Three of a perfect pair (1/1)

***В сущности, я всегда был довольно бесполезным существом, поскольку не умел ничего общественно полезного, зато у меня были?— и остаются?— свои специфические умения, полезные для меня лично. Одно из них?— умение легко отпускать людей, ну то есть как отпускать, не то чтобы я кого-то держал на привязи, нет, скорее, легко с ними мысленно прощаться. Был человек?— нет человека, вода дала, вода взяла, а с Когами это умение не то чтобы не прокатило. Но сработало как-то странно, меня не расстроила его пространная речь о том, что я ему не подхожу и что он не хочет связывать со мной свою жизнь, ну не хочет и не хочет. Его дело, не настолько, значит, нравлюсь, черт с ним, даже на пресловутое ?чудовище? я не был в обиде.Зато мне ужасно не хватало наших дискуссий об отвлеченных материях, обсуждения книжек, фильмов и аниме, ну и просто разговоров обо всем на свете. То есть, в общем, мне не хватало Когами как друга, новое для меня чувство, сначала я вовсе не понял, что, собственно, ощущаю. Это не было похоже на расставание с бывшими возлюбленными, коих у меня было до чертовой матери, расставался я всегда без сожаления и никакой грусти не испытывал?— только легкую досаду на то, что очередной человек оказался более скучным и слабым, чем мне хотелось бы. А тут было совсем не такое, а потом осознание накрыло так резко и внезапно, что я таки пошел курить. И, видимо, какие-то высшие силы то ли сжалились надо мной, то ли даже наградили за смирение, потому что стоявший у окна Сайга-сенсей приветливо помахал мне и даже почти улыбнулся, удивительно. Что ж, после нескольких дежурных фраз о природе и погоде, я пожаловался ему, что скучаю по его пациенту?— ведь если его выписали, значит, он никогда об этом не узнает. Так я рассуждал, но, оказалось, был не совсем прав.—?Да что вы переживаете, Макисима-сан,?— Сайга пожал плечами,?— Когами-сан, скорее всего, вернется, должно быть, к зиме.—?Вернется? —?я был порядком удивлен. —?Но разве он не вылечился?Врач посмотрел на меня как на слабоумного, это было даже немного обидно.—?Макисима-сан, я понимаю, что вы довольно далеки от психиатрии и вообще специализируетесь больше по гуманитарным наукам, однако благодаря обширной эрудиции могли бы догадаться, что болезни моего пациента?— и вашего друга, раз уж так сложилось?— свойственны периоды обострений. Большинство больных благоразумно предпочитают проводить их в клинике, и Когами-сан?— не исключение.Тут я припомнил то, что Гиноза и Уробучи из шестой палаты тоже на какое-то время выписывались, но затем возвращались.—?Правда? —?растерянно отозвался я. —?И что, вся наша палата закреплена за подобными психами??Наша?, сказал я, даже не задумавшись, и Сайга отметил это тоже.—?Ваша пока что закреплена за одним психом, то есть за вами, Макисима-сан. Раз уж вы тут, предположительно, надолго. А шестая не то чтобы закреплена, но да, все пациенты оттуда пока что неизменно возвращаются в больницу. Чтобы не подвергать их лишнему стрессу, мы стараемся не менять им ни палату, ни соседей.—?Ну то есть мы с Когами-тян еще увидимся.—?Скорее всего,?— кивнул Сайга. —?Кстати, если не секрет, Макисима-сан, что он сказал вам на прощание?Вспоминать было не очень приятно, но я понял, что спрашивает он не из праздного любопытства.—?Что я чудовище и он меня ненавидит.Сайга досадливо поморщился.—?Точно увидитесь. И, видимо, раньше, чем мне бы хотелось. Макисима-сан, могу я вас попросить о двух одолжениях?Я так растерялся, что не нашелся с остроумным ответом.—?Два?— это уже много, Сайга-сенсей.—?Да, вы правы… тогда только одно, зато от него вы больше выиграете, чем потеряете. Одним словом, когда Когами-сан вернется, я попросил бы вас не морочить ему голову. Идет?На этом месте я, признаться, не то чтобы малость офонарел, но, пожалуй, даже вполне полноценно охуел. Слов у меня не было, одни выражения, так что с минуту я просто молчал?