Вступительная заставка (1/1)

— художественный метод, посредством которого в фильмах (телевизионных передачах и компьютерные играх) представляется название произведения, имена создателей и актёров. В основном вступление отражает визуальное содержимое, знакомит с персонажами и в некотором смысле кратко передает концепцию сюжета, используя при этом художественные приёмы и стиль произведения. Название произведения обычно стилизовано, в основном отражая суть передаваемого содержимого.В 6:45 мой поезд наконец совершил свою последнюю остановку и я, быстро забрав с полки свой необременённый вещами чемодан, наконец ступил на землю другого штата. Мичиган, а если точнее, Детройт, встретил меня неожиданной тишиной. Эта тишина не давила на уши, но, даже за разговорами с носильщиками, соседями по купе и таксистами, как-то неуловимо ощущалась в воздухе. Казалось, что все эти люди, все эти молодые ребята в драных джинсах, мамаши с колясками и работники офисов в ослабленных галстуках, рано или поздно исчезнут, растворятся вквадратном лабиринте улиц когда-то великого, процветающего города, и вот тогда над этой совершенно новой вокзальной станцией окончательно воцарится та самая тишина и следующее за ней запустение. Возможно, в свое время я прочитал слишком много газет и журналов, но для меня Детройт, уже даже его порог, пах разрухой, бетоном и спрятанной в стеклянных стенах медленной смертью от скуки и невознагражденного ожидания.Я набрал в грудь того воздуха, которым мне придется дышать еще, возможно, несколько долгих недель, и сел в такси, не забыв отдать моем молчаливому, не по-американски угрюмому, водителю свой чемодан. Впрочем, с таким же успехом я мог оставить мои вещи в поезде: все, что мне нужно, было уже на мне, а если мне понадобятся какие-то дополнительные изыски, то всегда можно зайти в какой-нибудь дисконт-центр, которых в небогатых городках обычно множество. С волками жить – по-волчьи выть, а мои "волки" не были склонны бросаться лишними деньгами на то, что завтра же могут у тебя отнять. Если честно, у моих "волков" деньги вообще не очень водились.Я посвятил последние годы своей жизни изучению этих "людей-животных". Во всяком случае, именно так я говорил тем, кто интересовался моей докторской работой по социальной и культурной антропологии. На всех этих вечеринках, где за третьим коктейлем ты уже толком и не знаешь, чем развлечь свою белозубую собеседницу кроме хорошего секса в местном туалете, я взахлеб пьяно рассказывал о том, как езжу по Америке, знакомлюсь с ребятами, не раз сидевшими в тюрьме, и узнаю какие-то их обычаи и культуру.- Это же мир в мире! – говорил я. - Мы себе живем, работаем, а совсем рядом существуют те, кто никогда не получит место в какой либо захудалой фирме… Но каждый год они выходят из тюрем зная, что впереди для них нет ничего. И все же, жизнь продолжается, а значит, жить надо. И, - тут я обычно делаю драматическую паузу, - знаешь, что самое интересное?- девушка, а может и девушки, разгоряченные моими речами чуть в меньшей мере, чем местным бурбоном, мотают головой. - Да они как выйдут, так сразу и возвращаются к криминальной активности. Жить уже без этого нельзя. Представляешь? Мы лишаем их возможности на нормальную жизнь. - Но ведь они уже совершили проступок! Как можем мы относиться к ним так, как к благовоспитанным американским гражданам? Если они такие… то пусть так и живут.- Стрелять их надо.Стрелять или не стрелять? Это я и пытаюсь выяснить уже вот как два года. - Эй, мистер, мы приехали. Вы просили Чарльзтон стрит? Ну вот ваша Чарльзтон стрит 59.

