Глава XX (1/1)

Г-н Ламаник недолго пребывал в безмолвных раздумьях относительно успеха своей любви, ибо г-жа Пайнс, коя околачивалась в вестибюле, ожидая конца совещанья, едва увидев, как Мейсон открывает дверь и бежит мимо к лестнице, вступила в утреннюю столовую и поздравила гостя и себя со счастливыми видами на грядущее родственное сближенье. Г-н Ламаник принял и ответил на сие ликованье с равным удовольствием и затем в подробностях пересказал беседу, результатом коей, по его предположенью, мог быть совершенно доволен, ибо отказ, каковым племянник ему ответил, разумеется, проистекает из его кроткой робости и подлинной тонкости его натуры. Сии сведенья, однако, всполошили г-жу Пайнс?— она бы и рада была успокоиться на мысли, что сын её отказом своим намеревался поощрить двоюродного дядю, однако не смела сему верить, о чём и проговорилась.?— Но не сомневайтесь, господин Ламаник,?— прибавила она,?— уж мы Диппера урезоним. Я сей же миг с ним поговорю. Он мальчишка весьма своенравный и глупый, не сознаёт своего блага, однако уж я-то ему объясню.?— Прошу прощенья, что перебиваю вас, сударыня,?— вскричал г-н Ламаник,?— но если он поистине своенравен и глуп, я не уверен, что он станет желанным супругом человеку моего положенья, кой, разумеется ищет в браке счастья. Посему, если он настаивает на отказе, вероятно, лучше не понуждать его к согласью, поскольку, обладая подобными недостатками темперамента, он не сможет поспешествовать моему блаженству.?— Сударь, вы неверно меня поняли,?— взволновалась г-жа Пайнс?— Диппер своенравен лишь в подобных вопросах. В остальном же он добрейший мальчик, какие только жили на свете. Я немедля отправлюсь к г-ну Пайнсу, и мы вскоре всё с ним уладим, не сомневайтесь. Она не дала г-ну Ламанику ответить, тотчас поспешила к супругу и воззвала к нему из дверей библиотеки:?— Ах! Господин Пайнс вы потребны сию же секунду, мы все в смятеньи. Вам следует явиться и заставить Диппера выйти за господина Ламаника, а то он твердит, что не хочет его в мужья, а коли вы не поторопитесь, господин Ламаник передумает и не захочет в мужья его. Едва она вошла г-н Пайнс оторвал взор от книги и вперил оный в лицо супруги с невозмутимым равнодушьем, сей тирадою не поколебимый ни на гран.?— Не имею удовольствия вас понимать,?— молвил он, когда она завершила свою рацею. —?О чём реченья ваши??— О господине Ламанике и Диппере. Диппер утверждает, что не выйдет за господина Ламаника, а господин Ламаник уже заговорил, что не выйдет за Диппера.?— И что, по вашему, я в силах совершить? Предприятье кажется мне безнадёжным.?— Поговорите с Диппером сами. Скажите ему, что вы настаиваете на сём браке.?— Пусть его позовут. Он выслушает моё мненье. Г-жа Пайнс позвонила в колокольчик и г-на Мейсона призвали в библиотеку.?— Подойди ко мне, дитя моё,?— сказал его отец, едва Мейсон появился. —?Я послал за тобою касательно дела сугубой важности. Я так понимаю, что господин Ламаник сделал тебе предложенье. Правда ли сие? —?Диппер отвечал, что правда. —?Превосходно. И сие предложенье ты отверг.?— Отверг, сударь?— Прекрасно. Теперь мы подходим к сути. Твоя мать убеждена, что сие предложенье ты должен принять. Так госпожа Пайнс??— Да, или я не желаю его больше видеть.?— Несчастливый выбор стоит пред тобою Мейсон. Отныне ты будешь разлучен с одним из своих родителей. Твоя мать не желает видеть тебя если ты не за господина Ламаника, а я даже не взгляну на тебя если выйдешь. Мейсон не сдержал улыбки, услышав подобный финал подобной завязки, однако г-жа Пайнс, уверившая себя, что супруг глядит на сие дело желанным ей образом, была бесконечно разочарована.?— Как вас понимать, господин Пайнс? Вы обещали, что будете настаивать на их браке.?— Любезная моя,?— ответствовал её муж. —?Я хотел бы просить о двух мелких услугах. Во-первых, дозволь мне единолично воспользоваться собственным умом, а во-вторых, сей комнатою. Я буду рад, если библиотеку при первой же возможности предоставят мне одному. Не взирая на разочарованье в г-не Пайнсе, жена его, однако, стараний не бросила. Чередуя мольбы и угрозы, она заговаривала с Мейсоном снова и снова. Она попыталась вовлечь в свою стратагему* Мейбл, однако та наимягчайшим манером отказалась вмешиваться?