Часть I. Молли из Хупер-холда (1/1)

— Это кошачья трава, — говорит бабушка. Голос у нее уверенный, сухой, хриплый; низко плывет над полом, отдается эхом от каменных стен кладовой в самом сердце, в самой защищенной глубине Хупер-холда. — Мысли успокаивает, нрав смягчает. Это феллис, из него настойку делают, для сна. Это лист лунного дерева, он тут не причем, а из плодов варят сироп от кашля. Это, запомни, деточка, лист холодилки. Потри в ладонях. Ну?Молли послушно сминает в руке листок — бархатный, темно-зеленый, с серебристой подложкой — и чувствует, как холодеет и немеет кожа, и как ее начинает слегка покалывать.

— Это холодильная трава, — объясняет бабушка.

— А почему трава? — хихикает Молли. — Листок же.— Да, холодилка кустами растет, но так уж ее называют. Из этих листьев готовят мазь, которая любую боль притупляет. Для человека немного надо, иначе кожа насовсем онемеет; другое дело драконы. Потому, слушай, деточка, называют холодилку еще драконьим кустом: видишь, верх у него зеленый, как драконий глаз, когда дракон доволен, а низ — белый, как драконий глаз, когда дракон в ужасе...

— Когда дракон в ужасе... — зачарованно повторяет Молли, разглядывая смятый уже листок. — Баб, а что может дракона напугать?Бабушка улыбается; улыбка у нее странная, холодноватая, уголки губ оттягиваются книзу, а глаз в полутьме пещеры не видно, глаза темные.— У всякого свой страх есть, — говорит она.

Молли сразу ей верит.И навсегда запоминает, как выглядит холодильная трава — верх зеленый, низ серебристый, светится чуть-чуть, и холодно от нее на коже, на руках, по всему телу, иголками колет... Она же драконья трава. Захочешь — не забудешь. С драконами все проще запоминать: драконья длина — это как от входа в Хупер-холд до конюшни; драконий желтый — это как бабушкин платок...