Приехали мы как-то быстро, и в голове моей зародилось подозрение, что попавшийся мне таксист решил нажиться на незнающим местность туристе. Впрочем, приехав сюда, я отлично знал, на что иду: еще за пару недель до моего отъезда из Айовы Алекс, мой друг, послал мне сообщение на мейл, проходившее под темой ?Памятка для выживания. Составлено со слов жителя Детройта в третьем поколении?. Памятка содержала примерно сотню пунктов, и я и сейчас с легкостью мог процитировать особенно запомнившиеся.Не бери машину напрокат – все равно украдут.… или сломают.… или отвинтят колеса. Далеко не уедешь.Не садись в кафе на площади. Особенно на улице. Особенно на столиках возле проезжей части.Если остановился в отеле, деньги прячь там, где и сам не найдешь. Лучше прячь пьяным – тогда точно никто не найдет. Ты в том числе.Не покупай дурь на улице. Если надо, подумай еще раз...Не снимай проституток… Если снял, не приводи даже близко к тому месту, где лежат деньги.И, самое главное, не суй свой любопытный нос куда-либо без провожатого. Если тебе что на голову обвалится, спасать тебя вряд ли придут. Учти.И да, поскольку ты все равно нихрена меня не послушаешь, хотя бы прочитай все это. Ради моей совести.Совесть Алекса могла быть спокойна, но вот все остальное, тут он был прав, я обещать просто физически не мог: такая уж у меня работа – лезть в самые гадкие отхожие места Америки. До сих пор не пойму, и почему я не выбрал какую-то другую тему для моей диссертации? Мог бы сейчас попивать кокос на Мальдивах и рассказывать о нехитром быте местного населения. Уж эту работу любой дурак бы осилил примерно дня за два-три. А что там писать? О местной кухне, что ли? Кокосы в рыбе, рыба в кокосе, кокос в кокосовом листе – как говорится, вот и вся любовь. Мне же, с моей тягой к далеким вершинам, приспичило затронуть ту тему, к которой большинство и подступиться боится. Люди любят экстремальные виды спорта, но никто не хочетпревращать в нечто подобное собственную жизнь. Возможно, назло Кайлу, а может, для того, чтобы удивить Шэрон, успевшую получить работу в департаменте антропологии, я решил выбрать именно эту: "Типичный портрет Американского криминального элемента".Чем больше меня отговаривали, тем больше разгоралось во мне желание показать наконец всему миру, что и я могу пойти на подвиг ради науки. Пока, все, что я показал миру, так это то, что и сын богатого бизнесмена может разориться за два года.Отдав за пятнадцать минут езды почти в два раза больше долларов и нехотя взвалив на плечо свою полупустую, когда-то красивую спортивную сумку, я принялся трезвонить в порядком затертую кнопку звонка, находившуюся на какой-то совершенно неприличной от ручки высоте. Впрочем, стоит отметить, что таковой эта высота была исключительно для меня. Помню, как в детстве, примерно годам к четырнадцати, я наконец перерос свою младшую сестру, и принялся гордо тыкать отцу в лицо линейкой. Тот вымученно улыбнулся, и сказал ту фразу, которая мучала и мучает меня всю жизнь. "Это - не большое достижение". Мой рост – точно не большое достижение. Моя жизнь, в сущности, тоже. - День добрый. Кто? – микрофон старчески захлебывался помехами, и все же я смог узнать голос моего знакомого и, пусть так, "друга". Где-то там, в глубине этого серого дома, построенного в псевдо старо-европейском стиле, сидел "Толстокожий Кларк", как его любовно называли друзья и знакомые. Этот здоровенный, похожий на мешок с жиром мужчина, когда-то бывший чуть ли не чемпионом штата по боксу, теперь занимался тем, для чего физическая форма была совсем не нужна. - Дин. Приехал вот… - А! Динка… Ну давай, входи. Поболтаем.

