ему вслед, не в силах осмыслить только что услышанное. Нет и не было дела? Все их встречи, все то время, что они проводили втроем — только в угоду отношению к Чарльзу?Гарриет задохнулась, словно слыша, как с громким звоном разбивается вся ее прежняя жизнь. Пребывая в странном отрешенном состоянии она прошла в свою комнату и опустилась на кровать. Нет дела? Нет? Гарриет разрыдалась, упав на кровать. Слезы лились неудержимым потоком, словно могли вымыть из ее души то горе, которое она испытывала с того самого мига, как Чарльз перестал дышать, ту боль, которую причинили слова и жестокое безразличие мистера Эллиота. Характер Гарриет Хамильтон, в замужестве миссис Смит, был таков, что она умела, сосредоточившись на чем-то незначительном, словно отодвигать все, что у иных особ могло вызвать огромное потрясение. Некоторые могли бы счесть это легкомыслием, однако же Гарриет не была легкомысленной. В ней присутствовала та гибкость, которая позволяет принимать, не ломаясь, удары судьбы, и переживать их, не теряя рассудка и воли к жизни. Так в свое время она восприняла порочную связь между мужем и мистером Эллиотом, сейчас же это помогло Гарриет пережить и смерть обожаемого супруга, и предательство его друга, и свою болезнь, ибо вскоре после похорон выяснилось, что бездумные траты и легкость, с которой жили супруги привела к банкротству. Возможно, будь рядом с Гарриет надежный друг, он смог бы сделать так, чтобы какая-то часть от состояния Чарльза Смита сохранилась и позволила бы его вдове вести скромную, но безбедную жизнь. Однако Гарриет осталась одна. Судьба, словно вновь желая проверить ее на прочность, нанесла очередной удар.Ревматизм, превративший пышущую здоровьем и жизнелюбием женщину в калеку, едва было не заставил Гарриет опустить руки. Однако в ее жизни была цель, ради которой стоило продолжать бороться с превратностями судьбы.Придя в себя после похорон и предательства, Гарриет тщательно изучила все письма, бережно хранимые Чарльзом, и уничтожила те из них, которые могли бросить тень на имя ее дорогого супруга, в которых можно было углядеть намеки, которые могли быть истолкованы слишком неоднозначно. Оставшиеся несколько писем Гарриет тщательно хранила. Более того — она вступила в переписку с мистером Эллиотом, и его письма, за холодной учтивостью которых сквозило жестокое безразличие к ее судьбе, тоже сохраняла. Точно зная, чем именно руководствовался мистер Эллиот, вступая в брак, а также полагая, что догадывается о его намерениях в отношении жены и родственников, Гарриет лелеяла надежду отомстить за свои страдания. И ее надеждам суждено было исполниться.За три года, которые Гарриет провела в Бате и во время которых пестовала свою месть, ее характер закалился и окреп. Умение находить во всем светлые стороны позволили вновь наслаждаться жизнью, а сильная воля — бороться с судьбой. И пусть она была лишена возможности самостоятельно передвигаться, но все новости рано или поздно доходили до ее слуха. Добрый ангел, принявший облик няни Рук, с трогательной заботой помогал Гарриет преодолевать новые превратности судьбы, давал пищу для размышлений и разговоров.Размеренное течение жизни Гарриет было прервано приездом в Бат баронета Эллиота и его старшей дочери. Няня Рук находила, что баронет слишком тщеславен, а его дочь — глупа и капризна.— Ах, милая нянюшка, — воскликнула Гарриет. — Если бы тебе довелось узнать Энн Эллиот! Не ты ли говорила, что даже на самой негодящей почве может вырасти чудесный цветок? Так вот, Энн именно такова!Няня Рук, когда ей представился шанс познакомиться с школьной подругой Гарриет, горячо согласилась с ней.— Я полагаю, что правы те, кто считает Энн Эллиот дамой прелестной, хоть никак не цветущей, умеющей властвовать собой, тихой и ровной в обращении.— Это так! — улыбнулась Гарриет. — Она так мила и испытывает во мне такое участие…Гарриет чувствовала, что совсем скоро ее месть осуществится, и ангелом возмездия будет Энн Эллиот. Желая подруге только счастья, Гарриет не могла не думать о том, что само провидение привело семью Эллиотов в Бат. Она с живейшим интересом следила за тем, как развиваются отношения между интересовавшими ее людьми. Она терпеливо ждала наступления того самого момента, когда можно будет нанести удар. И этот миг настал.