— вид у меня был, наверное, очень глупый, но разразиться площадной бранью было бы еще глупее. Тем более что врач не торопил меня с ответом и терпеливо ждал, глядя с некоторым любопытством на мои попытки как-то собраться с мыслями и облечь их в слова, мне это, конечно, удалось, но не сразу.—?Я вовсе не морочу голову Когами-тян, он мне нравится, естественно, я хотел бы жить с ним долго и счастливо, поэтому пытаюсь что-то для этого сделать… Что вы на меня так смотрите?—?Макисима-сан,?— вздохнул Сайга,?— вы же помните, чем это обычно заканчивается. А Когами-сан гордый, он не станет потом за вами бегать. Вы окончательно рассоритесь, ему будет очень плохо и, скорее всего, состояние его тоже ухудшится.—?Вы просто не хотите, чтобы это стало еще и вашей заботой,?— буркнул я, начиная понимать, куда он клонит, и возражая скорее для проформы. —?А мне-то до этого что?—?Ну как?— что? Потеряете хорошего друга.Сайга был совершенно прав и, кажется, видел меня насквозь?— мне это очень не понравилось, однако пришлось смирить гордыню. И признать свое поражение, потому что я не мог потерять Когами и не хотел ссориться с его лечащим врачом. Не сейчас, по крайней мере, когда он как будто расположен ко мне. Как будто мы временные союзники. Впрочем, вот так легко и без условий сдаться тоже было нельзя, поэтому я капризно заявил:—?Ничего не знаю про дружбу, у меня с этим плохо. Хочу большой и чистой любви!Врач посмотрел на меня очень внимательно, потом еле заметно оглянулся по сторонам.—?Ну, так найдите кого-нибудь посильнее вас.—?Я не собираюсь влюбляться в вас, Сайга-сенсей, момент уже упущен.—?Господь с вами, Макисима-сан,?— отмахнулся мой собеседник. —?Я, конечно же, не о себе. Думаю, в вашем окружении еще появятся такие люди. Которые будут и сильнее, и жестче, чем вы. С которыми вы ничего не сможете сделать. И которые не будут связаны ни этикой, ни долгом, ни ответственностью. И тогда флаг вам в руки и поезд навстречу.О, вот оно. Прозвучало хотя и довольно зловеще, зато очень интересно.—?Да? —?тут же живо переспросил я. —?Мне наконец-то назначат нового клёвого врача?Сайга улыбнулся очень доброжелательно?— было похоже, что я что очень правильно сделал вид, будто неправильно его понял, и что очень удачно сменил тему, и что, возможно, мне намекнут еще на что-нибудь интересное.—?Да, совсем скоро, Макисима-сан, вы всё правильно поняли.—?Вот интересно! А почему это вы, Сайга-сенсей, меня не лечите?—?Потому что у меня совсем другая специализация,?— врач пожал плечами так, словно это были очевидные вещи, и добавил, понизив голос:?— И потому, что у меня совсем другие задачи в этой больнице. А ваш случай интересует очень, очень многих. Вы пока и представить себе не можете. Поэтому не будьте так беспечны, Макисима-сан.Он стал подниматься по лестнице, а я остался стоять, пожалуй даже, что в растерянности и недоумении. Я даже не сразу сообразил поблагодарить его, но он отмахнулся, мол, пустое.—?Кстати! А о каком втором одолжении вы хотели меня попросить, Сайга-сенсей?—?М? —?он остановился на мгновение, обернувшись, словно задумался. —?А, ну да, я хотел попросить вас не изображать невинность и не делать вид, будто вы не понимаете, что именно я имею в виду, когда прошу не морочить голову Когами-сан.Черт.—?А что, так можно было? —?глупо спросил я.—?Поздно, Макисима-сан,?— сладко улыбнулся Сайга. —?Но вы не переживайте, всё, что ни делается?— к лучшему.Уделал меня Сайга-сенсей, нечего сказать.***Итак, пару недель я провел исключительно приятным образом, а именно, размышлял о своей несчастной судьбе, читал книжки и зависал в кабинете у Караномори-сенсей, с которой мы гоняли чаи, строили друг другу глазки и болтали про всякое. Однако все хорошее когда-нибудь кончается?