Глава 14. Дижон(2). POV. Фьора. (1/2)
- Фьора, долго ты там ещё стоять будешь, как пригвождённая? – окликнул меня Филипп, а я резко повернулась к источнику звука, вырванная из состояния тягостного забытья, неожиданным вопросом.Не проронив в ответ и слова, я сошла с эшафота, подошла к своей лошади Марсии коричневой масти и забралась в седло.- Чем же вас, мадам, так этот эшафот привлёк? – недоумевал Матье де Прам. – По мне, так зловещее места в Дижоне не найти.- Я просто задумалась, вот и всё. Захотелось поближе рассмотреть, - поспешила я сгладить ситуацию. – Я не знаю, почему, но у меня перед глазами будто мелькали все свершённые на этом месте казни…- Мне кажется, вам стоит держаться подальше от таких мест, мадам, они оказывают на вас какое-то отрицательное воздействие, вы были сама не своя – такая бледная, всё этот эшафот в мельчайших деталях рассматривали… - Матье с опаской поглядел на меня.- Со мной всё в порядке, - промолвила я немного раздражённо, стараясь заглушить эти самые нотки в своём голосе, - спасибо, что обо мне побеспокоились.- Если вы тут и дальше болтать думаете, - счёл нужным Филипп прервать нашу занимательную беседу, - то мы никогда до дома Симоны Морель не доберёмся.Переглянувшись, я и Матье проследовали за Филиппом, пустив лошадей рысью.Что-то мой благоверный не в духе сегодня. Неужели до сих пор на меня дуется за тот случай на корабле, когда он отказался мне рассказывать о Жане и Мари де Бревай, и о роли во всей этой истории моего отца Франческо Бельтрами и некоего Рено дю Амеля, и когда я ещё на него накричала?
Признаю, я повела себя с мужем бестактно, но почему же он от меня это скрывает?..Очень глупо получилось тогда, конечно. Всего пять недель, как я и Филипп поженились, пять недель семейной жизни, а уже умудрились поссориться. Не надо было мне так навязчиво требовать от Филиппа рассказать о том, что мне очень хотелось узнать. Стоило действовать более тонко, как дипломат на важных переговорах. Уж ни в коем случае я не должна была на него кричать и грубить ему.- Да уймись ты уже со своими Жаном и Мари де Бревай! Не знаю я толком ничего, не знаю! – вышел тогда, на корабле, Филипп из себя. – Твои сны это всего лишь сны, и ничего больше, сколько можно искать в них скрытый смысл? Хватит меня уже об этом спрашивать!- Потому и спрашиваю, что ты знаешь что-то важное, а от меня это скрываешь! Филипп, я же по глазам твоим это вижу! – не собиралась я сдаваться.- Фьора, я тебе уже десятый раз повторяю, что не в курсе тех событий!- Да ты обо всём прекрасно осведомлён, тебе просто нравится делать из меня дуру, потому что я младше и, к тому же, бесприданница! Поэтому у тебя ни капли уважения ко мне нет! Кто я для тебя? Так – обременительный багаж, который ты увёз из Флоренции, и который оставишь за ненадобностью в Селонже! – бросив Филиппу в лицо эти обвинения, - не сразу, конечно, пришло осознание их голословности, - я убежала из каюты.Поражённый таким моим поведением, Филипп просто растерянно смотрел мне вслед…**********
Всё то время, что мы проезжали верхом, любуясь видом незнакомого мне города, я пыталась прочитать на суровом лице Филиппа хоть какие-то эмоции.
Он просто следил за дорогой, то и дело, сверяясь с картой. Конечно, город он знает хорошо, но, если учитывать, что его планировка менялась, то карта Филиппу нужна.- А куда мы сейчас поедем, родной? – обратилась я к супругу по возможности кротко, питая робкую надежду его смягчить, а то это его молчание мраморной статуи немного пугает меня.
Заставляет ещё больше чувствовать себя виноватой перед ним. Я понимаю, что должна извиниться перед супругом за своё поведение на корабле, за мои слова, что он из меня дуру делает и ни капли не уважает, скрывая от меня то, что я хочу знать.
Всё же я повела себя с Филиппом грубо. Но гордость, а точнее гордыня, мешала мне сказать ему такое простое и искреннее ?прости, я была неправа?. Мне всегда было трудно признавать свои ошибки и первой идти на примирения, особенно, когда я и так хорошо понимала, что поступила неправильно.
