Часть 4 (1/1)

Эдди просыпается в пустой постели, и его первая мысль: "Чёрт, я испугал его".На какую-то безумную секунду он совершенно забывает, что находится в квартире Бака и что Бак не может просто сбежать, как вор посреди ночи. А потом он понимает, что Бак, должно быть, просто избегает его, ожидая, когда Эдди уйдет.В конце концов у Шеннон это здорово получилось. Избегать его.Это его вина. Он всегда был готов в этом признаться. Он сбежал на войну, сначала когда узнал, что Шеннон беременна, а потом снова сделал это, и он может утверждать, что это было для того, чтобы поддержать свою семью, но это всё ещё оставляло их далеко от него. Господи, он даже не женился на ней, как он может говорить, что её гнев не был оправдан?Мама Шеннон на самом деле не настаивала на свадьбе так или иначе, но боже, боже, родители Эдди закатили чертову истерику. Кто-то из его старших родственников сжимал в руках четки. Но Шеннон не была уверена насчет брака и всего последующего, и он буквально убежал от всей этой ситуации, так что... хорошо. Он хотел сделать всё правильно. Устроить ей настоящую свадьбу после всего, через что он заставил её пройти. Поэтому он решил, что подождет и сделает предложение, когда закончит свою службу, подарит ей что-нибудь действительно хорошее, они могли бы сделать это правильно…Вместо этого он вернулся в январе с посттравматическим расстройством, а у мамы Шеннон был рак. У них были постоянные ссоры, и Эдди был уверен, что не скажет "эй, давай поженимся", пока они ругались каждый день, и его родители пилили их обоих (иногда он думает, что единственная реальная вещь, в которой они с Шеннон были едины - это их разочарование из-за унижений от его матери). Тогда Шеннон сказала, что хочет переехать в Лос-Анджелес, а Эдди нужно было время, потому что он не мог оставить всю свою семью и единственное место, где он чувствовал себя в безопасности, когда он всё ещё просыпался с криком каждую ночь и...Он проснулся с запиской на тумбочке. Слова, словно брошенные ему в лицо. И сын, который постоянно спрашивает, куда ушла его мама.Шеннон уехала в апреле, а сейчас начало сентября. Достаточно ли шести месяцев, чтобы двигаться дальше? Чтобы устроить жаркий роман? Не то чтобы он называет Бака жарким, дело не в Баке.Чёрт. Он трёт ладонями глаза, крепко зажмуриваясь. Ему не следовало оставаться на ночь. Эдди должен был вернуться в мотель, какие бы тени одиночества не появлялись в темноте. Шеннон знала его с шестнадцати лет, и она не смогла справиться с этим (может быть, она могла бы, если бы он поступил с ней правильно, может быть...), так почему кто-то, кого он знает только три дня будет терпеть это?В этот момент он слышит, как выключается душ, и запоздало осознает, что слышал шум воды, такой тихий, ровный и обыденный, что он даже не подумал об этом.Эдди замечает, что другая сторона кровати всё ещё теплая. Из приоткрытой двери, ведущей в крошечную, тесную ванную, идет пар. Кофе варится в кофеварке на кухонном столе.Ну, теперь он просто чувствует себя идиотом.Дверь открывается, и появляется Бак, совершенно голый, вытирающий полотенцем волосы, не заботясь ни о чем на свете. Эдди не смущается своей внешности, но он не может до конца понять абсолютное равнодушие, которым обладает Бак. Тот, кажется, даже не замечает своей наготы, он просто заканчивает с волосами и завязывает полотенце вокруг талии с видом полной небрежности, когда идет проверить кофе.Эдди наблюдает, как Бак достает две кружки и наливает кофе, держа руку над одной из них, нахмурив брови в напряженной сосредоточенности. Наконец он подходит к холодильнику, берет молоко и наливает немного в кружку, помешивая. В другую кружку он добавляет ещё немного молока, а затем - Эдди морщится - четыре кубика сахара.