Часть 4 (1/1)

Когда смех, наконец, утих, Факир подбросил в потрескивающий костёр очередное полено и перевел посветлевший взгляд на насупившегося юного критика.—?Ну, Аотоа, остался только ты. Теперь твой черед.Аотоа, пунцовый от стыда и явно насмерть обиженный на подобное неуважение со стороны Ахиру, недовольно скрестил на груди руки:—?Нет уж, спасибо. Воздержусь.—?Ну, пожалуйста, Аотоа, не сердись! Расскажи нам историю! —?Тут же воскликнула Ахиру. Не то чтобы она чувствовала себя хоть сколько-то виноватой, тем более что план ее сработал и Факир повеселел, но очень уж ей не хотелось, чтобы ее история оказалась на сегодня последней. —?Это же так весело!Аотоа закатил глаза:—?Не буду.Увещевания возобновились?— их поддержали и Факир, и Мифо, и даже Ру. Когда она включилась в уговоры, у Критика не осталось ни единого шанса.—?Ну, хорошо-о-о,?— протянул он, лишь с притворным недовольством. Уговоры Ру не могли ему не польстить. Щеки его все ещё пунцовели в ярком свете костра, но теперь уже совсем по иному поводу. Он придвинулся ближе к огню и пошевелил палкой белые уголья. Пламя вспыхнуло с новой силой. —?Слушайте.Когда-то давно, двести лет назад, жил в этом городе ловелас. Впрочем, сам себя он любил называть сердцеедом. Женщины, молодые и старые, прекрасные и приятные, добросердечные и холодные, богатые и сводящие концы с концами, одним словом любые, были главной его слабостью. Репутация его была чудовищна: многих и многих фройляйн оставил он у алтаря на своём веку, многих и многих почтенных фрау лишил доброго имени. Он охотился за ними, словно хищник, заставляя трепетать от погони и страсти. Он лаской, нежным словом заманивал их так, чтобы они сами, добровольно, подчинялись его воле и приносили ему свои сердца, чистые, открытые и готовые дарить любовь лишь ему одному. Но стоило им открыться, отдаться сердцееду?— как он тут же терял к ним всякий интерес. Нежные женские сердца, разбитые, разжеванные и выплюнутые, оставались позади, не нужные никому.Много лет провел он, развлекаясь и утешаясь мимолетными интрижками, но однажды понял, что глубоко несчастен. И он стал искать причину своего горя?— ведь жизнь его была одним сплошным праздником, пёстрым калейдоскопом любви и наслаждения… Правда ведь? Почему же ему становилось так невыразимо скучно с теми, кто любил его, кто готов был сделать для него всё? А может, они и не любят меня вовсе, думал он. Ни одно из сердец, что я завоевал хитростью и лестью, не было настолько чисто, чтобы любить меня и только меня одного, возненавидев все остальное. Это их вина, что я несчастлив. Так он решил, не понимая, что сам давно уже не способен любить.В отчаянии, считая себя отвергнутым, бродил он по улицам, словно бездомный нищий, много дней скитался по городу, пока, наконец, не встретил Её.Была ли она дочерью разорившегося дворянина или зажиточного коммерсанта, блондинка или брюнетка, высока или миниатюрна, изящна и грациозна или трогательно неуклюжа? Это неважно. Важно то, что она была чиста и непорочна, словно ребенок, и то, что сердце своё она уже подарила прекрасному юноше.Увидев любовь, которой прекрасная девушка одаривала своего жениха, сердцеед пришел в неистовство. Его разум словно помутился. Он начал преследовать девушку день и ночь, выслеживать, как выслеживают добычу дикие птицы. Это чистое, незапятнанное грехом сердце должно принадлежать ему, думал он, эта всеобъемлющая любовь?— для него одного, просто девушка ещё сама этого не понимает.Он караулил её на улицах и в парках, тенью следовал за ней в театры и магазины, по ночам силился заглянуть за плотно занавешенные окна в комнату, где на белых простынях нежилась она, не подозревая, что её покой так страстно желают нарушить. Она не замечала его незримого присутствия. О, как он страдал! Как жаждал её любви, как хотел быть замеченным! В один из дней, не в силах больше терпеть муку невнимания, он бросился под колеса её экипажа.И тогда ей пришлось заметить. Ступая из сияющей кареты к нему, в грязь, она склонилась над ним. Она хотела узнать, не ранен ли он, ее тайный преследователь. Она протянула ему руку помощи?— и он схватил эту руку грязными, когтистыми лапами, притянул к себе и зашептал, не в силах возвысить голос от охватившего его трепета:—?