А еще, говорила бабушка, когда у человека светлые глаза или просто очень яркие, зеленые или голубые, их называют “драконьими”.В Нижних Пещерах (хозяйственных помещениях) Форт-Вейра для кандидатов в будущие всадники отведены специальные места. Молли выделили там угол, отгороженный занавеской, и кровать с тюфяком — помягче, чем в мужнином холде. Она сидела на этой кровати, вжавшись спиною в изгиб спальной ниши, и ждала, когда в Вейре затихнут все звуки.Вот по коридору с топотом промчались мальчишки, то и дело тормозя и снова срываясь с места — соревновались, кто быстрее снимет светильники со своей стены и унесет их на ночь; вот за занавеской кончили сплетничать и затихли две кандидатки, одна, как и Молли, из Телгара, но из главного холда; другая из Руата — поближе к Форту.Руатанка знала, что она наверняка Запечатлит — золотые королевы любят девушек из Руата — и держалась снисходительно. Телгарка так и не заметила, все щебетала жизнерадостно. Сколько же им Оборотов? Шестнадцать, семнадцать? Молли в свои двадцать один чувствовала себя здесь старухой.Но драконы выбрали ее. У нее есть право быть здесь. У нее, если на то пошло, есть право здесь и остаться... Ей говорили, в Нижних Пещерах всегда нужны лишние руки.Дождавшись, когда свет совсем погаснет, Молли встала, тихо выбралась из своего уголка. Все равно не уснуть. Бочком-бочком, по стеночке... Заледеневшей ладонью она придерживала рукоять, спрятанную в широких складках туники. Молли не умела толком обращаться с ножом, разве что травы резала, как ей показывала бабка, но добрая сталь успокаивала. Сталь, говорят, даже Нити не берут. Вот и ее не возьмут, пока с ней кинжал.Нужно осмотреться. В новом месте всегда нужно осмотреться сначала. Разведать входы и выходы. Не осознанная мысль — инстинкт, как у маленького зверька: спрятаться, затаиться... Маленького-маленького зверька с одним-единственным острым зубом...Молли знала, что в Вейре ей ничего не грозит до Запечатления — кроме самого Запечатления, конечно же, — но привычку перебороть трудно.Из-за поворота пробивался слабый золотистый свет и пахло корицей. Наверное, там пекли что-то, к завтраку. Кухня всегда работает допоздна. Молли подумала: пройти мимо, проскользнуть так, чтобы ее не заметили? Или зайти? Если заранее подружиться с женщинами Вейра, вдруг они замолвят за нее словечко, когда она не Запечатлеет дракона, чтобы ей можно было остаться?Если, конечно, женщины здесь что-то решают. Но арфисты поют, в Вейрах люди живут по-другому.А может быть, кандидатам не полагается бродить ночью по коридорам?.. Но ведь та женщина сказала, что они могут ходить где угодно, кроме Площадки Рождений, пока не настал Срок, а Площадка Рождений в другой стороне...«Я загляну, — решила она. — Не побьют же они меня!»В кухне оказалось полутемно — свет падал из-под крышки только одной корзины-светильника. Еще жарко тлели угли в очаге и не светилась, но дышала жаром печь. У Молли сразу выступил пот на лбу.За большим разделочным столом возилась с тестом невысокая седовласая женщина, крепкая, как все люди Вейра, но по-домашнему уютная. Она почти вся терялась в тени, только огонь в очаге бросал на ее темное платье розовые блики. Женщина ничуть не напоминала бабушку Молли — женщину рослую, мрачную и сутулую, — но все-таки от присутствия пожилого человека девушка расслабилась и даже решилась кашлянуть, привлекая к себе внимание.Женщина подняла голову от своей выпечки, увидела Молли и тут же разулыбалась:— Ну же, входи, милая, не дрожи на пороге! Что ты там, ужин пропустила? Перекусить хочешь?— Я... нет, вообще-то, — Молли робко улыбнулась, послушно шагая через порог. Голос старушки звучал ласково, но слышались в нем безошибочно властные нотки. Наверное, это Хозяйка Нижних пещер: Молли с ней сегодня так и не увиделась. — Я просто смотрю...— Ты же из кандидаток, которых сегодня привезли? — прищелкнула языком женщина. — Из Телгара, не так ли? Стыд и позор, в мое время у них хватало ума не откладывать Поиск на последний день — яйца вот-вот проклюнутся! Кандидатов привозили как минимум за семидневку... У вас, бедняжек, даже не хватит времени освоиться в Вейре, так и будете бродить, как неприкаянные! Никуда не годится.Молли дернулась, в первый момент подумав, что женщина злится на нее, но та тотчас улыбнулась ободряюще.— Ну же, милая, ты не виновата, что тебя привезли так поздно. Твой дракон тебя дождется, уж я-то знаю, что говорю. Как тебя зовут?— Молли.Она не добавила, из какого холда, но женщину, кажется, это не интересовало; она продолжила журчать, как ни в чем не бывало:— Молли... славное имя. Я знала человека по имени Моллин, только не из Телгара, а из Крома, он тебе не родич? Нет? Уверена, что ничего не хочешь? Вон в том котелке над углями кла, должен быть еще теплый. Кружки над очагом. Налей себе и мне налей, от этой возни совсем в горле пересохло, но разве кто-то из молодых умеет печь булочки с травами? А? Никто не умеет.

— Можете меня научить, — предложила Молли, послушно снимая кружки с крюков.— Может, и научу, деточка. Через оборот-другой, когда твой дракон подрастет, перестанет требовать еды через каждые три часа и у тебя появится время на что-то еще, кроме резки мяса.Молли замерла с ковшиком в руках.— Я не думаю, что я Запечатлею, — тихо проговорила она. — Другие кандидатки...— Чушь, — вдруг раздался от прохода низкий и резкий голос. — Если драконы тебя выбрали, значит, шансы у тебя не хуже, чем у других.