Он садится, когда Бак оборачивается, держа по кружке в каждой руке, и Бак улыбается. Его улыбки чертовски ослепительны. - Эй, я подумал, что возможно получится немного впечатлить тебя.- Что, даже без бекона? - дразнится Эдди. Он принимает кружку, которую протягивает ему Бак. Вообще-то он пьёт без сахара, так что Бак не угадывает, хотя обычно он предпочитает немного больше молока. Не важно, сегодня утром ему не помешала бы чертова горечь. Это помогает разбудить его, помогает обострить его и убрать последние отголоски кошмара.Бак садится на кровать, небрежно наблюдая, как Эдди потягивает свой отвратительно сладкий напиток. - Ты в порядке?Эдди должен был догадаться, что Бак спросит об этом. - Ага. Я имею в виду. Настолько в порядке, насколько это возможно, - он делает паузу. Эдди не уверен, как много можно рассказать. Он почти ни с кем об этом не говорил. Его родители и Шеннон знают голые факты. Остальные члены его семьи знают только, что его миссия провалилась.Кристофер знает только, что его отец получил медаль.- Я служил в армии, - продолжает он, - Два срока, с 2011 по январь этого года. Я видел много дерьма. Иногда мне... снятся кошмары.И это еще не все. Посттравматическое расстройство - это не просто кошмары, хотя люди и СМИ, похоже, только об этом и говорят. Покажите ему телешоу или фильм с ветеринаром, и он покажет вам несколько неприятных сцен, когда ветеринару снятся кошмары. Травма, как выяснил Эдди, более коварна и всепроникающая, чем это, и далеко не так очевидна. Она любит появляться, когда он меньше всего этого ожидает, среди бела дня, что заставляет его чувствовать себя значительно слабее.Но ему снятся кошмары. И это действительно чертов отстой.С минуту Бак молчит. Он просто сосредоточен на своем кофе. Наконец он ставит кружку на тумбочку и кладет руку на колено Эдди. - Это ужасно, друг.*Эдди чуть не выплевывает свой кофе, давясь им и смеясь. Он был староват для мультфильма, когда он вышел, но его младшие сестры чертовски любили его.Бак торжествующе ухмыляется. - Эй, это хорошая реплика! Что ещё остаётся делать?Самое дикое, что Бак прав. Эдди ненавидит, когда люди извиняются (это не их вина) или когда они говорят, что он был героем (они не были там, чтобы знать). Сочувствие в их глазах заставляет его хотеть исчезнуть, просто погрузиться в землю.Но эй, просто признание того, что это действительно чертовски отстой - это на самом деле очень мило.Шутка даже помогает.Он допивает остатки кофе и ставит кружку рядом с чашкой Бака. - Ладно, идиот, только за это, иди сюда.Бак охотно забирается на него, как будто только и ждал разрешения, и когда Эдди целует его, Бак жадно вжимается в него.Эдди не очень-то умеет говорить. Особенно такие слова, как "спасибо". Но он надеется, что Бак всё понимает.***Облегчение переполняет грудь Бака, когда Эдди целует его. Он понятия не имеет, что говорить в плохих ситуациях. Он просто чувствует эту ужасную боль внутри себя, как будто кто-то разрезал его грудь, и это бесконечное желание забрать все это, найти боль этого человека, как опухоль, и вырвать её, взять её на себя, если это то, что нужно. В конце концов, это действительно всё, чего он хочет - помогать людям.Честно говоря, это недооцененная часть работы стриптизёра. Не то чтобы он пришел сюда сказать, что стриптиз - это благородная профессия, наполненная глубоким эмоциональным смыслом, и общество всё это неправильно понимает. Стриптиз может быть чертовски унизительным и разочаровывающим, и с Баком обращаются как с вещью половину времени, но он действительно делает дни людей лучше. Он заставляет людей улыбаться, когда они подавлены, и флиртовать с людьми, с которыми обычно не флиртуют, и заставляет их снова чувствовать себя уверенно. Он может отвлечь человека от мыслей о плохом дне.