В городе вовсю судачили о скорой помолвке мистера Эллиота и мисс Энн Эллиот. Гарриет уже готова была написать письмо Энн, когда само провидение привело подругу в ее скромную обитель. Умело подведя разговор к предстоящей помолвке, Гарриет с радостью узнала, что Энн не собирается связывать свою жизнь с кузеном, и, испытывая то торжество, которое способна понять лишь оскорбленная и отвергнутая женщина, поспешила раскрыть глаза подруги на истинный характер мистера Эллиота. Она говорила с той искренностью и горячностью, которые, как ей казалось, давно умерли в ней — тогда, когда мистер Эллиот так жестоко отверг вдову своего друга. Энн с изумлением и негодованием читала письма кузена, и Гарриет, давно уже вынашивающая каждое произносимое слово, с горечью рассказывала о том, как мистер Эллиот все дальше и дальше вел Чарльза Смита по пути к разорению и гибели. Единственное, о чем она умолчала, это была истинная природа отношений между ними тремя — Чарльзом Смитом, Гарриет и Уильямом Эллиотом. Ни слова о горячей, совсем не дружеской любви между мужчинами, ни единого намека на то, что творилось за закрытыми дверьми супружеской спальни. Зато Гарриет в подробностях описала все то, что говорил мистер Эллиот о своих родственниках, о причинах, которые привели его в свое время к браку с первой женой, и о том, какие намерения он имеет относительно будущего семейства Эллиотов.Энн негодовала, горячо сочувствуя подруге, и испросила позволения поделиться всем услышанным со своей дорогой крестной — леди Рассел. Гарриет, прекрасно знавшая о том, какое влияние имеет леди Рассел, поколебавшись для вида, разрешила, с торжеством понимая, что совсем скоро общество отвернется от Уильяма Эллиота. Энн Эллиот, горячо поблагодарив подругу, ушла, а Гарриет, счастливо улыбаясь, позволила себе дать волю чувствам.Новости, как обычно, принесла няня Рук. Она, радостно потирая руки, осведомилась о том, как спала милая миссис Смит, не потревожила ли ее ночная гроза?— Ночная гроза? — удивилась Гарриет. — Я спала так крепко, что даже не заметила ее. Но, нянюшка Рук, я же вижу, что тебе не терпится о чем-то мне поведать! Не томи ни себя, ни меня, рассказывай скорей!Гарриет с удовольствием и удовлетворением слушала рассказ няни Рук — о том, как совсем недавно под благовидными предлогами отказав в визите мистеру Эллиоту, полковник Уоллис отозвался о нем крайне нелицеприятно.— А вчера, — многозначительно покивала головой няня Рук, — миссис Уоллис по секрету поведала мне, что слышала о том, что ему собираются отказать от дома и леди Мэри Маклин, и сама леди Дэлримпл!— Ах, нянюшка, — в волнении вскричала Гарриет. — Как бы я хотела увидеть его сейчас, когда его постигло несчастье!— За чем же стало дело? — ответила ей няня Рук. — День обещает быть погожим, и для вашего здоровья будет очень полезным совершить прогулку в коляске. Конечно, она будет совсем не богатой и без гербов, но вы, моя дорогая миссис Смит, будете лучшим ее украшением!Она помогла Гарриет собраться, и когда пришло время, вместе с кучером наемной коляски усадила Гарриет на сиденье, тщательно укутав больные ноги женщины теплым пледом.Гарриет и не подозревала, что так соскучилась по возможности просто жить, без оглядки на прошлое, без раздумий о том, что ждет в будущем. Просто жить — наслаждаться теплыми лучами, ласкающими щеки, с улыбкой отводить с глаз локон, с которым играет шаловливый ветер. И видеть, как падает тот, кто лишил тебя возможности жить легко и беззаботно.* * *Уильям Эллиот, пытающийся сохранить самообладание после того, как перед ним захлопнулась очередная дверь, вздрогнул и обернулся. В неторопливо проезжающей мимо коляске восседала миссис Смит. На ее губах играла легкая улыбка, а в глазах горел торжествующий огонь.?Я уничтожу вас. Я предприму все меры, чтобы само ваше имя, Уильям Эллиот, вспоминали не иначе как с омерзением. Я приложу все усилия для достижения своей цели.Гарриет Смит, вдова Чарльза Смита, вашего бывшего лучшего друга?.Уильям вспомнил ее последнее письмо и отвернулся, не в силах сдержать обуревающих его чувств. Тогда он лишь посмеялся, а сейчас… Сейчас было поздно что-то менять. Он опоздал почти на три года.