I (1/1)

Где-то в глубине души Саске знал, что это неизбежно, потому что когда-то давно, очень-очень давно, он тесно сосуществовал с Неджи Хьюгой и запомнил такой термин, как ?судьба?. Его судьба была неизбежна, но Саске не был бы Саске, если бы не решил своими руками изменить её, как когда-то сделал Итачи-нии-сан. Он решил. Он не смог.Открывает глаза Учиха уже в Конохе, проклиная жаб, Наруто и то, что сейчас его руки накрепко связаны какой-то непонятной слизью, которая не даёт чакре поступать в ладони и складывать печати. С ним не церемонятся, с чего бы это. Просто оттаскивают от ярко-оранжевого земноводного, громогласно вещающего, что Узумаки сам не может явиться, потому как израсходовал все свои силы и сейчас находится в отключке. Джонины ругаются, практически кидают Саске на носилки и тащат в неизвестном направлении, а он даже не в состоянии пошевелиться, потому что в теле не просто усталость. В теле безвыходное отчаяние, потому что он не смог, потому что проиграл. Потому что он преступник класса S, и его ждут допросы и казнь. Более связные мысли у него появляются спустя, судя по небу, часа два. Его раны перебинтованы, на руках тяжёлые железные браслеты, высасывающие чакру, а над головой – знакомый с детства потолок. Лазарет. Саске с трудом шевелится и медленно садится, опираясь спиной о подушки. Голова немилосердно болит, но это не главное. Он только что проиграл свою жизнь.- Я проиграл, - тихо говорит Саске, стараясь ослабить ужасающий его тугой клубок в груди. Ничего не выходит. Он пытается вызвать Шаринган, самый обычный, данный ему при рождении, но здесь без вариантов – он абсолютно беспомощен. Тихо стукает открывшаяся дверь палаты, и в комнате появляется Хатаке Какаши, поправляя повязку на глазу.- Хокаге-сама разрешила тебе вставать. Если хочешь, то можешь отправиться к своему поместью, но только без глупостей, - вроде насмешливо, растягивая слова, говорит он, но Саске чудится в его голосе сожаление. Это злит и заставляет ненавидеть ещё сильнее эти белые стены, клёны за окошком и запах лекарств. Желание растерзать эту деревеньку мешается с воспоминаниями о тренировках и постоянных опозданиях светловолосого мужчины, который стоит у дверей и кажется абсолютно спокойным. Саске медленно встаёт на ноги, шатаясь, как немощный старик, и оглядывается в поисках своего костюма. Рядом лежат только стандартные штаны и рубашка шиноби. - Где моя одежда? - ровно спрашивает он, но Какаши только качает головой. - Мы не можем позволить тебе ходить в твоём наряде Акацки или с символом клана. Ты – предатель, но, если тебе хочется, можешь остаться здесь. Саске хочется заорать, хочется вогнать кунай в грудь своего бывшего учителя, хочется вырвать себе глаза и сердце, только бы не видеть этого уверенного равнодушно взгляда, только бы ничего не чувствовать. Он не может ни первого, ни второго, ни третьего, он больше не может ничего, поэтому просто безмолвно надевает предложенную одежду и старательно застёгивает все молнии и пуговицы. Ему ужасно хочется не иметь ничего общего с этой деревней, с этими людьми, но ещё больше ему хочется вновь оказаться там, где когда-то его родной мир рухнул. - У меня будут провожатые? - Саске не усмехается, прошло то время, когда он хотел злорадствовать, после смерти Итачи внутри у него огромная чёрная дыра, выжженная техникой Аматерасу. Какаши вновь качает головой. - Нет, ты сейчас и ходить-то можешь еле-еле.?Издевается?, - отстранённо мелькает в голове Саске, и он бросает злой взгляд на мужчину, но вновь молчит. Кажется, что его язык прилип к нёбу. Он медленно разворачивается и выходит в коридор, придерживаясь за стенку. Он отвратительно слаб, лучше бы его убили сразу же, на входе в Коноху. Рука мелко дрожит, но Саске стискивает зубы и до боли напрягает пальцы. Никакой лишней слабости.Идти по знакомым улицам ещё больнее, чем чувствовать окровавленные пальцы на своём лбу. В сто раз больней. Саске помнит, куда следует заворачивать, даже пользуется неприметным ходом в заборе, чтобы скорее попасть на улицу, ведущую к поместьям его клана. Он готов ко всему, но всё равно столбом замирает, глядя на пустые дворы и тихие дома с потрескавшимися символами клана. Тут давно не живёт никто, кроме горечи и памяти. Даже ему уже никогда здесь не жить. У самых ворот Саске замечает неприметную фигурку с розовыми волосами и одежде в тон. Сакура смотрит на него настороженно, но не пытается даже поприветствовать его. Он тоже не пытается. Саске подходит к дому и медленно садится на корточки, касаясь пальцами сухой земли. Ему абсолютно наплевать на девушку рядом. Совершенно. Он столько времени бежал прочь от этого места, но всё равно неизбежно вернулся, потому что он должен был умереть много лет назад, потому что это – судьба. Слышится шорох и рядом с ним останавливаются две ноги в высоких сапогах. - Я ведь любила тебя, - спокойно замечают над его головой. Голос у Сакуры