Говорить с кем-то, правда, бывает сложно, а что делать с чем-то подобным? С травмированным человеком? У Бака нет травмы. Он не знает, каково это. Так что он просто благодарен, что каким-то образом нашел нужные слова. Что-то, что, даже если и не помогает, по крайней мере не делает ничего неловкого или чего-то ещё хуже.- Значит, - Бак думает, что отвлечь парня это лучшее развитие событий, - Ты сказал, что у тебя есть свободное время перед всем этим.… репетиция сегодня вечером?Техас облегченно вздыхает и плюхается обратно на подушки. - Технически я должен быть с семьей, но они продолжают говорить мне расслабиться, а это то, что я нахожу расслабляющим, так что…- Эээ, мне неприятно это говорить, но если ты находишь секс со мной расслабляющим, то я думаю, что делаю что-то неправильно, - Бак аккуратно обходит стороной тот факт, что Техас явно не чувствует себя комфортно в кругу своей семьи. Бак немного в этом разбирается. И последнее, что он хочет делать - это говорить об этом.Техас приподнимает бровь. - Ох, а ты считаешь мы тут сильно напрягались?Что ж, это вызов, если Бак когда-либо слышал его. - Смотря что ты считаешь сильным напряжением?И вот как они приходят к тому, что Бак стоит на коленях и его трахают, так будто они собираются в конечном итоге сломать кровать.Член так глубоко входит в него, что Бак чувствует его в своем гребаном горле, а зубы сомкнувшиеся на задней части его плеча, несомненно, оставят глубокий след на его коже, который, вероятно, никакое количество тональника не скроет. Техас держит жесткий, быстрый и неумолимый темп, и Бак потерял счет тому, сколько времени прошло, но святое дерьмо, этот человек нереально вынослив.Как правило, ему нравится видеть лицо человека, с которым он занимается сексом, но в этом есть интимность, соединяемая их вместе, почти удерживаемая их. И Баку нравится, как Техас держит его за бёдра и просто трахает, как будто пытается доказать свою точку зрения.Большую часть времени его партнеры хотели, чтобы он трахнул их сзади или они трахнули его, и он всегда делает им одолжение, потому что, эй, что бы ни делало человека счастливым, верно? Но это первый раз, когда он чувствует, что это не безлично, как будто он не просто используется в качестве ёбаной машины - каламбур определенно уместен. Как будто это всё ещё лично и интимно для Техаса.И, черт возьми, парень каждый раз попадает в эту идеальную точку, зрение Бака продолжает теряться, и он чувствует, как внутри него взрываются звёзды, снова и снова.Ну, он военный, блять, теперь понятно, откуда у него взялись все эти мускулы. И каждый квадратный дюйм этой мышцы в настоящее время используется, чтобы безжалостно трахать его. Сколько прошло времени? Такое ощущение, что несколько часов. Что за чертовщина.Из Бака вырываются долгие и громкие стоны, перерастающие в скулёж, пока он не сможет произнести ни слова, просто смотря в никуда, и боже, Бак никогда не сможет ходить после такого, твою мать...Техас обнимает его за талию, но не прикасается к члену Бака, что невероятно расстраивает. Даже простого прикосновения костяшек пальцев к нему было бы достаточно, он так тверд и напряжен, он так чертовски нуждается в этом, но Техас ничего не делает, и Бак не может заставить себя сделать это сам, потому что он потеряет равновесие и может сойти с ума от этого. Он снова толкается на член Техаса, снова скуля, надеясь, может быть... он так чертовски близок, может быть, он сможет кончить не прикасаясь к себе на этот раз, может быть... о Боже, о Боже... нет этого, чёрт возьми, недостаточно.Он опускает голову и двигает бедрами навстречу, пальцы ног загибаются под глубоким углом. Техас теряется в своём ритме и, наконец, отпускает мертвую хватку рта на плече Бака, чтобы застонать.Наконец, наконец, Бак чувствует, как рука обхватывает его член, и он всхлипывает от облегчения и желания, когда Техас начинает водить по нему, достаточно грубо, чтобы Бак не мог кончить сразу, сжимая основание, и Бак может на самом деле, черт возьми, заплакать, потому что он так чертовски близко.