Молли вскинула голову. Из прохода на нее смотрел высокий человек в кожаной летной форме, на которой блестели капли влаги, смотрел очень внимательно. Соткался он там так внезапно, словно из Промежутка пешком, без дракона вышел. Всадник. Наверное, бронзовый, они, говорят, самые высокомерные.— Ш’лок! — воскликнула старая женщина. — Опять ты крадешься! Сколько раз я тебе говорила!— Да, определенно, — незнакомец подошел ближе, пристально взглянул на Молли сверху вниз. — Ты слишком невзрачная, выбор всадников на драконов не повлиял, они сами решили, что ты чего-то стоишь.«Как он ужасен! — подумала она в первую секунду. Огонь очага освещал его сбоку, бросая на лицо странные тени. — А глаза какие жуткие! — подумала она в следующую. — Точно драконьи».— Вы меня совсем не знаете, — возразила Молли.Странным образом она почувствовала, что его слова о невзрачности ее успокоили. Правда же, драконам безразлично, красивая и веселая дочь лорда, или тихая холдерша; они смотрят внутрь. Значит, есть что-то внутри?..И ведь не обязательно надеяться только на золотую королеву, которая одна на всю кладку; бывают еще зеленые драконицы, и их в кладке всегда много, и они предпочитают девушек... Но ведь зеленые драконы — боевые, им нужны смелые души, которые любят сражаться, а Молли, по чести говоря, просто жалка со своим ножом.— Ты из небольшого земледельческого холда, видимо, из поймы Телгар, — протянул тем временем светлоглазый всадник. — Была замужем, недолго, недавно овдовела, детей нет, у тебя есть как минимум одна сестра и племянники, а еще ты любишь кошек.Молли действительно любила кошек; здесь, в Вейре, их не было — они боялись запаха драконов, как и мыши — и Молли думала, что это единственное, о чем она будет жалеть, если останется. А у отца в холде и потом, у мужа, она все время их подкармливала, поила молоком, возилась с ними — бабушка даже обвиняла ее, что они от ее заботы совсем разленятся и перестанут ловить мышей.— Все верно, — Молли слабо улыбнулась. — Как вы узнали?— Не слушай его, дорогая, — твердо произнесла Марта, — сейчас он начнет говорить всякие глупости, вроде того, что туника у тебя куда больше, чем тебе бы по фигурке, и волоски кошачьи на сапоги пристали...Ш’лок хмыкнул, стряхнул воду с рукава куртки; Молли потупилась. Да, конечно, она такая и есть — жалкая, прозрачная, и все читают ее насквозь. Но он ничего не сказал про нож. Не сказал... хотя посмотрел, кажется, прямо на него, скрытый у нее под туникой. А вот и ничего особенного, это нормально: многие носят ножи, даже женщины, мало ли зачем может понадобиться добрый клинок?..— Действительно, крайне интересно, что драконы в тебе нашли, — процедил всадник. Глаза светились серебром, ледяные, точно изнанка холодильного листа. — Не терпится выяснить.— Ш’лок! — возмущенно воскликнула пожилая женщина; так можно было бы укорять непослушного, но любимого внука. — Как тебе не стыдно так кидаться на бедную девочку? И где ты был так поздно?— Следил за фронтом холодного воздуха, как будто ты не знаешь.— С твоим плечом?— Это всего лишь вывих, Марта. Никаких фигур высшего пилотажа мы не делали, я не полный идиот, — он скривился, забрал у Молли уже наполненную ею кружку, наклонился к пожилой даме, привычно поцеловал ее в испачканную мукой щеку. — Спасибо, что поставила для меня кла на огонь.— И вовсе не для тебя, не воображай лишнего, — с притворной строгостью произнесла Марта. — Вас у меня пять сотен! В такую погоду обязательно кто-нибудь не спит: суставы болят или шрамы, или ветер воет, беспокоит.— Сомневаюсь, что у нее болят суставы, — то ли презрительно, то ли снисходительно улыбнулся Ш’лок, глядя на Молли.— Перестань тыкать бедную девочку, она просто волнуется на новом месте...Но Молли его “тыканье” не волновало. К холодности и язвительности она привыкла; наоборот, это как-то заставило ее расправить плечи и собраться. Она даже изобразила что-то вроде улыбки на лице и взяла еще две кружки, для себя и Марты.