Пока я морщился, в очередной раз услышав данное мне унизительное прозвище, проржавевшая дверь приоткрылась, и из нее выглянула лысая, большеглазая голова самого хозяина дома. Коренной уроженец Мичигана, он выкатился мне на встречу как наполненный желе игрушечный детский мяч, поспешно смял мою руку в приветствии и, с неожиданной для такого грузного тела проворностью, скрылся в полутемной прихожей, не забыв так же проворно затолкать меня внутрь. - Эх, ты прям такой же, как мне говорили. Не врут пацаны. - Не врут, а чего им врать то… - Да хрен их знает. Ты давай, располагайся. Пива, может, с дороги? Или что покрепче? Али нет, работать приехал? – довольный своей якобы шуткой, толстяк шумно захохотал, но вмиг спохватился, выглянул на улицу, словно опасался какой-то слежки, и тут же закрыл дверь на три оборота ключа. И на две щеколды. - Для уверенности.В доме пахло магазинной пиццей и жареными сосисками. За эти два года я многого навидался, а потому такие детали меня более не смущали. Кинув сумку на пол в коридоре и даже не подумав разуться, я проследовал за Кларком, судя по всему, в то, что когда-то можно было назвать гостиной. Стены, как в дешевых фильмах о жизни американских подростков, были обклеены газетными и журнальными вырезками, изображавшими чаще всего голых или почти голых большегрудых девиц, своими видом возбуждавших все что угодно, кроме желания. На полу валялись подозрительного вида нераспакованные картонные ящики, и посреди всего этого хлама, на фоне выцветших обоев в мелкий пасторальный цветочек, возвышалось монументальное, такое же старое, как и этот дом, кресло, видавшее, наверно, не один десяток объемных американских задниц. Держу пари, что задница теперешнего хозяина дома занимала рекордную и лидирующую позицию. Мои подозрения подтвердились, стоило только Кларку медленно, по-старчески расположиться на своем троне: кресло виновато хрустнуло, но почему-то не развалилось. Видимо, тогда мебель делали добротную – на славу, не то, что сейчас. - Ну садись, садись, Дин. Чего стоишь? – садиться мне, видимо, предлагали на одну из коробок.

Не то, чтобы у меня был особенный выбор, да и коробка, выглядевшая хлипкой, видимо обладала каким-то особенно прочным содержимым. С какой-то чисто обывательской радостью я отметил, что это явно не наркотики. Живешь, учишься, и все никак не привыкнешь к тому, что жизнь – это тебе не голливудский фильм, где пистолеты перезаряжаются сами собой, а наркобароны покупают особняки, отделанные золотом, прямо в центре Лос Анджелеса. - Давай, глаза не лупи, лучше сразу к делу. Мы с тобой оба люди занятые, - Кларк явно относился к тому типу людей, которые только и смеются, что над своими несмешными шутками. - Что нужно? Алекс сказал, что ты что-то там пописываешь, снимаешь. Но никаких имен, конечно. Окей? И без адресов. А то, наше дело, оно, сам понимаешь… Мы люди не гордые, нам известность не нужна.Толстяк, иначе я не мог называть этого человека, с кряхтением вылез из своего кресла и принялся шарить по полу в поисках, как оказалось, портативного холодильника, запрятанного за какой-то особенной большой коробкой. В холодильнике обнаружился внушительный запас неплохого пива, которым Кларк со мной и поделился. Не то чтобы я так уж хотел начинать свой вечер с выпивки в таком вот месте, но однажды я уже навсегда усвоил, что в этом мире, если что-то предлагают – лучше не отказываться. Отказаться можно потом, когда предложение уже не оставляет тебе выбора. Поймав бутылку и, отточенным движением бывшего любителя университетских вечеринок, открыв ее зубами, я хлебнул горького холодного напитка, почему-то сейчас отрезвившего немного захламленный разум. Кларк присосался к своей порции надолго, и мне оставалось только терпеливо ждать. - Ну так, чего тебе надо, Дин. Чем смогу – помогу. Мы друзей не бросаем, - мой "друг" рыгнул и без особенного стеснения утер рот тыльной стороной ладони. - Что тебе нужно. Выкладывай.