Часть 1 (1/1)

Делай, что должен, случится, что суждено.М. АверлийОдин поступок, один взмах,И крыльев нет, остался прах.Сожги. Всё в прошлое уйдёт.Смотри, там новый поворот.Рассвет еще только намечался, разбавляя непроглядную ночную тьму. Первые лучики протянулись к окнам Магфорда, согревая студеный камень и отражаясь блеском на водной глади затона, лежащего близ населенной магами местности по другую сторону от центральной части. Неподалеку от больничного крыла узорчато запели собравшиеся в группу малиновки. Таня, так толком и не заснув, окончательно распахнула глаза.Выйдя из магпункта, которому в пору по посещаемости бороться за право становления ?родным обиталищем Гроттерши?, Таня спустилась по лестнице, намереваясь пойти в домик легионеров, в свою временную комнату, дабы обдумать сложившуюся ситуацию на свежую голову, так как на сонную ничего не вышло. Но не тут то было. Дорогу ей преградила целая ?делегация? из трёх человек, рассредоточившаяся по всему коридору. Видимо, добраться до своего пристанища без приключений Гроттер было не суждено и играть в каравай придётся прямо сейчас. Пока её не успели заметить, Таня юркнула за статую полного старичка, стоящую близ лестничной площадки, стараясь не высовываться и не попасть под свет факела, дамокловым мечом висевшего практически над самой головой.Парни стояли на безопасном расстоянии друг от друга. Глеб, поигрывая своей неизменной тросточкой, небрежно привалился к стене. На его лице не было ни капли волнения, лишь бесконечное хладнокровие некромага и скука. Глаза смотрели в никуда, будто бы не замечая ничего вокруг, но это только казалось на первый взгляд. На самом деле боковым зрением он неотрывно следил за входом, откуда предполагалось появление объекта его страсти. Некромаг изредка поглядывал на своих конкурентов. Мало ли, что они могут выкинуть перед финальным действием. И конечно он не упустил из виду короткий всполох рыжих волос на мгновение мелькнувших в темноте коридора. Некромаг не изменился в лице. Бамбуковая тросточка еле уловимо дрогнула. Бейбарсов был полностью уверен в себе и своих действиях или бездействиях. Однако некие волнения всё-таки закрались к нему в душу, беспокоя и вызывая уже забытое чувство страха перед окончательным решением его судьбы. От этого он всё быстрее крутил в длинных пальцах трость, точно стрелка отсчитывая миллисекунды в воздухе.Его соперники напротив не могли скрыть признаки своих внутренних терзаний. На лице Валялкина отражалась целая гамма отнюдь не радостных чувств, но ещё хуже дела обстояли у обычно спокойного англичанина. Он то краснел, расхаживая туда-сюда, то начинал задирать других претендентов на даму его сердца, в бессильном гневе переходя на родной английский. Вероятно он употреблял что-то не совсем принятое в лексиконе высшего общества. Хотя парни ни бельмеса не понимали, зато пара эльфов-домовиков, в данное время убиравших этот этаж крайне смутились и, зажав свои большие уши, для верности стукнув себя швабрами по голове, немедленно ретировались оттуда, так и не окончив свою работу, что было неслыханно и неподобающе прислуге.Ванька, стоявший далее других от лестницы, смотрел в окно на затянувшееся грязными серыми тучами небо, чрез кои еле пробивались солнечные лучи. Обычная пасмурная погода Магфорда навевала на тибидохского выпускника тяжкую тоску. Тоску по Буяну, жар-птицам, самой атмосфере России. Правильно говорят: ?в гостях хорошо, а дома лучше?. На него навалилась хандра, уныние. Как он скучал по детству, когда всё было так легко просто и радостно, когда каждый день был новой историей с хорошим концом. Он, Таня и Баб-Ягун. И никаких вычурных, притворно-вежливых, лживо-дружелюбных англичан в на сто раз переклеенных очках, на которых скотча больше, чем диоптрий в линзах. Никаких роковых некромагов со своими мумифицировавшимися розами и сомнительным юмором. Валялкин тосковал по навсегда утерянному счастью. Интуитивно он уже давно это понял. Осознал же только сейчас. И ожидал решения Тани, как последнего шанса вернуть всё на круги своя, чтоб жизнь вошла в привычную колею. Душа рвалась домой, прочь из опостылевшей дезинфицированной Англии.