— так я подумал, когда однажды вечером я нашел ее внимательно читающей параллельно мою медицинскую карточку (почти пустую) и что-то напоминающее личное дело из какой-нибудь полиции, и она слегка хмурилась. Налила мне чаю, почти не отрываясь от чтения, и попросила немного подождать, ну что ж. За следующие пять минут я совершил еще одно открытие?— оказывается, я привык воспринимать Караномори тоже если не как друга, то как приятельницу, и мысль о том, что вот она сейчас прочитает про мои злодеяния, неприятно жгла где-то под ребрами. А может, еще и фотографии посмотрит, уныло подумал я, ну то есть, не то чтобы она не знала, кто я такой, но…—?Извини, что тебе пришлось подождать, Макисима-кун,?— прервала мои мысли Караномори. —?Но, видишь ли, тебе назначили нового врача, а мне как-то неловко передавать ему твои документы, которые я до сих пор не читала… ты грустный какой-то, случилось что? Ну-ка держи вот шоколадку, сразу настроение поднимется.Я обалдело смотрел, как она невозмутимо разламывает на кусочки темную плитку. Кажется, я чего-то определенно не понимал.—?Со мной все в порядке, не беспокойтесь, Караномори-сенсей.Какое-то время она молчала, улыбаясь чуть грустно, чуть насмешливо, мне показалось, что она хочет что-то сказать. Но как будто не уверена, стоит ли, поэтому я поглядел на нее нарочито вопросительно, даже голову чуть наклонил набок.—?Хорошо, что ты все-таки не мой пациент, Макисима-кун,?— сказала она наконец, и пока я пытался унять то самое неприятное горькое чувство, продолжила:?— Мне обычно жалко моих больных, но ты-то такого не переносишь, мы бы поссорились, наверное.Я так охренел, что даже не стал пытаться это скрыть:—?Жалеть, меня? А за что? Я-то, как мы с вами знаем, никого не пожалел.—?Вот именно за это,?— кивнула Караномори и улыбнулась, явно наслаждаясь моим ошарашенным видом. —?За отсутствие выбора. Я могу тебя жалеть или не жалеть?— а ты не можешь жалеть, не можешь бояться, не можешь…Тут она пожала плечами и неопределенно повела рукой, а мне так явно показалось, что там должно было быть что-то вроде ?любить?, что я перебил ее:—?Спасибо, я понял, да. Неполноценных у нас принято жалеть.—?Ой, перестань, всё с тобой нормально. И любить ты, конечно же, тоже можешь. Просто у тебя есть одна довольно скверная черта?— ты все время ищешь легких путей и неизбежно реагируешь одинаково на одни и те же раздражители. Ты бы удивился, сколько всего разного и интересного можно делать со своими врагами и просто неприятными людьми. Но тебе легче всего показалось убить, просто в голову не пришло ничего другого.—?Нет человека?— нет проблемы,?— огрызнулся я.—?Да,?— кивнула она снова и улыбнулась снова,?— это так очевидно. Но… так грубо и некрасиво. С таким развитым вкусом, как у тебя, все-таки можно было придумать что-нибудь поинтереснее и повеселее. Но ты, видимо, ужасно ленивый человек, Макисима-кун. Ленивый, избалованный и небрежный.Прозвучало просто здорово, прямо из детства?— кто-то из учителей выговаривал что-то такое моим родителям. ?Макисима-кун очень умный ребенок, но ленивый и небрежный, должно быть, вы чрезмерно избаловали его?. Поэтому я посмотрел на нее очень мрачно.—?Я вам что, восьмилетний школьник?—?Почти! —?обрадовалась Караномори. —?Знаешь, Макисима-кун, я почти убеждена, что твои психические проблемы можно если не решить, то по крайней мере как-то удержать в узде. Ты, скорее всего, на самом деле способен себя неплохо контролировать?— как-то же ты делаешь это свое специальное нейтральное лицо, по которому не видно твоих эмоций. У тебя просто реакция на всё мгновенная. А если все-таки увеличить зазор между намерением и его исполнением, сразу станет лучше. А если еще найти тебе хорошую причину, скажем так, отменить исполнение?— ты станешь совершенно приемлем для общества.Все, что она говорила, звучало немного обидно, потому что как же это я сам до всего этого не додумался? А с другой стороны, конечно, я был почти возмущен, легко сказать ?найди хорошую причину?.—?