Да, я никогда не отличалась беспримерным смирением, послушанием и кротостью. Скорее меня можно было назвать той ещё гордячкой, которая до хрипоты готова защищать свою точку зрения и не сдаваться до последнего. Я с детства такая – своевольная, капризная, упрямая, готовая прошибить своим лбом хоть Великую китайскую стену, если на то появится такая необходимость.Нет, надо с супругом помириться обязательно. Ещё чего не хватало - портить нашу семейную жизнь из-за гордыни и упрямства! Сердцем и разумом я понимала, что хорошие и тёплые отношения с Филиппом, основанные на преданной любви и доверии, для меня дороже какого-то уязвлённого самолюбия. Ради сохранения того, что только начало между нами зарождаться, я готова пойти на то, чтобы извиниться первой, хоть это и противоречит моим привычкам. Ничего, не сломаюсь, солнце квадратным не станет и небо мне на голову не рухнет, если признаю свою ошибку.Поэтому решила загладить свою вину исподволь, заходя издалека.
- К Симоне в гости, где ты с Матье и останешься, - был ответ Филиппа, - а у меня кое-какие дела в городе.
- Филипп, я хочу тебе сказать, - выдавила я из себя через силу, поравнявшись с мужем, - тогда на корабле я повела себя не совсем так, как положено, о чём сожалею…- Не совсем так, как положено? – Филипп, посмотрев на меня, удивлённо поднял бровь. – И в чём же это заключалось?- Ты прекрасно знаешь, - проговорила я так, чтобы услышал только мой муж, чувствуя, как горят от смущения щёки. – Ты меня извини, пожалуйста, за то, что нагрубила тебе на корабле. Я была неправа и плохо себя контролировала.- Да ладно, Фьора, - слабо улыбнулся мне молодой человек, - забудь ты уже. Я давно не злюсь на тебя, просто мне ещё столько дел важных разгребать. Как подумаю об этом, так и хочется послать всё к чертям.- У нас ведь будет время осмотреть город, правда? – продолжала я и дальше свою тактику по отвлечению мужа от его мрачных дум, направляя поток его мыслей в более приятное русло. – Дижон очень красив…- Не спорю, но тебе бы не помешало отдохнуть, а уж потом любоваться достопримечательностями. – Филипп протянул руку ко мне и чуть взъерошил волосы.- Эй, ты мне причёску портишь! – воскликнула я с напускным возмущением, игриво шлёпнув мужа по руке. – Невозможный ты человек, что взять с тебя? – сопроводила я вопрос ласковой усмешкой.- Я предупреждал тебя, что далеко не праведник, - ответил мне с доброй иронией Филипп, чуть потянув поводья, чтобы его конь ехал спокойно, а не ускорял бег.- Эй, помедленнее нельзя? – недовольствовал Матье. – К чему такая спешка?- А вы не плетитесь уныло в хвосте, друг мой, - бросил ему Филипп.- Пожалуйста, давай вместе город посмотрим? Ты же знаешь, я никогда в Дижоне не была. Я никогда, - до последних событий, конечно, - не покидала родных мест… Так мы город посмотрим или нет? – не уставала я засыпать мужа вопросами.- Непременно, это я тебе обещаю, но у нас всего два дня в распоряжении, - голос Филиппа был уже не таким раздражённым, как тогда, когда он говорил о свалившихся на него делах. – Но не сегодня, завтра, да...
- Что ж, я постараюсь быть терпеливой, хоть это и не входит в число моих добродетелей, - ответила я с ехидством и кокетством. – Я далеко не являю собой эталон смирения.- Зато честная, - заметил в таком же духе Филипп.**************
Остальное время мы ехали молча, следя за дорогой. Что до меня, то я ещё и по сторонам любопытно глядела, словно желая впитать в свою память облик Дижона. Филиппу случалось вполголоса упомянуть чёрта, дабы не ругаться более крепко при мне, когда обнаруживались различия его карты с тем, что составляло планировку города.
Немножко заблудились, но дом Симоны Морель, что расположен на улице Форж, мы всё же нашли. Хоть и к вечеру, но нашли. Что можно ещё сказать? Красивый двухэтажный дом, без единого намёка на помпезность, с чердаком, оформленный в светлых и приятных глазу тонах.
Наверно, этот дом по праву считался одним из самых красивых в Дижоне: окна в форме двойных декоративных арок, цветные витражи и элегантная резная стойка с блестящей черепичной крышей. Сам дом по форме чем-то напоминал подкову, заднее крыло выходило окнами на реку Сюзон и имело также отдельную пристройку, позволяющую изолировать его от всего особняка.
