27 (1/1)

Мона в последний раз провела расческой по длинным темным кудрям. Если бы не пластырь на лбу, наручники и пакет льда на руке, можно было подумать, что все нормально, что она не сделала нечто непоправимое.Она не была тем человеком, который привык находить своим поступкам дешевые оправдания, от которых за километр несло фальшью… Но Мона не ощущала восторга от того, что пришлось сделать. Применить к Валери насилие.Она успела переодеться и порадоваться, что на ней повреждений совсем нет. Ведь наличие следов борьбы вызвало бы лишние вопросы у полиции.Мона огляделась: вода, печенье, хлопья?— все в шаговой доступности. Ведь, уехав, она не сможет сразу вернуться. Это будет слишком рискованно в новом статусе подозреваемой. Да и ?друзья? вряд ли отстанут так сразу. Валери сможет свободно ходить по комнате, добраться до ванной, но подойти к окну и двери не хватит длины цепи.Мона надеялась, что она предусмотрела все. Жаль конечно, что, когда Валери проснется, ее не будет рядом. Пусть она оставила письмо, где постаралась объясниться, почему так поступила. Почему пошла на это. Валери должна была понять. Она умела понимать. Мона погладила тонкое личико, на секунду задержавшись у висков.Ей было одновременно и хорошо, и гадко.Часы на запястье завибрировали, напоминая, что время уходит.Она должна была доехать до города, избавиться от машины и вернуться домой, чтобы никто не заметил. Но это уже легкая часть. Мона наклонилась и поцеловала спокойно спящую Валери в щеку.—?Люблю тебя,?— произнесла она с привычной уверенностью, от которой запершило в горле.Система сигнализации, проверка видеонаблюдения, и Мона закрывает за собой входную дверь. Она сделала то, что хотела. И теперь придется жить с последствиями. Хотя тут Мона ухмыльнулась: последствий со стороны закона она всеми силами попытается избежать.Протирая чертовы дверные ручки, руль и все, чего Валери могла коснуться, Мона напевала себе под нос. Настроение совершенно внезапно поднялось. Тяжелые размышления отошли не на второй, а на десятый план. Чувство опасности, игры всегда подталкивало, подстегивало ее собраться и сделать все правильно.Ночные улицы Роузвуда были пустынны, и она, никем не замеченная, вернулась домой, проверила маму и переоделась в пижаму.Нужно попытаться поспать. Иначе как завтра она будет играть абсолютную невинность?Утром Мона, закончив чистить зубы, внимательно взглянула на себя в зеркало?— та же, что и всегда. Ничего не изменилось. Чуть бледновата, но правильный макияж поправит это дело, как и кружка кофе.Она приготовила завтрак на двоих под новостную программу на одном из центральных телеканалов. Поцеловала сонную маму, и они беспечно болтали, планируя, как проведут сегодняшний день. Под всей это благостной маской беззаботности в ней вибрировала тонкая струна напряжения. Мона знала, рано или поздно покой будет нарушен.Звонок в дверь после обеда, когда они собирались на прогулку, не стал неожиданностью.Мона открыла им, не до конца надев пальто, и удивление вышло таким натуральным.—?Мисс Вондервол?—?Да, это я. Что-то случилось?Беспокойство, неуверенность… Она сама себе была готова аплодировать. Конечно же, ей пришлось проехать с полицейскими, пока встревоженная мама звонила адвокату. Мона отвечала на стандартные вопросы, никак не показывая тревоги. Только недоумение, словно не понимая, почему здесь оказалась? А с приездом адвоката все стало еще проще.У полиции не было улик против нее, кроме слов бывших друзей. Да они даже не были уверены, что Валери похитили… Для их сонного последние несколько лет городка это было первое громкое дело. Мону медленно отпускало беспокойство. Если так пойдет и дальше, то ей нечего бояться. Всегда приятно иметь дело с идиотами!