Да где же я ее найду?—?Не знаю! —?и она весело рассмеялась, пожимая плечами. —?Тут уж я тебе ничем не помогу. Потому и не меня назначили твоим новым врачом, логично?Трудно было с этим поспорить.***Не прошло и недели после этого достопамятного (господи, откуда я знаю такое ебучее слово?) разговора, как меня вызвали к завотделением. Косяков за мной не было, драться стало не с кем, так что я пошел с легким сердцем и почему-то дурным предчувствием. Которое, конечно же, оправдалось?— да практически сразу же, как я толкнул массивную дверь кабинета. И даже до того, как зашел внутрь, потому что Касеи-сенсей сидела за своим рабочим столом, который стоял ровно напротив двери, и не просто сидела, а сидела и препаскудно улыбалась. Как ей удается сложить свое, казалось бы, благообразное лицо почтенной пожилой дамы в такую гнусную ухмылку?— ума не приложу. Я понял, что обречен, и понятливо и обреченно улыбнулся в ответ. Заходя в кабинет, я постарался принять самое безобидное и, не побоюсь этого слова, дружелюбное выражение лица, это оказалось правильным решением.В кресле с другой стороны стола сидела женщина средних лет?— за сорок или даже уже к пятидесяти?— с тонким, нервным, но определенно добродушным круглым лицом. Морщинки в уголках глаз делали ее живее и, пожалуй, красивее, но впечатление портил подбородок?— он оказался маленьким и вялым, как обычно бывает у людей, которые часто испуганно поджимают губы. Довершали картину приподнятые, чуть выставленные вперед плечи и характерно искривленные верх спины и шея, типичные признаки остеохондроза. Женщина смотрела на меня, слава богу, без страха и без отвращения, зато с легкой тревогой и участием. И еще с чем-то здорово напоминающим ту самую профессиональную жалость, о которой мы с Караномори-сенсей говорили тогда, так что мне стоило некоторых усилий не нахмуриться и вообще не выдать своего напряжения. Как, блядь, я буду с ней разговаривать, если она станет меня жалеть, да она, должно быть, сумасшедшая, жалеть психованного убийцу, думал я, пока Касеи представляла меня моему новому лечащему врачу и затем наоборот. Кёко Мицуи?— так звали врача. Она сердечно разулыбалась?— морщинки в уголках глаз собрались в симпатичные ?гусиные лапки?, ни дать ни взять, добрая учительница географии или библиотекарша?— уверила меня, что очень рада знакомству и очень надеется на плодотворное сотрудничество и попросила зайти к ней в рабочий кабинет после ужина. Я посмотрел на настенные часы выученным рассеянным взглядом?— словно был настолько задумчив и витал в таких дальних облаках, что потерял ход времени. Краем глаза отметил умиленное выражение лица Мицуи-сенсей и совсем приуныл. Совсем без надежды перевел взгляд на завотделением?— старая карга ехидно улыбалась. Вот сука, подумал я вяло, опять какие-то гребаные игры и эксперименты, как же всё это уже заебало, может, зря Цунемори-сан старалась, может, лучше вышка и многоэтажный японский ад?Терпи, сказал я сам себе мысленно, терпи. Иисус терпел и нам велел, вот уж что-что, а покончить с собой ты успеешь всегда.Несмотря на охватившее меня уныние, я все-таки после ужина дисциплинированно прибыл в кабинет врача, дверь была открыта, внутри было пусто, но я решил, что нет никакого смысла ждать ее снаружи. И сел на стул для пациентов около стола (надо сказать, чертовски неудобный), и сложил руки на столе, и голову на них уложил. И даже почти задремал, когда не столько услышал, сколько почувствовал чужое присутствие в коридоре. Но почему-то, вместо того чтобы выпрямиться и принять нейтрально-доброжелательное выражение лица, я решил не менять позу и даже глаз не открыл?— устал, говорю же. Обычно я так себя не веду с незнакомыми людьми, но Мицуи казалась какой-то совершенно безопасной. Если только она не пытается усыпить мою бдительность, подумал я без особого энтузиазма, припоминая туманные намеки Сайги.