Уже налив кла, она сообразила: ей же говорили, что Хозяйку Нижних Пещер зовут Тернер. Молли даже застыла с кружками в руках.— Вы — Марта? — спросила она почти с ужасом. — Всадница Бейкерты? Бывшая Госпожа Форта?— Да, дорогая, и пожалуйста, отдай мне все-таки этот кла, пока он не остыл. Ты же не собираешься выпить обе?— И вы печете булочки на кухне? — Молли неловко поставила обе кружки на стол, чуть не расплескав.— А почему бы и нет, милочка? Мне нравится возиться с выпечкой, пока я не запечатлела мою дорогую Бейкерту, я помогала отцу в пекарне Руата... — Марта вздохнула. — Чудесное было время! Хотя, конечно, до запечатления жизнь совсем не та, сама завтра поймешь.— А ты думаешь, она запечатлеет? — с интересом спросил этот странный Ш’лок (может быть, он сын Марты?), переводя взгляд с Молли на пожилую Госпожу.— А почему бы и нет, дорогой? — философски спросила Госпожа. — У нее, по крайней мере, не ветер в голове, как у этих девочек... И глаза хорошие. Конечно, робкая немножко, но это пройдет, у всех проходит. Когда меня привезли в Вейр, я, честное слово, цеплялась за шею зеленой — как сейчас помню, Тамит, ее всадник, Л’кан, уж такой был весельчак! — на которой меня привезли, ревела и не хотела отпускать ни в какую! — она усмехнулась. — Очень страшно было летать, очень! Остальные кандидатки только носы морщили, говорили, мне не Запечатлеть, раз я так испугалась высоты, и даже Л’кан, который меня нашел, растерялся. А стоило яйцу Бейкерты проклюнуться — и все, вся эта чушь сразу пропала, и я с тех пор не боялась летать, ни секундочки, и на самые высокие скалы залезала... пока, конечно, не сломала ногу, и это мое бедро... В общем, не волнуйся, деточка, — она похлопала Молли по руке, — драконья любовь — она от всяких страхов лечит. Лучше помоги мне противень в печь поставить, Ш’лок-то у нас белоручка...Ш’лок только фыркнул. Это было глубокое такое фырканье, совсем кошачий звук — зародился где-то в горле. Сейчас еще ухом дернет... Нет, обошлось, не дернул.

Молли послушно помогла Госпоже Марте с тяжелым противнем и впервые подумала — а что. А что. Может быть, все еще будет не так плохо. Нет, конечно, она не запечатлеет золотую, золотые — это другое, но что если зеленую? Вдруг в глубине души Молли — бесстрашная воительница, взмывающая в небо на огнедышащем звере, просто что-то не дает этому распрямиться, оттаять, а юный дракончик в ней почует все, что надо? Это было бы здорово...Только тяжелый, драконий взгляд Ш’лока не отпускал, давил.***На площадку Рождений ее вытолкали внезапно. Молли заснула поздно, проснулась от какого-то воя, каменные стены дрожали. Не успела она сообразить, что происходит, как штору, отгораживающую ее альков, отдернули — и над Молли навис вчерашний знакомец Ш’лок с искаженным бешенством лицом.— Раздевайся! — рявкнул он. — Быстрее!Молли ахнула, вжалась в угол; наверное, на лице у нее отразилось все, что она подумала, потому что всадник только глаза закатил.— Как будто мне твое тело нужно, женщина! — он рывком распахнул сундучок возле ее кровати, словно лучше нее знал, что там находится; а что, наверное, и знал, они же все одинаковые, комнатки эти.Вытащил оттуда белую длинную тунику без рукавов, кинул в Молли.— Поторопись, — отвернулся.Молли торопливо, неловкими, дрожащими пальцами, стянула ночную рубашку через голову. Нет, откуда, в самом деле, эта дрожь? Почему ей так хочется, чтобы он обернулся? Что он там увидит?.. Грудь у нее маленькая, висит неловко, складки еще эти на животе... Молли потянула белую тунику через голову, замешкалась, едва найдя ворот. Неужели ее без белья нужно одевать?.. Кажется, этот всадник ее прямо убьет, если она не поторопится. Ничего, ткань, вроде, плотная.— Могу я умыться? — спросила Молли дрожащим голосом.— Хочешь пропустить своего дракона — вперед, — резко ответил всадник, — все уже там.Молли закусила губу, распустила косу, встрепала волосы — вот, теперь не так заметно, хорошо, что она на ночь расчесывалась.