Вопрос хотя и казался простым, на деле был очень и очень сложным, потому как я, спустя два года, и сам толком не знал, что, вернее кто мне нужен. На обычных маргинальных элементов я насмотрелся более чем достаточно, и они, эти элементы, меня разочаровали. Видимо, мое долгое, излишне долгое детство оставило и на взрослой жизни свой отпечаток: я все еще искренне верил в то, что где-то там, на дорогах Америки, можно найти местных Робин Гудов – рыцарей без страха и упрека, а вместо этого я познакомился с чуть ли не сотней шерифов Ноттингемских. Время, выданное мне для написания работы, истекало, и мое высшее образование грозило укатиться коту под хвост. Мне был нужен кто-нибудь, что-нибудь, что вернет мне покинувшую меня обиженную музу. - Кларк… У тебя есть кто-нибудь ну… особенный? Чтоб прям странный. Только не больной, неее… Я на это уже насмотрелся. Ты тут всех знаешь! Да и в конце концов, это же Детройт, тут все собираются. В итоге. Есть хоть кто-нибудь, кто непохож на обычных ребят?Толстяк задумчиво почесал щеку, но смеяться, видимо, передумал. На его потном лбе обозначилась морщина, свойственная мыслителям. Увы, на этом лбу она явно обозначалась не часто. - Вот же, а… Дай подумать. Да вот честно, Динка, сам бы знал, что просишь! Все ребята, как ребята. Школу не закончили, в универ не поступили, мамка с папкой развелись… Нормально, всегда так.Моя надежда умирала в этой пропахшей сосисками комнате. - Ну ладно, тогда хотя бы… - Нет! Дурья башка! Вспомнил. Есть. Есть один, - я уже отвык клевать на такие вот дешевые приманки судьбы, а потому свое волнение выдал разве что поднятием брови. На моей памяти, в этом мире особенный чаще всего значило сумасшедший, и у меня не было желания иметь дело с очередным недоделанным маньяком. Я еще не оправился после прошлого, которого мне повезло встретить примерно пару месяцев назад в штате Мэн. Парень был настолько абсолютно и непередаваемо сумасшедший, что у меня в голове до сих пор зрела мысль сообщить полиции о том, что где-то там, на просторах США, разгуливает существо, иначе это и не назовешь, которое мечтает потрахаться с трупом немецкой овчарки и вечерами развлекается тем, что измазывает собственное лицо в птичьем дерьме, мастурбируя на фотографию школьницы, живущей в соседней квартире. Увы, я дал своим большим покровителям обещание о неразглашении, да и знакомые самого парня предупредили меня, что тот, несмотря на весь свой психоз, им очень нужен. Вот уж действительно удивительно, как порой такие вот бешеные ребята гораздо лучше нормального человека в чем-то другом: тот, например, занимался дрессировкой бойцовых птиц и на его питомцев не ставил только идиот. И почему гении обязательно должны быть психопатами? Я не говорю о тех, кто получает лучшие оценки на курсе – это не гений, это умение лизать зад. Я говорю о тех, чьи способности превосходят воображение обычного человека. И снова увы, потому как именно такие чаще всего измазывают свое лицо в птичьем дерьме.В любом случае, Кларку я пока не очень верил, а потому и восторг выразил более-менее сдержано. Толстяк, раскусивший мое сомнение, ничуть не обиделся: проблема была ему ясна. - Его зовут Рассел. Он работает… на Джона, по-моему. Да, на Джона. Но он просто работает… Неприручаемый, знаешь ли. Не, не буйный, просто такой вот… не нравится ему делиться. Но Джон его терпит, говорит, что никто так шмыгу не варит, как он. Гений, что скажешь.