Чего нельзя сказать о доме напротив, чей вид не внушает ничего, кроме непонятного опасения.Река Сюзон, выходившая в том месте к улице Лясе, разделяла дом Симоны Морель и тот другой дом, с виду очень неухоженный.Говорят, что по внешнему виду дома можно многое узнать о его обладателях.
Сам дом Симоны Морель, вдовы бывшего управляющего канцелярией Жана Мореля, расположен у реки Сюзон, как уже я упоминала.
Некогда этот дом строили архитекторы по заказу Жана Мореля, питавшего к жене самые искренние чувства и желавшего сделать ей столь чудный подарок, сорок лет тому назад.
Вход в дом был со стороны улицы Форж, что делало его малозаметным, так как, чтобы подойти к входной двери, надо было пересечь по проходу, по всей ширине особняк, а также двор, через который можно было пройти под галереей.
Довольно живописное место.Самое главное, что малолюдное. Значит, мне можно будет хоть какое-то время пожить тихо и спокойно, без лишнего внимания к моей скромной персоне.Только я, Филипп, Матье и та дама, Симона Морель.******************
Приняла нас Симона Морель, которая некогда была кормилицей герцога Карла, очень радушно. Как оказалось, с Филиппом и Матье у неё довольно дружественные отношения.
- Не ожидала вас увидеть у себя в гостях, - с улыбкой проговорила пожилая женщина. – Шретьенотта, лошадей в конюшню отведи и накорми, - велела она своей молодой служанке. – Вы проходите, не стойте на пороге.Шретьенотта, молодая и миловидная женщина в простом платье, ушла, чтобы отвести в конюшню лошадей, а наша троица прошла в дом и прикрыла дверь.
Даже не пытаясь скрыть своего любопытства, я осматривала внутреннее убранство дома, не менее аккуратное и радующее глаз, чем внешний вид.Стены оформлены в светлых тонах, на полу дорогая мозаика и дерево.
Канделябры на стенах и картины, занавески на окнах, дорогая мебель – всё идеально друг с другом гармонирует. Помимо разглядывания окружающей обстановки, я успевала ещё тонко и ненавязчиво донимать Филиппа, слегка щекоча и щипая мужа за руку, добиваясь от него такой же ответной реакции. Он мне тем же платил. Хитрец, делает вид, что его это раздражает, хотя самого же забавляет эта ситуация.С горем пополам мы сняли верхнюю одежду, повесив её на вбитые в стену крючки.- И никто не представит мне эту прелестную юную даму, одетую как юноша? – с доброй иронией поинтересовалась пожилая женщина.- Да, это уже моё упущение, - проговорил Филипп, перехватив мою руку, чтобы я наконец-то прекратила его щипать и щекотать. Вот недотрога… Уже и поприставать к нему нельзя! – Фьора, познакомься, Симона Морель-Совгрен,- представил меня почтенной даме муж. – Мадам, хочу представить вам Фьору, мою супругу, родом из Флоренции.
- Рада знакомству с вами, дорогая, - Симона взяла меня за руки и сама подошла ближе ко мне.- Я тоже рада, что познакомилась с вами, - ответила я пожилой даме, улыбнувшись.- Господи, неужели это свершилось? – я так поняла, вопрос Симоны Морель был риторический?- Что? – одновременно вырвалось у меня, Филиппа и Матье.- Неужели этот день настал? – всё спрашивала сама себя Симона. – Неужели ты всё-таки образумился и решил семью создать?
- Как видите, - проронил с еле заметной улыбкой Филипп.- Помню, монсеньор герцог Карл неоднократно тебе говорил о возможностях выгодных партий, от которых, кстати, ты отказывался, - как бы вскользь заметила мадам Морель. - Наконец-то уже ты остепенился, до сих пор в это не верится!– воскликнула Симона, отпустив мои руки, а свои руки прижала к груди.- Наконец-то я перестал общую картину при дворе своим семейным положением портить? – решил мой муж съехидничать, что вызвало смешок у меня и Матье.- Поздравляю тебя с этим, Филипп. И вам, Фьора, дорогая моя, счастья в семейной жизни, - пожелала мне и мужу Симона. – Насколько это вообще возможно в наше сумасшедшее время… - проговорила Симона Морель уже чуть слышно.- Спасибо вам, очень приятно услышать от вас такое, - выразил Филипп свою искреннюю, хоть и сдержанную, благодарность.