— Все, я готова, — сказала она.Повторять не потребовалось — всадник немедленно схватил ее за руку и потащил вперед, мимо кухни (сейчас пустой) и дальше по проходу.— Мне больно! — крикнула Молли. — Отпусти, я сама побегу.Он послушно ослабил хватку, выпалил скороговоркой:— Мои извинения, я боевой всадник, я не умею с детьми и женщинами, — после этих слов Молли почувствовала себя особенно жалкой и бесполезной. — Но по традиции, — он выплюнул это слово, будто ругательство, — девушек на площадку рождений должен сопровождать бронзовый. Если бы не наш идиот-целитель, я был бы сейчас на Падении вместе со всеми.— Все на Падении?! — ахнула Молли, от ужаса даже останавливаясь посреди коридора.— Естественно. Не дрожи, Нити тебе на голову не упадут. Вперед, вперед, Молли! Скорлупа, зачем я побеспокоился пересчитать кандидаток? — последние слова он пробормотал уже буквально себе под нос.Коридор уже кончался; они только завернули за угол, и в лицо повеяло жаром, свет резанул глаза.Площадка Рождений была ярко освещена; Молли так и не поняла, чем и как. Песок под ногами невыносимо жег ноги. Ш’лок даже не дал ей привыкнуть — сразу толкнул ее куда-то влево, так, что она чуть не упала.— Ш’лок! — пожилой человек в парадном наряде, с узлом коричневого всадника на плече, шел к ним с обеспокоенной гримасой на лице. — Так это недостающая?— Да, поразительная способность проспать всю беготню, — Ш’лок развернулся. — А теперь я...— Ты должен был привезти ее на драконе!Молли очумело оглянулась: ну да, пещера была достаточно большая, чтобы драконы могли влететь сюда прямо в огромную арку входа; собственно, сейчас драконы сидели на каменных уступах, амфитеатром поднимающихся по стенам, и низко, опасно гудели. Молли никогда еще не видела столько драконов в одном месте; их глаза сияли, как разноцветные камни, их раздвоенные языки стегали воздух, вырываясь из зубастых пастей.Завороженная этим зрелищем, Молли даже не заметила, что драконов на самом деле очень мало — может быть, всего двадцать или тридцать, не больше — и что большая часть отмечена кто повязками, кто корками незаживших ран. Что же касается сидений амфитеатра напротив, для людей, то они вообще почти пустовали: не было ни приглашенных лордов и главных мастеров, ни родителей кандидатов на Запечатление. Но и та горстка людей, которая там сидела, показалась Молли настоящей толпой.— И потерять время? — саркастически вопросил Ш’лок. — Учитывая, сколько мне пришлось с ней возиться... Чего стоишь, пошла! — это он крикнул уже Молли. — Не видишь, яйца уже трескаются!