Гений… А почему нет, ведь гений, как уже сказано, не обязан быть человеком приличным: может и амфетамины варить, почему нет? Со сленгом драгдилеров я познакомился еще в Лос-Анджелесе, и с тех пор все эти незнакомые, порой даже пугающие обывателей слова для меня были открытой книгой. Шмыга – это особенный вид свежесваренного высокопробного амфетамина. Такой на улицах не толкают: создатель обычно перепродает его заинтересованным, ну а те уже разбавляют его, как и чем могут. При всем при этом, амфетамины делать дешево, но это не значит, что сварить их просто. Рецептов нет, и, насколько я знаю, каждый экспериментирует сам, как и с чем может. Понятное дело, что ключевым фактором качества является опыт Алика – парня, толкающего и готовящего амф. Профессионал в этом деле на вес золота, в конце концов, никому не хочется подохнуть от того, что у тебя в крови будет перемываться какой-то песок. Не важно, что все эти люди все равно сдохнут примерно лет через пять-десять. Но это уже мои домыслы. - Звучит многообещающе, - я отхлебнул немного изрядно потеплевшего пива. - И все же, в чем, так сказать, прикол?Кларк нахмурился, отчего его голова, до этого похожая на бильярдный шар, теперь напоминала мне морду моржа: такая же безволосая и в складках. - По правде сказать, никто о нем почти ничего не знает… Он не любит с нашими водиться. У него много обычных знакомых, но тех спрашивать не станешь, да и вряд ли они что расскажут. Говорят, что он закончил какой-то крутой колледж… Умник, короче. Приехал сюда из Мексики, но он не ихний. Американец по рождению. Белый. Больше ничего не знаю, кроме его телефона и адреса. У меня с ним как-то давно было одно дельце… Так что, хочешь, телефон дам? – Кларк почти с надеждой воззрился на меня.

Подозреваю, что ему просто не терпелось меня выпроводить, и, честно сказать, я был не так уж и против. В любом случае, если я не найду кого-нибудь здесь, то я не найду уже никого, а диссертацию придется высасывать из пальца. Рассел или не Рассел… Попытка не пытка. Особенно, если выбора у тебя нет. - Хочу. Давай.Изрядно обрадованный толстяк завозился и достал из кармана своих необъятных нестиранных джинсов айфон, выглядевший в этой обстановке просто футуристически.- Пиши.Я записал, все просто. Адрес как адрес, номер как номер... Меня только позабавило двукратное повторение 21. - Доволен? Ты прости, Динка, но мне пора… Дела. Мой парень тебя довезет до отеля, так что не парься. Он ждет уже, - наверняка он позвонил ему уже минут как десять назад: как бы Кларк не изображал радость от моего присутствия, я всегда знал, что в этом мире я нежеланен, потому что не нужен. В их мире есть только два типа людей, нужные и не очень, и к первому я точно не относился.Выпроводил меня толстяк так же спешно, как и затащил в дом: точно так же подталкивал своими потными руками в спину и точно так же озирался по сторонам, словно каждая секунда промедления могла стоить нам обоим жизни и здоровья. Хотя, почему "могла"?Уже усадив меня в какой-то раздолбанный серебристый опель, где за рулем красовался амбал неопределенной арабской национальности, Кларк наклонился и заговорщицки прошептал: - Только ты это… Осторожнее с ним. И учти, что если ты ему не понравишься, то вылетишь ты из Детройта как фанера над Парижем, - сказал, и, довольный своей очередной остротой, засеменил обратно к дому. Мне же оставалось только невнятно прокашляться и уже с некоторой опаской дать моему таксисту, пожалуй, немного необдуманное указание. - На Роналд драйв 43. Постоим так недолго… Мне позвонить надо.Амбал безучастно пожал плечами: если он и знал, куда я еду, то особенно взволнованным не выглядел.Кем бы этот Рассел ни был, маньяк он явно небуйный.В машине стоял проникающий в мозг запах бензина и аромат чужих, давно немытых тел, когда-то сидевших на кожаном сидении, но несмотря на все это я задремал, и проснулся уже от того, что мой водитель вдарил по тормозам и с грубоватым, явно арабским акцентом сообщил мне, что вот он, тот самый дом 43 по Роналд драйв. Я огляделся, и не увидел ничего.