- Признайтесь, Фьора, что вы в еду подмешали этому противнику браков? – с доброжелательной иронией спросила меня Симона. - Да ничего я не подмешивала ему, правда, - ответила я, немного смущаясь. – Сам на мне женился, я не привораживала…– Можем ли мы рассчитывать на ваше гостеприимство? – перешёл Филипп сразу к делу. – Только на несколько дней, мадам. Ненадолго останемся у вас, да и Фьора хотела город посмотреть…- Я хоть и мало пока видела в первый день, но мне очень понравился город, тут красиво, - поделилась я своими впечатлениями.- На то и столица герцогства Бургундии, - подхватил Матье.- Филипп, ты так трогательно держишь Фьору за руку, не желая отпускать, - заметила проницательная Симона, - на вас даже смотреть одно удовольствие, такая идиллия…
- Да, конечно, идиллия… Приходится ей руки держать, потому что она меня щекочет и щипает, - с напускным возмущением ответил пожилой женщине мой муж, - мучает, одним словом!- Да, тебя замучаешь, - добродушно поддела его Симона, - ты сам, кого хочешь, замучаешь! Ты смотри, Фьоретту не обижай, такая красивая и хорошая девушка, - было её наставление.- Да эта красивая и хорошая девушка сама, кого хотите, обидит, - с теплотой промолвил Филипп.- Вот, - торжествовала я, - даже мадам Морель говорит, что я хорошая и меня нельзя обижать, а кое-кто на корабле меня подушкой бил, - шутя, упрекала я Филиппа, ехидненько усмехаясь и улыбаясь ему. – Вечно мне причёску портил…- Я смотрю, мало на корабле кое-кто подушкой по голове получал? – без какого-либо предупреждения о своих намерениях этот несносный человек, ставший пять недель назад моим мужем, принялся меня щекотать! А ничего, что я щекотки боюсь куда больше, чем он?- Аххх!.. Ой, хватит! – выкрикивала я, стараясь справиться с приступами безудержного смеха. – Пре… прекр-р-р… прекрати, Филипп! Я же сейчас… Хах… Хихихи!.. Ой… Я ж… хах… покусаю тебя, если со смеху не помру к тому времени! Я же щекотки боюсь! Что непонятно?- Что, ведьма маленькая, не нравится, когда с тобой так? А когда ты меня щекотала? Мучила меня? Тебе, значит, можно? – задавал он мне вопросы, ласково усмехаясь и притянув к себе, а я обняла его за шею.- Что это с ними, Матье? – спросила потрясённая Симона, глядя на то, как я и Филипп, не обращая внимания на недоумённые взгляды собеседников, просто дурачимся.
- Они так часто с ума сходят. Сперва поскандалят из-за пустяка, бьют подушками и донимают друг друга, а уже через две минуты вместе хохочут, как два школяра, благополучно сбежавшие с занятий. У них это уже вошло в привычку. Так умудрились меня замучить своими псевдо-ссорами и идиллией после примирения за эти пять недель!.. Думал, что сам с ума сойду.- Не расстраивайся, Матье, тебя такое тоже постигнет, - обнадёжила Симона парня.- Спасибо, утешили, - был ответ Матье.- Мадам, всё, сказанное вами, сделано. В точности, как говорили, - ответствовала вошедшая в дом Шретьенотта.- Хорошо, Шретьенотта, проводи гостей в комнату наверху, окна которой с видом на реку, - велела мадам Морель служанке.- Как скажете, - был ответ молодой женщины, подошедшей к нам. – Мессир, мадам, - обратилась Шретьенотта уже к нам, что нас отрезвило, и я с мужем успокоилась. – Мне велено проводить вас в вашу комнату, где бы вы могли отдохнуть с дороги. Я покажу, пойдёмте со мной, - служанка приветливо улыбнулась.- Спасибо, но я отдыхать не хочу! – воскликнула я, прыгнув на руки Филиппу и обхватив руками за плечи, а ногами обвив стан. – Я хочу город посмотреть… Филипп, давай с собой Симону и Матье возьмём, пойдём и немного развеемся… Что мы в четырёх стенах делать будем? Дижон ведь так красив!- Какие прогулки? Какой город? Ты вообще спишь хоть иногда больше девяти часов в день, Фьора, ответь? – спрашивал Филипп, крепко держа меня на руках, поднимаясь по лестнице следом за Шретьеноттой.- Сплю. Когда мне не надо, как ты выражаешься, мучить тебя, - дополнила я ответ последней слегка ехидненькой фразой.- И в кого же мы такие вредные? Фьора, одного не пойму, тебе доставляет особое удовольствие есть мой мозг ложечкой? – Филипп, по-прежнему удерживая меня, поднялся вверх по лестнице и, когда служанка Симоны Морель открыла дверь в комнату, переступил порог, пригнувшись, чтобы не задеть дверной косяк моей головой.