Бак снова чувствует поцелуй в то место, где Техас кусал его, и он слышит, как Техас бормочет: - Такой чертовски идеальный, дааа... - Техас закручивает запястье, и Бак, блять, не может сдержаться, он наконец кончает, и ладно, то, что он тоже надел презерватив, было определенно хорошей идеей, потому что он так сильно кончает, что слепнет на время.Техас продолжает энергично трахать его, прямо до точки удовольствия, яркого, горячего и слишком сильного, а затем меняет угол движений, пока не начинает дрожать от толчков, и только тогда Бак чувствует техасский оргазм.Бак не чувствует ног. И рук. Его голова плавает где-то на седьмом небе.Техас выходит из него, и Бак умудряется упасть на бок, стягивая презерватив и бросая его в мусорку. Техас делает то же самое, затем приземляется с другой стороны от него с самой самодовольной ухмылкой на лице.- Да, да, заткнись, - стонет Бак.- Я ничего не говорил.- Тебе и не нужно было, - Бак подскакивает так, что они оказываются нос к носу. Плечо болит, но в хорошем смысле. Он наслаждается этой болью.Улыбка Техаса превращается в ухмылку. - Ты бросил мне вызов. И получил ответ.- Да, знаю. Меня так жестко ни разу не трахали в жизни.Техас выглядит по праву гордым. И, ну, Бак просто должен сцеловать это выражение с его лица.Эта часть тоже всё ещё странная. Очень многие из его любовников не хотят проводить время вместе после секса. Как только наступает оргазм, всё заканчивается. Но Техас остался в прошлый раз, и он остался и сейчас - на самом деле он, кажется, так же жаждет погрузиться в приятные, медленные поцелуи, как и Бак.С каждым разом всё становится лучше. Каждый раз, когда они узнают тела друг друга немного лучше, они узнают больше о том, что нравится другому, и поэтому секс просто продолжает достигать новых высот.Как бы заставляет предыдущий секс, который был в жизни Бака, обесцениться.Они лениво перекатываются по кровати, как бы шуточно борясь, пока Техас не оказывается сверху, и Бак может просто скользить руками по его мягким волосам, по этой загорелой коже и крепким плечам.В какой-то момент Техас сильно давит на него, и Бак шипит, когда давление оказывается на место его укуса. Техас сразу же оживляется. - Черт, прости за это.Бак качает головой. - Не извиняйся, - он чувствует, как его лицо заливается румянцем, - Мне это нравится.- Засосы?- Вроде того. Когда остаются следы.Техас хмыкает с довольным видом и снова целует его, поглаживая руки, бока, лицо Бака. Он такой чертовски нежный. У Бака было несколько связей, в которых его использовали чтобы отвлечься. Люди хотели, чтобы он был нежным и мягким, чтобы они могли притвориться, что он кто-то другой, но это не то, что он чувствует от Техаса. Как будто это просто то, кем он является, он теплый и ласковый, потому что просто не может ничего с собой поделать.Бак впитывает все эти детали, как губка воду.Он хочет продолжать впитывать это. Он не хочет отпускать это.Он не хочет отпускать Техаса.***Эдди понятия не имеет, как долго они целуются. Он просто не может заставить себя остановиться. Он привык к преданным отношениям, где секс - это ещё одна форма привязанности, и последние несколько раз, когда он и Шеннон занимались сексом, это было… плохо. Это было больше похоже на форму борьбы или способ выпустить пар, а не на способ выразить любовь или соединиться как пара.Вот чего ему не хватало. Тепла и ласки он жаждал задолго до того, как Шеннон ушла.Помогает то, что Бак чертовски хорошо целуется и вообще он страстный и любящий любовник. Каждый раз он заставляет Эдди хотеть его ещё больше, и Диаз просто надеется, что он берет не слишком много, будучи не самым близким человеком для Бака.Если и так, то Бак ничего об этом не говорит.