В Детройте уже стемнело, а большинство фонарей на этой улице были перебиты, так что видно мне было не дальше того, куда падал свет машинных фар. Дом 43 был справа, и в нем не горело ни одного огня… Почти. На самом верху этого, когда-то жилого четырехэтажного здания примостился дом, иначе это и не назовешь. Странное квадратное деревянное сооружение занимало примерно четверть плоской крыши бетонной малоэтажки и выглядело так, словно какой-то волшебник, не иначе страны Оз, перетащил сюда этот домик из самого Канзаса. Во всяком случае, я легко мог представить, что примерно такие вот строения до сих пор можно найти в тихих городках посреди бесконечных кукурузных полей. Единственное, чего не хватало этому дому, так это сидящей на крыльце бабушки в соломенной шляпе. Да, у этого дома на доме даже имелось крыльцо, освещенное желтоватым светом масляной лампы. Чтобы удостовериться в действительности увиденного, я даже протер глаза – лучше не стало. - Эй, мистер, звонить будешь? - Э... Буду. Да.Если честно, я не очень понимал, какого же черта я решил съездить и посмотреть на жилище моего будущего героя. С таким же успехом я мог позвонить ему из отельного номера и приехать уже утром или днем, когда хотя бы видно дальше собственного носа.В темной машине ярко светился экран моего уже слегка устаревшего телефона… На другом конце трубки долго не отвечали: я уже хотел нажать отбой. - Слушаю.Это был спокойный голос чем-то слегка недовольного человека. Хриплый голос. Голос усталый. Голос, который, мне кажется, совершенно не мог принадлежать маньяку, во всяком случае, буйному. - Здравствуйте, вы меня не знаете, но я от Кларка… Я пишу диссертацию о криминальном мире Америки и вот, путешествую… Я от Кларка. Могу обещать, что ваше имя и лицо останутся неизвестными. Мне просто нужно поговорить с вами… что-то вроде интервью. Это совсем не сложно, - какую только чушь не станешь лепетать в телефонную трубку, когда не знаешь и не понимаешь, с кем говоришь. До сих пор удивляюсь, почему же мой, тогда еще неизвестный, собеседник меня выслушал. - Вот как… - все что он сказал. В тот момент это вызвало у меня раздражение. - Так вы не против того, чтобы я к вам пришел? - Вы сейчас здесь? - Да… Мы прямо под окном припарковались. Это же ваш дом, ну который на крыше? - Мой. - Так мне когда к вам прийти? И все-таки, вы не против?Рассел, или кем бы он ни был, снова молчал, но уже не так долго. - Приходите. Завтра утром к десяти. - Тогда до встречи…Он положил трубку быстрее, чем я успел закончить с привычными прощальными церемониями. Кем бы ни был этот Рассел, он мне уже не нравился: так по телефону могут разговаривать либо люди очень занятые, либо люди с большим самомнением. Не уверен, что драгдилер может быть так уж занят, хотя существовала вероятность, что я позвонил как раз тогда, когда он занимался подготовкой новой порции то самой "шмыги". - Поехали, мистер? - А, что?.. Да-да, поехали.Машина с рывком, тронулась с места, и я, сам не знаю почему, обернулся, чтобы еще раз посмотреть на этот несуразный деревянный дом – островок света в мире разбитых фонарей. На окнах висели какие-то занавески, а потому я так до сих пор и не знаю, почудилось мне или же там, в окне и в самом деле была чья-то фигура. Вокруг было очень темно, в салоне пахло бензином, и там, наверху, в своем странном доме, смотрел в окно на отъезжающую машину какой-то незнакомый мне человек. Мой разум упорно считал, что он наверняка сейчас смеется над моим испуганным голосом с центрально-американским акцентом… Но почему-то, несмотря на доводы глуповатого рассудка, я решил, что этот Рассел в окне как-то слишком одинок.Совсем один в большом, забытом жителями квартале.