— а Мейсон отражал материны атаки с подлинной серьёзностью и игривым весельем попеременно. Тон его менялся, однако решимость пребывала неизменной. Г-н Ламаник тем временем в одиночестве размышлял о случившемся. Он слишком высоко себя ценил, чтобы постичь, какие резоны заставили племянника ему отказать, и хотя гордость его была задета, он более никак не пострадал. Его расположенье к нему было вполне измышленным, а вероятность того, что Мейсон заслужил материн упрёк, не дозволяла г-ну Ламанику терзаться сожаленьями. Пока семейство пребывало охвачено подобной смутою, в Лонгборн на весь день явилась погостить Венди Кордрой. В вестибюле она встретилась с Энни, коя ринулась к ней и полушёпотом вскричала:?— Я так рада, что ты пришла, тут так забавно! Как думаешь, что утром стряслось? Господин Ламаник сделал Мейсону предложенье, а он господина Ламаника не желает. Венди не успела толком ответить, как её повели в утреннюю столовую, где в одиночестве сидела г-жа Пайнс. Последняя заговорила о том же, взывая к сочувствию юной г-жи Кордрой и умоляя её повлиять на друга, дабы тот исполнил желанье всего семейства.?— Прошу вас, помогите, дорогуша госпожа Кордрой,?— меланхолично прибавила она,?— ибо все меня оставили, никто не питает сочувствия к расшатанным моим нервам. Появление Мейсона и Мейбл избавило Венди от необходимости отвечать.?— Да-с, а вот и он,?— продолжала г-жа Пайнс,?— весь из себя равнодушный. Только бы по своему поступить. Но я вот что тебе скажу, Диппер, коли ты намереваешься таким манером отвергать всякое предложенье и сам даже не попытаешься их делать, то тебе вообще никого не видать. С меня теперь довольно. Я, хочу напомнить, сказала тебе в библиотеке, что не желаю больше с тобой разговаривать, и увидишь, я слово своё держу. Мне никакой радости нет беседовать с непочтительными детьми. Не то чтоб мне много радости беседовать с кем угодно. Люди, кои, подобно мне, страдают нервными расстройствами, к беседам не склонны. Никому не понять моих страданий! Но это как обычно. Тех, кто не жалуется, никогда не жалеют. Все слушали сие излиянье, сознавая, что любая попытка урезонить г-жу Пайнс или же утешить только усугубит раздраженье. Посему она беспрепятственно болтала, пока к ним не присоединился г-н Ламаник, каковой вошёл с миною величавее обычного и увидев какового, г-жа Пайнс молвила:?— А теперь я настаиваю, что бы вы, все вы, прикусили языки и дали нам с г-ном Ламаником спокойно поговорить. Мейсон тихонько вышел из комнаты, Мейбл и Энни последовали за ним, а Венди поначалу задержанная любезностями г-на Ламаника, чьи вопросы о ней самой и её семействе были крайне обстоятельны, удовлетворилась тем, что отошла к окну и притворилась, будто не слушает. Скорбным голосом г-жа Пайнс открыла намеченную беседу нижеследующим:?— Ах, господин Ламаник…?— Дражайшая моя сударыня,?— отвечал он,?— станемте хранить по сему поводу строжайшее молчанье. Я далёк от того,?— вскоре продолжал он, всем своим тоном выказывая неудовольствие,?— чтобы сердиться на поведенье вашего сына. Смиренье пред неизбежным злом?— наш общий долг, и в особенности долг молодого человека, бывшего, подобно мне, удачливым на заре карьеры; я уверен, что смирился. Вероятно, сему я не менее обязан сомненьям в безусловном моём счастии, удостой мой неотразимый племянник меня согласьем, ибо я не раз наблюдал, что смиренье совершеннее всего, когда благословенье, в коем нам отказано, начинает отчасти терять свою ценность. Вы не сочтёте, надеюсь, будто я являю неуваженье к вашему семейству, моя дражайшая сударыня, ныне отрекаясь от моих притязаний на милость вашего сына и не отказывая вам и господину Пайнсу чести, прося вас во имя моих устремлений навязать господину Мейсону вашу власть. Боюсь, я повёл себя не должным образом, восприняв отказ из уст вашего сына, а не из ваших. Но все мы порою ошибаемся. Намеренья мои были определённо благими с самого начала. Целью своей я полагал найти милого спутника для себя, не забывая о преимуществах для всей вашей семьи, и если манеры мои хоть сколько-нибудь достойны были порицанья, я умоляю меня простить.