- Не хочешь перекусить? - бормочет Бак, нежно проводя пальцами по волосам Эдди. Его голос мягкий и теплый, и, черт возьми, Эдди хочет погрузиться в него полностью, - Дальше по улице есть одно замечательное место.…- Хочу.- Или мы могли бы заказать еду на дом. Если ты хочешь, - голос Бака звучит неуверенно, и Эдди понимает, что это будет впервые, когда они окажутся вместе за пределами этой квартиры. За пределами этого странного маленького карманного мира, который они создали для себя.Бак - стриптизёр. И конечно, над его головой нет неоновой вывески, рекламирующей это, но, вероятно, многие люди неохотно идут с ним куда-нибудь на публику, просто предостерегая себя.Но Эдди плевать хотел на это. Он голоден, и ему хочется выйти на улицу и прогуляться, по-настоящему насладиться городом, вместо того чтобы тратить всё своё время на обиды, из-за сложной семейной политикой.- Нет, - Эдди качает головой, - Давай выйдем и пообедаем.Бак широко и мило улыбается.Они по очереди принимают душ, потом одеваются, и Бак одалживает Эдди одну из своих рубашек. На улице тепло, лето ещё держится в воздухе, но уже не так жарко. И Бак не прекращает болтовни, пока они направляются к заведению. Владельцы, очевидно, знают Бака, они приветствуют его улыбками и вопросами о его здоровье, о том, достаточно ли он ест и кто его друг. Они едят в дружеском молчании за одним из угловых столиков, и всё это время нога Бака прижата к его ноге.Это очень хорошо. Он не мог просто... вот так выйти и хорошо провести время с кем-то в течение многих лет. Между службой, семьёй, возвращением домой, Шеннон и Кристофером он просто... не мог выделить на это время. Просто пообедать с кем-нибудь. Насладиться обществом. Он и забыл, как это приятно.Иногда, когда они идут, тыльные стороны их рук соприкасаются. Бак ничего не предпринимает, но и не отстраняется, а Эдди каждый раз пытается держать эмоции на своём лице под контролем."Это ничего не значит" ругает Эдди себя. Даже когда их плечи соприкасаются друг с другом на каждом третьем шаге. Они обедают, потому что им чертовски хочется пообедать, и потому что ему нравится проводить время с Баком, и, честно говоря, он избегает момента встречи со своей семьей. Но это ничего не значит.А хочет ли он, чтобы это что-то значило?- Итак, - спрашивает Бак, когда они возвращаются в квартиру, - Есть какая-то особая причина, по которой ты избегаешь свадьбы или...Эдди закатывает глаза, но помогает Баку разобрать постель и бросить простыни в стирально-сушильную машину, которая стоит в шкафу.- Если не хочешь, можешь ничего не говорить, - добавляет Бак, - Но твоя голова явно забита только этим. Ты продолжаешь молчать, а я был на немногих свадьбах, но всё равно понимаю, что вероятно, нужно быть готовым к определенному дерьму.Эдди потирает затылок. - Это... сложно. С ними трудно справиться, вот и всё. Они не согласны со всеми моими жизненными решениями, - он делает паузу, - Я думаю, что они также, мои тети и дяди, на самом деле не согласны со всеми решениями моего отца, и я вроде как погружен в это, а у меня с родителями... не всё гладко. И семья спросит об этом, все заметят. И получится просто, ну, знаешь цепная реакция.Он прислоняется спиной к кухонному столу Бака, упираясь руками в его край. - В последнее время в моей жизни происходит много дерьма, и у каждого есть своё мнение по этому поводу, и некоторые из них хотят задушить меня вниманием, и я просто чувствую их жалость... А другие просто надеются, что я буду в порядке. И я не знаю, что хуже. Так что проще просто... не быть там. Так мне хотя бы не нужно об этом говорить.Бак прислоняется к стене напротив, скрестив руки. - Ты всегда можешь взять меня в качестве своего плюс один, - шутит он, шевеля бровями и одаривая Эдди очаровательной улыбкой, - Я могу станцевать для невесты, знаешь? Дать им настоящий повод о чем поговорить.