IV-24 (1/1)
Акифуса|Юра. После спасения первого из лап ёкаев. "За что мне сердиться? Ты просто думал, что поступаешь правильно"
- Рикуо-кун!- Кана-тян, Киёцугу-кун, ребята!- Ну ты и опаздывать!- Извини-извини! - обрадованные, взволнованные возгласы её одноклассников.... бывших одноклассников звенят в воздухе.- Акифуса нии-тян, как ты себя чувствуешь? - спрашивает Юра, отстранённо наблюдая за шумным воссоединением отряда Киё на фоне развалин северного крыла Главного Дома Кейкайн, лишь бы не смущать брата, избегающего смотреть ей в глаза.- Ты не сердишься? - вырывается у него совершенно невпопад. Это не похоже на вопрос, скорее - констатация факта, которому сам Акифуса, похоже, никак не может найти объяснения.
Юра не видит сейчас его лица, но отчётливо представляет отчаянный океан перемешанных эмоций, который плещется в глазах юноши, подобно невольным и незамеченным слезам, что блестят сейчас на обломке Ненекиримару.- За что мне сердиться? - пожимает плечами девочка, искоса взглядывая на него - Ты просто думал, что поступаешь правильно. Это всё было ради защиты печати. Кто же мог знать, что тот ёкай...- Он ничего не смог бы поделать, если бы... - горько перебивает Акифуса - ты знаешь, о чём я.Сводный брат опускает голову, и длинные волосы, спадая, окончательно закрывают от Юры его лицо. Акифуса, это живое воплощение спокойствия и мудрости из её детства, человек, всегда находивший нужные и правильные слова, сейчас сам напоминает потерянного ребёнка. Провинившегося ребёнка, которого забыли наказать.И, судя по его неверящему взгляду, который то и дело вновь обращается на Ненекиримару, Акифуса уже успел с лихвой заполнить этот пробел самостоятельно, окончательно уверившись в своей никчемности. Глупо. Это кажется странным и несправедливым, ведь ответ очевиден. Настолько очевиден, что Юра на несколько секунд теряется, не зная, как реагировать на непонимание такой простой истины. Вполне логичным кажется разозлиться, но измученный вид Акифусы не оствляет ей никакой возможности для злости. Разве что на себя, за то, что не смогла заслужить его доверия раньше, позволив зависти и сомнениям войти всердце второго сына семьи Ясо....- Вот именно, что знаю!- наконец, убеждённо отвечает Юра- Такое могло произойти с любым из нас - всех Кейкайн с рождения учат стремиться к вершине, и меня.... - продолжения не требуется, они оба понимают, о чём речь.
- Но кажется, от страстипервенстваты свободна... - замечает Акифуса, поднимая взгляд, и что-то похожее на прежнюю улыбку впервые за эти дни отражается в его глазах.- Ну...- юная оммёдзи невольно замолкает: всё-таки, вслух она никогда ничего подобного не говорила, опасаясь насмешек и обвинений в излишней сентиментальности, но потом решается: "Акифуса нии-тян не некоторые, ему можно...".Не нужно даже уточнять, что под "некоторыми", имелся в виду Рюдзи. Как раз сейчас он устраиваетсяпоудобнее, пытаясь занять наблюдетельный пост за крупным обломкомстены неподалёку - видимо, чтобысамому проконтролировать процесс примирения непутёвых родственников.Крах его надежд в лице Хидэмото 13-го следует незамедлительно, успешно отвлекая главного (или уже не главного?) хитреца семьи Кейкайнкакой-то, несомненно, очень срочной беседой. Юре даже жаль, что с места, где стоят они с Акифусой,видно только мельтешение широкихрукавов одеяния их хэйанского предка - на физиономию Рюдзи нии-тяна она бы тоже посмотреть не отказалась. Издали, конечно же.... - Я знала, что должна...- продолжает она - что обязательно стану самой сильной, но... без моих братьев я бы никогда не справилась. - девочка ободряюще улыбается, осторожно касаясь перебинтованной руки, всё ещё сжимающей останки меча Нурарихёна.- А что касается должности... Лучше, чем у дедушки это всё равно ни у кого не получится, правда ведь?.. - непрошенные слёзы вновь дают о себе знать, и Юра резко отворачивается, поспешно отирая их разорванным рукавом.- Ты права - тихо соглашается Акифуса, опуская руку на её хрупкое плечо, а про себя добавляет: "Обязательно получится. Теперь я знаю, у кого, Юра...".