Лютоволк на память или непозволительно длинные сны Сансы Старк (Робб / Санса (пололовинка чуточки Джон / Санса) (1/1)
Они оказывались там, где не должны были быть. Цепляли души на крючки и рассекали их розгами до крови, чтобы не помнить. Чтобы позволить себе не вспоминать. Блуждали по склепу, ставшему вдруг домом, совсем нагими. Потому что скрываться больше было не от кого.Санса перебросила ноги через край кровати и проводила взглядом поджарую черную мышь, топочущую по пустой, гнилой половице к неправильно прогрызенной норе. У твари там, под кожей, есть что-то. То есть, что-то кроме сердца, кишков и легких, которые фонтанами выпускали на поле брани и в столице. Раз за разом, день за днем. Нет, не сейчас. Солнце тяжело бухнулось за косую линию горизонта, исчерченную затуманенными горами, а потом почернело, почернело небо. Обуглилось и упало на плечи, оставив волчицу с одной единственной крохой света?— свечой из крипты. Одеяло не грело и дыхание парило белым, не сравнивая температур в легких и комнате. Комфорт был безнадежно изъят.—?Зря заменила шкуры на одеяло, —?беззлобно раскрошил тишину на атомы только что вошедший Джон, хотя и зря подал голос, ибо Сансу это больше не взволнует.Проснется она утром?— хорошо, а не проснется?— так просто исключительно, великолепно.—?Мороз взбодрит. Нельзя спать. —?в бесцветном голосе яснее читался посыл. Джон умен, ему не нужно намекать дважды, пусть он мог держать её руку и уговаривать хотя бы прикрыть глаза.Брат пожал плечами и, оставив на стуле свою накидку, вышел. Правда сторонясь. У Сансы в глазах горело море, словно все его объяло диким пламенем. Леди вдова пыталась разобрать свою память на сегменты: где-то мелькнул оскал молодого волка. Сквозняк ударил по щеке и иголочки мурашек покатились вниз, не тронув, разве что, онемевшие ноги. Реальность густела, как стылый мёд, расплывалась, больно шарахая по вискам. Три дня без сна в холоде?— и реальности больше нет.Сперва вокруг томилась алая пустыня, зыбкая и безликая. Санса всполошилась, как воробей, не чувствуя горячего песка. Быть может, смерть так привлекательна? Ведь если это сон, то Санса будет крайне расстроена и натравит на свое воображение весь септон. Пусть из неё изгонят всяческих червей порока, а она посмотрит со стороны.—?Где твой лютоволк? —?вокруг по кирпичику начинает появляться двор Винтерфелла, одержимого призраками и бесами.Направленное войско новых мурашек волной подтопляет зону копчика и превращается в салют. Леди стонет и воет, ещё не приговоренная. Но, кажется, Леди не здесь, она словно высечена на радужке глаза, внутри. Там не достанут. Санса ощущает жар чужих губ на своей щеке. Её целуют со спины как-то смутно знакомо, а потом тянут за пламенные локоны назад, кусают шею. Старк вдыхает и оборачивается. Там?— Робб. Грифельно-серые радужки с упоением считывают Сансу.—?Где твой лютоволк? —?озабоченно интересуется Санса, боясь увидеть вместо милого лица отрубленную голову Серого Ветра.Робб медленно стягивает кожаную перчатку палец за пальцем и подносит указательный к своим черным ресницам. Его хранитель тоже внутри, теперь он боится показаться на глаза. За спиной раздаются гогот и звуки бьющегося стекла, Санса тонет взглядом в пучине пира в честь короля, ставшего тогда гостем.—?И на следующий день тебя не стало.—?Тебя не стало, а я убиваю. Успешно. Быстро. Я выживаю, не живу.Робб становится Серым Ветром, держа Сансу за горло у входа в бедлам Винтерфелла. Она видит стойкую непоколебимость внутри Робба, и в животе всё стремительно обрывается. Она видит в его взгляде ничего не значащее ?не смей так говорить?. Но ведь во сне умирать не так страшно, как в реальности. Санса всё ещё чувствует хватку лютоволчьих зубов на шее, когда кладет руки на плечи брата. Смех становится громче, Санса буквально видит перед собой разинутые львиные пасти, полные эля и вина. Пальцы Робба слабеют и опускаются на завязки ночной рубашки. Чуть правее и левее то, что никогда ему не могло принадлежать. Лето действительно казалось летом, оно припекало, когда было угодно. Или важно.Леди скребёт по внутренней стенке живота и осмысленно натягивает какую-то мышцу внизу, когда дыхание Робба ползет по ключице дочери пламени, раздувая огонь, а руки сминают белый хлопок рубахи на талии. Морские волны, плещущиеся в глазах Сансы, остаются за плотными занавесями век. Девушка выдыхает в пустоту, хватаясь за каштановые кудри Робба пальцами, вспоминая их и ломая эти воспоминания в голове немедленно. Потому что без памяти…без памяти легче. Легче решиться хотя бы на давно обещанный поцелуй со своим братом, если вдруг забыть, что он твой брат.Санса калечит себя. За тремя морями ее сознания раскинулось пустынное пекло. Там раньше жил кто-то важный. Но сейчас кого-то важного заменяют мягкие, теплые губы на губах Сансы и щекочущая кожу щетина. Санса повержена. Понимание происходящего приходит поздно, когда глаза волчицы распахиваются. Перед ней нет Робба, и меж пальцами пустота. За спиной больше не гуляют, лишь слышен королевски-гордый, надрывный вой. Леди внутри Сансы давно уж нет. Девушка ощупывает свою грудь и живот, чувствует зыбкую пустоту и хрусталь слез на сжатых до побеления губах. Нельзя было вспоминать, нельзя было!Санса беспомощно кричит и подскакивает на кровати, но упирается губами в чьи-то губы. Спешно раскрывает глаза и видит удивление в угольно-черных бесконечностях глаз Джона Сноу. Там, на дне каждой из бесконечностей, горсти звезд. Холодная, дрожащая ладонь Сансы решительно отстраняет Сноу.—?Ты кричала, —?растерянно информирует Джон, становясь статуей.—?Уходи.И память Старк вновь гаснет так, как гаснет свеча из крипты. Воспоминаниям хочется играть, чтобы однажды забрать Сансу туда, откуда она уже не вернется.