Глава 4. Преступление первое. (1/1)
Приглушенные стоны раздавались по комнате. Тяжело дыша, двое сливались воедино, то робея, то просто сходя с ума от звериной ласки. Руки парня блуждали по влажному и горячему телу Москвы, а девушка в ответ прижимала к себе Литву за плечи, порой запуская в кожу ноготки, что еще больше возбуждало парня, и толчки внутрь девушки становились всё резче и глубже.
Аня чётко осозновала, что она-первая девушка Ториса, что с ней он лишается девственности. А она...
***(Сюжет взят из другого фанфа, автора которого я, к сожалению, не помню. Но спасибо!)
В 1812 году армия Франции подходила к границам России. Иван был уже слаб, защищая свои территории. Весь в крови, он вошел в свою комнату, без сил упав в кресло перед рабочим столом. Дрожащей рукой он что-то коряво писал на испачканном от его же крови листке бумаги. В этот момент к нему вошла Аня, еще совсем дитя, на вид лет 14-15. Она бежала с бала, который любимый брат устроил для нее. Брагинская стояла в аловатом платье, с оборочками и рюшами, совсем как принцесса. Но на лице девушки не было того счастья, с каким она начинала этот бал И танцевала мазурку с братом, пока он не исчез с празднества.
-Ваня...-тихо проговорила девушка, медленно подходя к парню. Ее тоненькие ручки потянулись к брату и, обняв его, она стала поглаживать его по голове.-Ты не можешь ему сдаться.. Хочешь.. Хочешь я выйду к нему? А ты спасёшь всех остальных.
Оторвав от падола платья большой кусок, девушка приложила его к ранам Брагинского, и светлый шелк моментально окрасился в алый цвет. У него не было сил сражаться. Просто не было сил. Тяжело вздохнув, Иван согласился. За считанные часы он увёл всех подальше от города, оставив сестру одну. Одну против врага.
Девушка стояла на снегу, встречая французскую армию. Впереди всех, верхом на белом коне, ехал Франциск Бонфуа. Спрыгнув на землю, он подошел к Москве, поцеловав её протянутую руку.
-Mon cheri, вы сегодня обворожительны как никогда!-с восхищением сказал он, не выпуская из своей руки ладошку девушки. Аня, улыбаясь через силу, присела в реверансе.
-Мьсе Бонфуа, прошу, проходите.-спокойным голосом пригласив француза в дом, Анна продолжила,— Не желаете ли Вы вина?Через некоторое время они оба знали, что будет дальше. Франциск еще при распитии красного вина взглядом раздевал девушку, представляя ее с собой на шелковых простынях в лунном свете. Она была для него желанной целью уже много лет. Кто бы смог устоять против русской красавицы? Молода, горда, неописуемо красива! Именно таких девушек предпочитал Франциск. Да и тем более она была невинна, как бутон алой розы, который еще не раскрылся. Это привлекало его еще больше.
И вот всё началось именно так, как и представлял Бонфуа: свечи, шелковые простыни, и невинное дитя, которое само идёт в его объятия. Он похотливо смотрит на нее, аккуратно расшнуровывая корсет платья. Его губы блуждают на лебединой шейке, а руки ласкают грудь. А Аня стоит. Стоит к врагу спиной, не плачет, терпя такое унижение. Но это всё ради брата, ради Родины. Отбросив свой мундир, Франциск положил хрупкую как куклу девушку на нежнейшие простыни, покрывая ее тело поцелуями. И вот настал момент "истины". Вскрикнув от боли, Аня прогнулась в спине, схватившись за простыни. Франциск был с ней нежен, аккуратен, но это не облегчало участи девушки. На глаза Москвы выступили слёзы. Боль пронзала всё ее тело, так же как и отвращение. И так длилось всю ночь. Она была игрушкой в его похотливых руках. И если всё начиналось ласково и нежно, то под утро грубость и похоть были все заметнее.
Когда же Франциск вроде бы уснул, Анна, в своей ночной сорочке, аккуратно выскользнула из французских объятий. Её тело было покрыто синяками и засосами. Мелко дрожа она подошла к столику, на котором стоял подсвечник с еще горевшей свечой.
-Anna,— промурлыкал за спиной неприятный голос. От неожиданности девушка выронила свечу, и тем самым подожгла своё белье. Бонфуа схватил с пола свой мундир и стал тушить пламя. Сбросив с хрупких плеч Москвы подгоревший "наряд", француз взял девушку на руки, не обращая внимание на её наготу.-Не бережет тебя Иван.. Да и ты совсем не думаешь о нём..-проговорил он, и в его голосе было слышно волнение,— Я бы такую как ты на руках носил, и не отпускал. Никогда.