17 (1/1)

Что чувствует человек, который вернулся в родной город после нескольких лет отсутствия? Радость, ностальгию?Мона чувствовала разве что скуку и изрядную долю раздражения. Роузвуд в ее личном топ-рейтинге точно не входил в список лучших городов на Земле. У нее почти нет приятных воспоминаний, связанных с этими улицами. Скорее, наоборот.Она уезжала отсюда так, как будто бежала от смерти, не иначе.Мона не в слух и только наедине с собой признавала, что отличается потрясающим талантом все портить. Отношения в первую очередь. Даже если самой невыносимо больно.Теперь она приехала сюда в последней попытке стать счастливой. Обрести семью, вернуть любовь. Звучит красиво, благородно… и до тошноты полито розовым сиропом. Мерзость притворная, в общем. Потому что в том, что Мона собиралась совершить, нет ничего из благородства и здравого смысла.Будь она человеком чуть лучше, то отпустила бы Валери.И все равно, маму она видеть рада. И это взаимно.Теплые объятия, поцелуй куда-то в макушку?— все это отдает привкусом беззаботного детства. На них оглядываются. Ведь не каждый день одна взрослая женщина тискает за щеки другую. Но Моне плевать.Она ощущает облегчение, оказавшись в родном доме, где так мало изменилось. Тонкий аромат духов Леоны Вондервол заполняет комнаты. Чемоданы они общими усилиями поднимают наверх. Мона принимает душ с дороги и переодевается в мягкую пижаму. Из-за сильного тумана пришлось провести в аэропорту почти четыре часа.Маме можно рассказать многое… Но не все.Мона не сумасшедшая, чтобы впутывать самого родного человека в свою авантюру.—?Я рада, что ты наконец приехала.Леона убирает со стола, оставляя лишь бутылку с вином.Будь Мона более рассеянной, то не заметила бы быстрый взгляд, который мама бросила на нее. Она ухмыляется?— годы идут, а ничего не меняется. Сплетни в этом городе разносятся не просто быстро, а очень быстро. И, видимо, матушка встревожена тем, что она будет делать, только достаточно хорошо знает свою дочь, чтобы не говорить в лоб. Ведь Мона умеет врать с самым честным видом. Жаль только, что разговора по душам на эту тему точно не избежать.—?Я тоже рада быть рядом с тобой.—?Завтра погуляем?—?Если я выползу из-под одеяла до обеда,?— Мона солнечно улыбается.Она не хочет портить семейное единение неприятным разговором. Поэтому тянет время. Все же понимая при этом, что бесконечно молчать не выйдет. Ее мать не трепетная овца. Она из тех, кто предпочитает выяснять все сразу, а не жить с закрытыми глазами.—?Солнышко, а теперь скажи, зачем ты действительно вернулась?Ласковое прозвище из детства несколько смягчает резкость тона. Мона, правда, не обольщается. Смолчать не выйдет, не с такой женщиной, как Леона Вондервол. Только она уже не ребенок, чтобы бояться родительского гнева. И все же огорчать маму не хочется.—?Профессиональное выгорание. Я просто очень-очень, почти смертельно устала…Мона говорит полуправду, зная, что в этом главный успех лжи. Она намеренно напускает на себя несчастный вид. Такой незамысловатый прием срабатывает сразу. Лицо матери смягчается мгновенно.—?А свадьба твоей бывшей девушки?Тут тень на лице мамы далеко не призрачна. Она ведь не одобряла отношения с Валери, считая, что они слишком разные, чтобы быть счастливыми вместе. Да и кроме того, Леона некоторое время верила, что роман дочери с девушкой?— это всего лишь блажь. Очередной вызов обществу.—?Я говорила с ней, и мы окончательно все решили.Мона безмятежная, как цветок лотоса у подножия Храма Тысячи Истин. На самом деле эта маска едва ли не трещит по швам от ярости. Но маме, насколько она далека от спокойствия, знать не обязательно. Как и о содержимом одного из ее чемоданов.Завтра после прогулки, уже вечером, она поедет в тот дом.Нужно все лично проверить, каждую мелочь. Расклеить фото в одной из дальних комнат. Мона уже не может без своего языческого святилища, посвященного одному единственному божеству. Ей почти хорошо от мысли, что совсем скоро Валери будет рядом не только на фото, но и вполне материальная. Несмотря на то, что в ней все еще живет страх. Страх провала… Ведь второй попытки не будет.