какой-то бесцветный, совсем на её не похож, а это опять злит. Уж лучше бы снова залилась слезами, кинулась бы на шею, позволила себя вновь оттолкнуть, но только не демонстрировало то, как всё изменилось. Только бы не указывала, что ему здесь больше нет места. Что там Наруто говорил? Он вернёт его в Коноху? Что ж, вернул, да не в ту, где ему самое место. Саске поднимается на ноги и медленно идёт к своему дому, слыша, как за ним тихо ступает Сакура. - Я дома,- тихо говорит он, останавливаясь на знакомом крыльце, потемневшем от времени и погоды. Солнце медленно опускается за горизонт, и, кажется, вот-вот послышится голос матери, зовущей на ужин или укоры брата, что он опять невнимателен. Саске обессилено прислоняется к подпоркам, поддерживающим крышу, и отчаянно жалеет, что много лет назад он не сгорел вместе с половиной домов.Сакура становится рядом, быстро заглядывает в тёмный коридор, а потом внимательно смотрит на него. У неё какой-то потерянный взгляд, словно она что-то забыла и не может вспомнить. Саске скользит взглядом по её лицу и замечает в отвороте рубашки странную тёмную вязь на шее, похожуюна татуировку, обозначающую плетение чакры. Что ж, значит это какое-тоуспокаивающее дзюцу. Наверное, Тсунаде наложила, дабы избежать неприятностей. - Саске, ты куда? Там же никто не живёт больше, - глупо замечает девушка, глядя на то, как он медленно поднимается по ступеням и идёт в пыльный дом. Саске передёргивает плечами и мысленно желает своей невольной спутнице всех мук земных. Разве можно ей это понять? Разве может она услышать тихие шаги призраков прошлого и ощутить запах папиного любимого мисо-супа, идущего из пустой кухоньки.

-Здесь живу я,- коротко отвечает Саске и не врёт. Здесь действительно самое ему место. В углах сор, на мебели паутина, лампочка под потолком постоянно мигает, видно, испортилась проводка. Чудо, что вообще работает. Он смахивает с сидения стула мусор и садится, чувствуя глухую усталость. Что он может сделать? Что ему следует сделать? Пустота. Джуго и Суйгецу где-то далеко, а к Карин его чёрта с два пустят, да и не хочется. Ничего не хочется. Саске опускает голову на руки, оперевшисьлоктями о стол, и старается не думать, потому что под лбом уже бьётся тупая мигрень. - Ты выглядишь ужасно старым и слабым, - замечает Сакура, ставшая рядом и облокотившаяся на стену. Наверное, она хотела задеть его, вот только в её голосе и позе столько неуверенности и надлома, что Саске только усмехается уголком губ. Да уж, они идеальная пара. Рана на боку хоть и заживлена, но всё равно тихо ноет. Если бы ныла только она, всё было бы на порядок проще. Саске протягивает руку и вцепляется в ладонь Сакуры, сжимая изо всех сил, поднимает глаза и смотрит на её бледнеющее лицо. Он не может понять, что с ним происходит, не хочет понимать, потому что он не старше этой обеспокоенной девушки, но сердцем напоминает столетнего старика. - Чёрт, Учиха, с ума сошёл? Ты что творишь? - Сакура вырывает руку и делает шаг назад. Саске заставляет губы растянуться в насмешливой улыбке, хотя он практически на языке чувствует разливающуюся горечь. Что он делает? Может, он уже умер и сейчас вокруг него его личный ад? - Поцелуешь меня? - Нет, ты точно чокнулся, идиот! Скоро умрёшь, а всё о своей крутости думаешь! - Сакура резко разворачивается и пропадает в коридоре. Вот уже на улице слышатся ещё сердитые шаги, ворчание, а потом поместье снова мертвеет. Саске роняет голову на руку и понимает, что происходит. Ему страшно и не хочется умирать. Мало ли, что там судьба, он живой и хочет жить дальше, даже если впереди у него только кровь и боль. Только бы ещё хоть пару лет наблюдать рассвет и закат и вспоминать, что когда-то у него была семья. - Она выглядела очень рассерженной, - замечает Какаши, появившийся в дверях. Мог бы и пошуметь для приличия. Саске мгновенно садится прямо и строго смотрит на учителя. Ну просто не брошенный дом, а проходной двор какой-то!- Мне какое до этого дело? - О, никакое, - соглашается Хатаке, доставая книжицу и собираясь начать её читать. - Завтра вечером тебя казнят. - Что? Завтра? - Саске сглотнул, убирая дрожь из голоса. - А как же допросы? - А что ты знаешь? - пронизывающим взглядом смотрит Какаши. Потом со вздохом закрывает книжку. - В любом случае совет старейшин приказал убить тебя немедленно, Хокаге-сама выпросила у них один день, потому как этого хватит, что расспросить тебя о Мадаре. На большее ты не годен. - Действительно, - усмехается Саске. Он намеренно не замечает ни тяжёлого взгляда Какаши, ни его попытки что-то сказать и быстром развороте с удаляющимися шагами. Ему не нужна жалость, потому что он никого не жалел, он её не заслуживает. Он её и не получит. Засыпает Саске на этом же стуле, уткнувшись носом в пыльную столешницу и до последнего мига вспоминая фигуру матери, снующей то со сковородкой в руках, то с каким-то овощем. Наверное, он сходит с ума.