Эдди невольно смеется. Это ошеломило бы его семью на всю оставшуюся жизнь, но, возможно, оно того стоило. - О Боже.- Я мог бы повторить сцену из "Пятьдесят оттенков серого", - добавляет Бак, - Трогал бы тебя рукой под столом во время ужина.- Что?! - Эдди слышал о книгах, но что? - Так не бывает...- Это совершенно точно! Я читаю книги!- Зачем ты читаешь такое, зачем ты так с собой поступаешь?- Мне было скучно, и все только о них и говорили, - пожимает плечами Бак, - И да, есть там сцена на благотворительном балу или что-то в этом роде, где она дрочит ему через штаны.- И никто не замечает?- Нет. Наверное, потому, что все слепые и глухие.Эдди качает головой, ухмыляясь. - Если мне когда-нибудь понадобится, чтобы все меня возненавидели, я позвоню тебе, и ты сделаешь это.Бак пригибает голову, как бы говоря: "ай-ай-ай-ай-ай-ай-ай". - Эй, я понимаю, насколько семья может... быть занозой. Я счастлив быть разрушителем вечеринок.- Поверь мне, это заманчиво. Хотя бы для того, чтобы посмотреть, как все мои тетушки и кузины позорятся, пытаясь пофлиртовать с тобой.- Да, но я бы сказал им, что приехал только ради одного парня, - Бак отталкивается от стены и неторопливо подходит, вцепившись пальцами в петли ремня Эдди, - Не могу же я быть твоим плюс один, и флиртовать с кучей других людей.- Весьма банально.- Банальный стриптизёр, а? Но кто знает?- Ну... - Эдди протягивает руку, обхватывает предплечья Бака, чувствует игру костей и мышц под пальцами, - Если мне когда-нибудь понадобится найти кого-нибудь, чтобы публично подрочить, я знаю, кому позвонить.Бак весело фыркает, улыбаясь ему, и это так приятно. Он мягкий и удобный, знакомый, интимный, и вдруг его становится слишком много. Он проскальзывает на территорию, на которой Эдди, черт возьми, не может себе позволить находиться, он слишком близок к тому, чтобы утонуть. Мягкое, теплое существо тает у него в груди, растекается по телу, просыпается, оживает, и ему приходится запихивать его обратно в коробку, замораживать на неопределенный срок.Он не может выйти на шаткий мост, который не сможет его удержать. Не сейчас.Он должен вернуть их на знакомую территорию.Поэтому он протягивает руку и через рубашку Бака ощупывает плечо, где остался след от укуса. Бак слегка шипит, но глаза у него блестят.- Ты сказал, что тебе нравится метки, - Бак кивает, его щеки розовеют, - Хочешь ещё?Бак заметно сглатывает, затем кивает, его щеки становятся ещё темнее. - Пожалуйста...Эдди бросается вперед и целует его.Бак отшатывается немного назад, прежде чем подстроиться под ощущение тяжести тела Эдди, и Диаз срывает с Бака рубашку, лишь на секунду прервав поцелуй. Если он будет абсолютно честен с самим собой (с чем он может признаться, что борется), то в последнее время у него такое чувство, будто у него отнимают всё. Его целеустремленность, его способность быть ответственным, заботиться о своей семье. Его отряд, его друзья разлетелись на все четыре стороны, как только его служба закончилась. Шеннон - ушла. Кристофер...Он хочет оставить след и сделать хоть что-то своим.Он не может быть мягким. Если он сделает это прямо сейчас, он сломается, а он не может этого сделать, не в канун свадьбы своего кузена, когда он должен вернуться домой на три дня, без плана и без идеи, что делать, пока он чувствует себя таким невероятно одиноким и никчемным. Он не может сломаться. Он не может.Но он может сделать это.Он кусает Бака за губы, целует его до тех пор, пока губы Бака не становятся красными и опухшими, а потом впивается зубами в челюсть Бака. Тот скулит и трясётся напротив него, просто позволяя Эдди делать это, позволяя Эдди взять контроль и делать то, что он хочет, и, черт возьми, парень понятия не имеет, какое он гребаное благословение.