23 (1/1)

До тошноты милая картина воссоединения старых подруг ударила по ней неожиданно больно. Словно Мона на какие-то мгновения провалилась в прошлое. В то прошлое, где была девочкой для битья, неудачницей, гадким утенком. Где не могла постоять за себя и отчаянно страдала от одиночества.Казалось бы, эти воспоминания не должны уже иметь над ней никакой власти. Она преодолела этот трудный период, сделала себя сама. Была королевой школы, встречалась с девушкой, которую называли ?эльфом? за воздушную, почти неземную, прелесть. Мона разбивала сердца с той же естественностью, что дышала… Но нет!Чертова уязвимость… Плач внутри нее той маленькой, забитой, всеми отвергнутой девочки звучал в ее ушах так ясно, словно был настоящим. Мона не хотела его слышать, но слышала.Некоторые вещи сильнее нас. И какой бы сильной, стервозной и непробиваемой она ни выглядела на публике, наедине с собой?— другое дело. Блядская неуверенность. Сомнения в том, что ее вообще можно любить. Категорическое неумение дотягиваться до стандартов ?хорошей девочки?, какой хотели ее видеть другие.Судьба?— та еще сука! Иначе бы сейчас Мона отмечала свой девичник перед свадьбой с девушкой своей мечты, а не злилась на весь белый свет, словно ребенок, у которого отобрали игрушку, лишь поманив яркой упаковкой, но не дав подержать ее в руках.Мона посмотрела на свое отражение в блестящей витрине. Ничто из ее небрежного образа не намекает, насколько она уязвима на самом-то деле. Особенно, когда злится так сильно, как в эти минуты. На самом деле в своих планах Мона совсем не учитывала собственную боль, собственные эмоции, которые так трудно будет контролировать.За прошедшие годы она научилась держать себя в узде с потрясающей виртуозностью. Но в этом городе ?памяти? и рядом с Валери это не имело никакого значения.Мона не собиралась входить. Публичный скандал привлечет к себе слишком много лишнего внимания.Она снова собиралась стать тенью. Тенью, которую могут подозревать, но доказательств против нее не будет. Осторожное, взвешенное поведение?— вот ключ к успеху. И неважно, насколько ее вся эта показная радость бесит.Мона жадно наблюдала за каждым жестом Валери. Она была такой беззаботной, такой беспечной в своей искренней радости. Словно про нее совсем забыла. А ведь они сидели впервые как пара за этим же столиком. Там, возле стены, Мона ее поцеловала, несмотря на тихий протестующий писк.Или воспоминания имеют власть лишь над ней?—?Так и знала, что ты будешь здесь,?— Элисон ДиЛаурентис улыбалась с прежним высокомерием. И оставалась все той же стервой, которая умела бить по больному месту. Когда-то Мона неделями приходила в себя после очередного унижения от королевы школы. Что случилось потом… Уж лучше не вспоминать. Иначе она не сдержится.А ведь было время, когда казалось, что они зарыли топор войны.Блондиночка с явными наклонностями социопатки нашла себя в браке с Эмили. И стала, мать ее, почти образцом для подражания?— ловко… Это Мона скрепя сердце признавала. Элисон легко избавилась от клейма злодейки.—?Я тебя понимаю.Элисон шла понимающая нежная улыбка?— одновременно яд и обещания. Она умела очаровывать.—?Привет, стерва,?— Мона справилась с эмоциями и толкнула дверь, входя. Она не желала говорить с ДиЛаурентис вот так… Если та желает спектакля, то какой же кайф без зрителей? Мона солнечно улыбнулась девочкам и помахала им со всей беззаботность, словно в хорошие времена, хотя знающие ее хорошо приняли эту улыбку скорее за оскал.Ария поджала губы, Спенсер сжала ладонь Эмили, а Ханна прикрыла рот ладонью. Лишь Валери смотрела на нее с болью.—?Эффектное появление,?— Элисон произнесла ей это почти на ухо, наклоняясь очень близко и обходя ее, чтобы присоединиться к девочкам. До Моны только что отчетливо дошло, что сучка ее банально спровоцировала. Замечательно! Столько лет прошло, а она еще ведется на очевидные провокации бывшей королевы. Правда, отступать уже поздно.