Пролог (1/1)

18 августа 1944 года – Союзники с каждым днём рвутся всё ближе к Парижу, мы пытались их удержать, но их танковые группы разбивают наши пехотные дивизии. Во время вашего отсутствия они нанесли сокрушительный удар в районе Сен-ло, что повлекло прорыв фронта.Ганс указывает место наступление врага пальцем на карте. Делает небольшую паузу, чтобы генерал переварил услышанное. Спустя пару секунд тот едва кивает и полковник продолжает.– 15 августа союзники высадились на южном побережье Франции. Наши соединения не могли дать вразумительный отпор. Если так пойдёт дальше, то уже к сентябрю нам не удержать Париж.Роммель заметно нахмурился, он не представлял, что положение настолько плачевно. 20 июля было совершено покушение на Гитлера. Эрвин не принимал в нём участия, хотя знал и искренне сочувствовал бунтовщикам. К счастью, никто из них так и не назвал его имя. А заслуги в Африке дали свои плоды и фюрер назначил Эрвина с командующего группой армий B, в главнокомандующего западным фронтом, не то чтобы он был о себе завышенного самомнения, но повышение было довольно предсказуемым, слишком большой авторитет завоевал полководец у Гитлера. Но, к сожалению, ему пришлось пробыть в Берлине продолжительное время, из-за чего он часто выражал недовольство, но всё же Гитлер заверил его это необходимо. Когда его, наконец, отправили на передовую, он сразу же приступил к своим обязанностям.– А как дела обстоят с танками?– Ужасно, из-за того, что танки были сильно рассредоточены по всему побережью, их осталось слишком мало для контратаки. Но даже если бы нам удалось сохранить большую часть, то нас задавили бы числом танковые группы противника.– А противотанковые орудия?– Наши люди делают всё возможное, но у союзников слишком большой перевес, что нашим солдатам не хватает снарядов. И в условиях быстрого продвижения врага приходится бросать немало орудий, это тоже сказалось на боеспособности.***Штаб на целых 6 часов погрузился в напряжённую атмосферу, где командующие пытались составить стратегию. Эрвин, наконец, смог выйти из душного помещения и вдохнуть свежий, ночной, августовский ветерок. В голове он всё ещё прокручивал собрание, пришлось отдать приказ об отведении нескольких дивизий, несмотря на протесты. Сделать это пришлось из-за опасной близости танковых дивизий врага и опасности возможного прорыва. У него было предчувствие, что ни Париж, ни Францию им не удержать. Ему нужно было поговорить об этом с Гитлером и попытаться уговорить его на переговоры с союзниками, но Герд фон Рунштедта уже сняли с поста и заменили Роммелем за такие предложения, так что он решил повременить с этим разговором. Но если ничего не предпринять, сколько людей погибнет? И ради чего? Он снова зашел в душное помещение штаба, кто-то активно спорил, жестикулируя у карты, кто-то курил, а кто-то тихо переговаривался с сослуживцами. – Зальмут!Роммель слегка повысил голос, чтобы все в помещении его услышали. Генерал-полковник встал по стойке смирно, готовясь слушать указания.– Приготовь машину, завтра поедем на передовую, мне нужна полная картина происходящего.– Так точно!Эрвин вышел из штаба и направился в казарму. На миг ему послышалась частая канонада выстрелов и взрывов, перед глазами замелькали воспоминания из первой мировой, Роммель поёжился, возможно, стоило подальше расположить штаб от передовой, но этим он займётся потом. Завтра предстоял трудный день, и ему нужно было хорошенько выспаться.