Я люблю тебя! О, как я люблю тебя! Я сделаю всё для тебя, спущусь в Ад и поднимусь в Небо, я сверну горы и перепишу прошлое, настоящее и будущее! Я готов на всё ради твоей любви!Его слова напугали девушку. Но еще больше напугал её безумный, сладострастный взгляд бродяги-незнакомца, обжигающими языками пламени облизывающий её лицо и тело. Она невольно отшатнулась, вырывая нежную руку из птичьей хватки.—?Я верю тебе. Но моя судьба уже связана с другим. Прощай.Она поднялась с земли и шагнула к карете. И он, охваченный гневом, поднялся следом и прошептал ее имя.Бросив прощальный испуганный взгляд на этого обезумевшего, опустившегося человека, девушка ступила обратно в экипаж и приказала отвезти себя к жениху. Но с того дня сердце её не знало покоя.Она перестала ходить по любимому городу в одиночку. В окнах домов, узких переулках и подворотнях ей мерещилась надвигающаяся зловещая тень. Иногда в заполоненных народом магазинах она чувствовала чужое жаркое дыхание на своей шее; но, оборачиваясь, не находила никого за своей спиной. В своей уединенной ложе в театре она слышала вкрадчивый шепот, но во тьме никак не могла разглядеть никого, кто мог оказаться его хозяином. Даже в своей мирной, одинокой спальне она не чувствовала себя в безопасности: словно чьи-то глаза пожирали, обжигая, её нагое или облаченное в тонкое кружево тело.Близился день свадьбы, но с каждым днём невеста, счастливее которой когда-то не видел мир, словно таяла. Прекрасные, усталые глаза под припухшими веками торопливо метались в поисках незримой угрозы, лицо из младенчески розового стало лилейно-белым, а истончившиеся, изящные пальцы иногда чуть дрожали. Жених не мог налюбоваться ею, но тревога не покидала её. Она с благоговением предвкушала свадьбу?— она надеялась, что, стоит ей связать свою судьбу с судьбою любимого, её мучения окончатся?— она освободится. И она ждала.В последнюю ночь, проведенную под крышей отчего дома, она долго не могла заснуть. И даже когда наконец забылась тревожным сном, ей казалось, что ей шепчет?— страстно, в самое ухо?— бестелесный голос. Он обещает ей невероятное?— богатства, славу, власть, исполнение любого каприза, обещает то, чего не может быть, и о чем возможно лишь мечтать?— обещает невозможное, взамен на ее нежное сердце, взамен на ее любовь. Люби одного меня, молит голос, а остальное возненавидь. Манит и искушает, вызывая дрожь и трепет. Но она даже в безумном, нереальном сне, шепчет ему в ответ: наши судьбы не связаны. Я люблю своего жениха.И тогда голос без тела, сладкий, как патока, становится вдруг жёстким и острым, царапая изнутри ее душу: если твоя судьба не связана с моею, она не будет связана ни с чьей…Наступило утро, невеста проснулась в слезах, но отёрла их со счастливой готовностью: она предчувствовала скорое избавление. Свадебный наряд уже ждал её у постели.По дороге в церковь она была весела и игрива: никогда не была она прекраснее. Отец провожал ее к алтарю.Священник не успел провозгласить ее женою. Стоило с ее губ сорваться словам любви к юноше, как снежно-белое платье невесты занялось пламенем, и она, юная и прекрасная, исчезла в сиянии этого адского огня. Никто не успел ничего поделать.Жених вышел из церкви совершенно седым.Конец.Аотоа подкинул в костёр ещё одно полено. В лице его теперь не читалось ни искры эмоции.Ахиру поежилась. А вот Факир явно был настроен скептически:—?Спасибо, конечно, но ?Принца и Ворона? мы сегодня уже слышали. Мог бы придумать что-то поинтереснее, чем предыстория Тютю.Критик безразлично пожал плечами и, встав с бревна, направился к палаткам:—?Я ничего не придумывал,?— сказал он, приоткрыв полог одной из них. —?Это случилось. Сожжение девушки в церкви описано в архивах Кинкана. В ее смерти обвинили Христиана Дроссельмаера. Он был объявлен опасным колдуном и изгнан из города.И он, дежурно пожелав компании спокойной ночи, скрылся в палатке.Однажды умер человек. Он занимался тем, что писал сказки. Он написал сказку о Прекрасном Принце, победившем Великого Ворона. Но сердце Прекрасного Принца разбилось вдребезги… Так кто же в конце концов остался побежденным?