Молли ошалело кивнула и побрела, поджимая от жара пальцы на ногах, в ту сторону, куда толкнул ее Ш’лок. То есть сначала побрела... но тут же ахнула: там, на золотом песке, лежал огромный золотой дракон. И не просто лежал, нет: приподнимаясь на передних лапах, дракон поводил длинной мордой, низко и угрожающе рыча; огромные фасетчатые глаза, каждый размером с тарелку, вращались, пульсируя алым.Перед мордой дракона лежало, слегка покачиваясь, золотистое яйцо высотой примерно Молли по пояс, может, чуть выше.Прочие яйца — пятнистые, пестрые — были аккуратно разложены, каждое на своем песчаном холмике, чуть в стороне. Многие уже проклюнулись, трескались теперь все сильнее и сильнее, и вокруг них сгрудились мальчишки, в таких же белых туниках, как у нее. Мальчишки чуть ли не прижимались к яйцам — некоторые, видно, надеялись, что дракон вылупится прямо им в руки. Девушки же кандидатки сбились в кучу у стены, как можно дальше от драконьей морды, и даже гордая руатанка выглядела не смелее прочих. Молли одна оказалась прямо перед разъяренным... разъяренной матерью.— Моримета! — услышала Молли грозный возглас.

Обернувшись, она увидела высокую, красивую женщину в длинном красном платье; на фоне золотого песка оно смотрелось, как язык пламени. «Луиза, — ошарашенно поняла Молли, — младшая госпожа, всадница Мориметы... А дракон, значит, сама Моримета... ну конечно, ее же кладка...»— Моримета, отойди! — властно крикнула женщина, но Молли почудилось в ее голосе нечто нервное. — Не пугай девочек. Одна из них понадобится твоей дочери. Ну же, Мори. Шажок, два шажка...«Они хотят забрать ее! — услышала Молли полный ярости голос, очень похожий на голос Луизы; шел он, казалось, отовсюду сразу. — Они заберут ее!»— Она сейчас вылупится, и все будет хорошо, — твердо сказала Луиза, отвечая, и Молли в шоке поняла, что слышала мысли золотой королевы. — Я понимаю, это твое первое золотое яйцо, ты нервничаешь, но все хорошо. Все будет хорошо, Мори. Я твоя всадница, я тебе обещаю.Молли почти физически ощущала волны дружелюбия и спокойствия, исходящие от Луизы; глаза Мориметы перестали вращаться с такой скоростью, язык убрался. Королева чуть заворчала и отступила немного назад.Луиза облегченно вздохнула; пожалуй, слишком облегченно, позволив на лице показаться неуверенности. Моримета взревела.«Тебе страшно! — услышала Молли ужасающий по силе ментальный вопль; казалось, он промчался по пещере, как вихрь. — Тебе страшно-плохо-ты-расстроена, они заберут ее!»— Мори, нет! — закричала Луиза, но Моримета уже вытянула шею вперед, как будто собиралась дохнуть огнем, распахнула пасть... и рыкнула на Молли с такой силой, что если бы Молли была сейчас в состоянии на что-то реагировать, она бы, наверное, упала в обморок или умерла на месте.Но она не могла ничего сделать, не могла и с места двинуться, только смотрела, как Моримета поднимает переднюю лапу и как... «Драконы не нападают на человека, — произнес кто-то учительским тоном в голове у Молли. — Только едва вылупившись, они могут... и поэтому кандидаты на Запечатление должны проявлять особую осторожность...»Тут что-то толкнуло Молли сбоку с ужасающей силой, повалило на обжигающий песок, перекатило, протащило... Отпустило. Отплевываясь, она вскочила на четвереньки, объятая ужасом; боялась она, однако, не того, что ее сейчас поджарят (королевы не дышат огнем, но!) или искалечат ужасными когтями, каждый длиной с ее предплечье. Молли готова была провалиться сквозь землю из-за другого: она понимала, что эта белая туника ужасно смялась, да еще и задралась до самых бедер, а волосы встрепаны и в голове полно песка.Однако, стоило ей подняться на четвереньки, как все страхи, все опасения и все мысли вообще покинули ее.Потому что прямо перед ней оказались остатки скорлупы королевского яйца и стоящий в них крохотный — всего-то ей по грудь или чуть выше — золотистый дракончик. Неуклюжий, неловкий, со слишком короткими влажными крыльями и огромными зелено-голубыми глазами. Самое прекрасное существо на свете.«Здравствуй, Молли! Меня зовут Тобита. Ты такая славная, Молли. Такая смешная. Лучше всех!»Молли охнула, качнулась вперед — и почти упала на своего дракона, своего собственного дракона, обнимая ее изо всех сил. Сердце билось, как бешеное. Разве может быть на свете так хорошо? Разве может быть чувство, сильнее этого?..«Мне нравится, что ты меня обнимаешь, но я голодная», — услышала Молли жалобный голосок буквально через несколько секунд, и ее затопило чувство голода, такое, будто она не ела несколько дней.