Однако Мицуи-сенсей полностью оправдала мои ожидания?— даже начала она с того, что едва ощутимо погладила меня по волосам и пробормотала что-то вроде ?бедный ребенок устал?, а затем села за стол и принялась разбирать какие-то бумаги. Судя по всему, она была совершенно не против того, чтобы я спал в ее кабинете, вот так, сидя за ее же столом. Какой-то дьявольский внутренний голос?— тот самый, который всегда подбивал меня на всякие авантюры и просто дурацкие поступки?— на этот раз советовал так и остаться дремать до упора. Чтобы посмотреть, когда терпение врача иссякнет, но я подозревал, что могу остаться тут таким образом до отбоя, а мне еще хотелось чего-нибудь почитать вечером, отвлечься. Так что я поднял голову, смутился, извинился (?ничего страшного, Макисима-кун, я же понимаю, как важен сон для тебя!??— интересно, откуда она это понимает, подумал я), сел прямо и улыбнулся скорее жалобно, чем доброжелательно. Мицуи-сенсей разулыбалась и стала расспрашивать, как мне тут, в больнице, живется, нет ли у меня каких-нибудь проблем, какие у меня отношения с другими больными, комфортно ли я себя чувствую и все такое, я тогда даже был тронут таким внезапным вниманием. Естественно, говорить о себе слишком долго мне было неловко?— а я воспринимал наш разговор именно что как светскую беседу?— и я стал, в свою очередь, расспрашивать уже ее. Ну, мною руководили вежливость, необходимость сохранять тот няшный имидж, который мы с моим адвокатом так тщательно мне создавали, а еще все-таки любопытство. Вдруг Мицуи все-таки замешана в какие-то мутные схемы и планы вокруг меня? В их наличии я давно перестал сомневаться, а вот вычислить действующих лиц пока не мог. Мицуи производила впечатление абсолютно безопасного и безобидного человека?— но тем она опаснее, если это впечатление ошибочно и, тем не менее, создано так достоверно. Разумеется, я не думал обо всем этом так подробно во время беседы, иначе я бы не мог сосредоточиться на ней, но, видимо, все-таки эти мысли несколько отвлекали меня и уводили в сторону от реальности. Потому что я ничего не заподозрил за все это время и наконец собрался отчаливать, сославшись на усталость и стал прощаться. Мицуи-сенсей поддержала мое желание лечь пораньше и наказала выспаться основательно, ведь она уже составила целый план моей терапии и к завтрашнему дню намеревалась окончательно его доработать, ей только нужно было мое содействие. Вот на этом моменте у меня проклюнулись первые смутные предчувствия. А потом она подтвердила их:—?Видишь ли, Макисима-кун, мне нужно, чтобы ты как можно более подробно вспомнил свое детство и юность, свои отношения с родителями и сверстниками. Ведь именно там заложены основы твоей личности. Нам нужно просто понять, что же пошло не так и какая такая ужасная травма подкосила тебя так, что ты…Блядь, господи, за что мне это всё.…Полночи я читал рассказы Шекли?— просто все подряд в сборнике, а потом еще лежал и ворочался, пока не рассвело. Вставать рано не хотелось. Вспоминать про детство не хотелось. На слове ?травма? я замер и на всякий случай перестал слушать, чтобы не заржать и не испортить образ, но Мицуи заметила, как меня перекосило, жалостливо нахмурилась (ну вот, а Караномори говорила, что я умею делать нейтральное лицо) и, слава богу, отпустила меня без экскурса в современную популярную психологию, полную непережеванной отрыжки из Фрейда. Я-то его хотя бы читал, подумал я мрачно, а вот она? Больше всего на свете мне хотелось бы пойти в курилку и библиотеку, встретить там Когами и обсудить с ним и Мицуи, и психологию, и Фрейда, да и Юнга заодно, раз пошла такая пьянка, кажется, об этом мы еще не говорили. Но он был на воле, а я был в больнице. Нет, даже, пожалуй, в заточении.…Так мне, впрочем, и надо.------------------------------------Three of a perfect pair?— название 10-го альбома группы King Crimson, который вышел в 1984 году.