Кровать по-прежнему представляет собой голый матрас, и в любом случае это слишком далеко, поэтому они оказываются на полу. Эдди расстегивает джинсы Бака и тянет их вниз, прижимаясь ртом к груди Бака. Бак сказал, что у него есть несколько выходных, и это хорошо, потому что, Боже, Эдди сделает ему столько засосов, что парню понадобится фунт косметики, чтобы всё это скрыть.- Повезло, что я... помыл... пол, твою мать, - стонет Бак, когда Эдди обхватывает ртом его сосок и начинает сосать его. Бак чувствителен почти везде, и его соски не исключение. Эдди не понимал, что это то, чем парни могут быть так же впечатлены, как и женщины, но сейчас он воспользуется этим в полной мере.Эдди не торопится, медленно переходит к прессу Бака, боже, как он любит водить по нему языком. Он никогда не устанет делать это. Бак скулит и цепляется за него, выгибаясь дугой и становясь просто неподвижным, когда Эдди кусает и засасывает ещё один участок кожи, как будто он даже не может заставить себя двигаться из-за удовольствия.Это из-за него. Из-за Эдди. Мягкость исчезла, и на её месте стоит рев в груди, в ушах, и это то, что ему было нужно, это безопасная территория.Он отстраняется и расстегивает штаны, после чего встаёт и идет за смазкой и презервативами, возвращаясь с двумя он надевает один на Бака, а затем буквально падает на него ртом.- Черт! - ногти Бака пытаются вонзиться в твердую древесину пола и терпят неудачу, оставляя его корчиться без опоры. Это музыка для ушей Эдди.Он все ещё не так опытен в этом, как Бак, и всё ещё чувствует себя немного неловко, но Бак, кажется, нисколько не возражает. Эдди расслабляет горло насколько это возможно, двигая головой вверх и вниз. Он не стремится к утонченности, он стремится заставить Бака кончить как можно быстрее и интенсивнее.Бак запускает руки в волосы Эдди и тянет, тянет... его пятки вжимаются в пол, когда он задыхается и умоляет. Он умоляет, как будто он усердно тренировался для этого, как будто он тренируется, выясняя, что именно сказать, чтобы свести Эдди с ума, и в то же время это так искренне, так грубо, его голос звучит таким разбитым, и Эдди не может справиться с этим, он так чертовски тверд, что может потерять рассудок.Он немного не уверен, должен ли позволить Баку испытать оргазм сейчас или после того, как Эдди трахнет его, но... Играй по-крупному или уходи, верно? Он кладет руки на бёдра Бака и прижимает его к полу, когда опускается головой далеко... слишком далеко, он почти давится... и пытается сглотнуть.Бак стонет, в его вздохах слышится изумление, и Эдди чувствует, как он кончает в презерватив. Волна триумфа наполняет его, и он отрывается, надевая свой собственный презерватив и хватая смазку. У Бака теперь целая куча отметин по всему телу, от бедер до самого горла, и Эдди снова и снова просматривает каждую из них, пока растягивает Бака.Здесь и сейчас, он контролирует ситуацию, и он делает что-то правильно, и Бак принадлежит ему, и его нельзя отнять у него, и его нельзя унизить или пристыдить за это.Он вытаскивает пальцы и вводит свой член, возможно, немного рано, но Бак просто обхватывает лодыжками спину Эдди и принимает его с энтузиазмом. Он скулит от чрезмерной чувствительности, чёрт, Бак так добр к Эдди, он доверяет Эдди, он принимает всё что Эдди даёт ему.В прошлый раз, когда они трахались, это было чертовски грубо, но не так как сейчас. Эдди доказывал свою точку зрения, трахая Бака буквально так долго, как только мог, поддерживая его и держа Бака на краю. Это грубо по-другому, ненасытно, на грани, они кусаются (буквально), и он хочет этого, нуждается в этом, жаждет этого, потому что это безопасно.Эдди кончает и пыхтит, как чертов паровоз, а Бак всё время подбадривает его, шепчет глупые слова, гладит его и целует в висок, и так чертовски добр к нему, и Эдди…Эдди требуется вся сила воли, чтобы не сбежать прямо сейчас...