«Конечно, я не ела несколько дней! Я была в яйце, там не поешь! Покорми меня!»Молли в панике обернулась. Ш’лок поднимался с песка, морщась и поводя левым плечом. Еще к ней с разных сторон спешили явно перепуганная Луиза и тот самый коричневый всадник, который ворчал на Ш’лока. А Моримета уже не шипела и не рычала; она переминалась с ноги на ногу, курлыкала, и глаза ее светились зеленым, и, кажется, она даже извинялась — Молли ее больше не слышала...«Во имя яйца Фаранты, — осознала Молли внезапно, — вот я и осталась в Вейре. Навсегда. Пока мы с Тобитой живы».

***Позже Молли узнала, что драконы начали гудеть, оповещая о Рождении, совсем рано, часов в пять утра. Учитывая, что около шести должно было состояться Падение, а все приготовления к Рождению были сделаны на вечер (или даже на следующее утро), ни у кого уже не было возможности ни созвать гостей, ни оставить в Вейре достаточно всадников, чтобы позаботиться обо всем. Даже мясо для новорожденных дракончиков рубили второпях, поэтому куски в котлах оказались крупноваты, и Молли пришлось повозиться, кормя Тобиту.

Госпожа Вейра Степлин отправилась на Падение, возглавив по традиции Крыло золотых, с ней же улетела и Марта, которая считала, что “никогда не становишься слишком старой для огнемета”. “На хозяйстве” в Вейре осталась одна Луиза, которая была немногим старше Молли, и изрядно нервничала, а с нею, не считая раненых, осталось штук двадцать драконов и всадников, — достаточно, чтобы позаботиться о кандидатах и развести по домам тех, кто не Запечатлел.Правда, с Фортом на это падение вылетели два Крыла из Вейра Бенден (там, на востоке, уже была середина дня), чтобы немного облегчить собратьям задачу по такому случаю, так что назад всадники Форта вернулись не такие вымотанные, чем обычно, да и ранений было меньше.

Но на Падении погибло двое всадников, причем один по-глупому, а другой — ринувшись его спасать; и это было уже после Запечатления, поэтому Молли через Тобиту почувствовала два укола пронзительной боли и тоски, когда драконы ушли в Промежуток. Кроме того, нужно было позаботиться о раненых...

В общем, традиционный пир не задался, праздника не получилось. Даже молодые, только что запечатлевшие всадники и всадницы, которые обычно расходились в казармы молодняка, пенясь от счастья, казались понурыми и слегка напуганными.Молли провели не в казармы — ей предстояло занять одну из пещер для Младших Госпожей, расположенную на нижних уровнях Вейра. Там она сидела на своей новой кровати рядом со спящей на деревянном помосте Тобитой (позже та будет спать в соседней пещере), рассеянно оглядывая непривычно огромную комнату, и думала, что делать дальше, когда внезапно, без стука, к ней вошел Ш’лок. В два длинных шага он пересек комнату и бросил ей на колени ее же собственный кинжал в потертых ножнах.— Держи, — сказал он. — Думаю, пусть лучше он будет у тебя, Молли из Хупер-холда. Это ведь им ты убила своего мужа?Глаза у него холодные и бледно-зеленые, от них мурашки по коже пробегают.