Передергивая худыми плечами, Ванька бросил взгляд на Пуппера. ?Зачем ему Таня? Она никогда не примкнет к клубу его безумных фанаток и не станет заботливо варить кашу для стайки магнетизёров из его личной охраны. А даже если станет, то дело явно будет каком-нибудь хитром в сглазе. Запирать Гроттер в Магфорде?— это как подкуривать от баллона с пропаном. Можно, но крайне небезопасно.??— Так, надо успокоиться и заново всё взвесить. Разложить всех на плюсы и минусы,?— нервно размышляла Таня.—?Гурий. Хороший, образованный, один из лучших драконболистов современности, щедрый, галантный, намерения у него серьёзные (жениться предлагал неоднократно), добрый, честный, правильный такой. Правда, тёти у него ?мама не горюй?! Чего только одна Настурция стоит, а ещё ведь и вторая есть, от доброты которой рыбки в пруду дохнут, будто от динамита… или от него глохнут? Да и вообще, о чём я думаю?! —?встряхнув головой, девушка продолжила свой внутренний монолог.—?В придачу у Пуппера эта недомодель нарисовалась. Выперли из России, так она здесь грабли свои к английскому достоянию протянула. Блин, да что же это такое, думаю уже почти как Склепова. С кем поведёшься, как говорится. Почему у меня сосредоточиться-то не получается?! Я тут судьбу свою решаю, а в голову ерунда сплошная лезет.-К тому же Гурий чересчур настойчив, даже нет, не так, навязчив. Приворожить меня пытался, кстати, эта гадалка, контуженная лингвистическим справочником, ещё легко отделалась. Может потом как-нибудь навестить Цирцею, напомнить о себе, чтоб жизнь мёдом не казалась. Опять-таки, Пупперу в России жить нельзя, не морозоустойчивый он, сам, наверняка, меня в Магфорд потянет. А находиться постоянно с его родственницами и телохранителями. Ну уж нет! Это выше моих сил. Нереально! Кто-нибудь кого-нибудь ?сожрёт?, если не в физическом, так в моральном смысле. Пай-мальчика вычёркиваем. Ему нужна одобренная Магществом нянька-фанатка.Итого, осталось ещё два.—?Ванька. Как же хочется вот так, не думая более ни о чём, вместе с ним, таким родным, таким привычным, которого я знаю, как облупленного, взять и просто, словно на втором-третьем курсе, сбежать в ангар к Гоярыну, сидеть там, молча уткнувшись в чешуйчатый бок, слушая размеренное дыхание старого мудрого дракона, такого же надёжного, как и сам маечник. Валялкин, он ведь добрый, самоотверженный, из всяких неприятностей меня столько раз вытаскивал, спасал. Да и вообще мы с ним вместе уже давно, с самого детства. Больше пяти лет?— достаточный срок для того, чтоб узнать друг друга. Мы всегда были вместе, но сейчас… Почему этот баран ни в какую не хочет оставаться в магспирантуре и быть рядом, когда он так нужен?! Зачем ему сдалась эта тайга, в коей кроме лешаков и кикимор нет никого в радиусе нескольких тысяч километров?!—?Если я ему нужна, и он меня любит, то почему практически всё свободное время проводит в берлоге Тарараха, а не со своей девушкой? Я такими темпами его скоро ко всему живому и больному ревновать буду. И в итоге стану истеричкой. Кстати о них, Зализина. Нет, это не просто проблема, это ходячая катастрофа, клад для психиатра. Сколько так ещё должно продолжаться? Вдруг Ванька однажды сдастся под её белазовско-танковым напором? Ладно, хватит про Лизон.—?Валялкин, всё-таки не очень решительный человек, его приходится раскачивать куда дольше, чем того же Ягуна или Бейбарсова (тьфу ты, а он-то здесь каким макаром затесался?!)—?А Ванькины собственнические замашки? Кто его просил вызывать на дуэль английское достояние драконбола? И это еще куда ни шло, силы как-никак примерно равны. Но некромага то! И на что он надеялся? На то, что Байбарсову жить не захочется, так он неуязвим для каких-то зелёных искорок обычного мага. Или Валялкин надеялся, что я буду оплакивать его хладный труп?— в лучшем случае, а в худшем то, что от него осталось, можно было бы смести в совок. Как можно этого не понимать?! Ну, влипла в очередную историю, сколько их уже было? Истинно, Иван-дурак, такой любимый, пусть и немного недалёкий, но всё же,?— думала Таня, и сердце переполняла нежность к этому нескладному вихрастому пареньку.Остался последний, Глеб.?