часть 9 (1/1)

Июнь 1888 года, летняя резиденция рода Тренси, пригород ЛондонаВыйдя из ванной, мальчик довольно потянулся и направился обратно в комнату, кутаясь в большое полотенце. Зайдя внутрь, он тряхнул мокрыми волосами и принялся придирчиво рассматривать лежащие в ряд костюмы:— Что ты подобрал?

— Три комплекта, — отозвался слуга, — бардовые брюки и пиджак с атласными лентами. Второй — это белая рубашка из парчи, серый жилет и такие же серые брюки. Третьим уместным костюмом я посчитал черно-алый. Он состоит из красной рубашки, плотно облегающего жилета с серебряными пуговицами и цепочкой и такими же черными брюками. Полагаю, что аксессуары хозяин выберет сам. — завершил повествование Клод. Постукивая пальцем по губам, мальчик некоторое время рассматривает все три костюма, потом поднимает взгляд и широко улыбается:— Я сегодня буду хорошим, Клод. Ну, или почти хорошим. — указав на второй костюм, мальчик мурлычет, — трость с серебряным черепом. Кольцо с таким же черепом, у которого глаза из обсидиана. Черный платок, черные туфли. Думаю, этого будет достаточно.

Фаустус несколько удивленно перевел взгляд на своего владельца:— Если так желает мой господин. — с этими словами брюнет подошел к ребенку и принялся нежно расчесывать влажные светлые пряди.

— Чем ты удивлен? — живо с интересом отозвался тот, оборачиваясь и заглядывая в глаза мужчине.

— Вы крайне редко носите светлую цветовую гамму, — пояснил дворецкий, пальцами поправляя челку молодого графа.— Я ношу ее, когда мне хочется, — улыбнулся тот, сбрасывая полотенце на пол и кивком головы указывая на висящую на стуле рубашку. Протянув руку, мужчина накинул ее на плечи мальчика, пропуская его руки сквозь рукава и быстро застегивая маленькие перламутровые пуговицы. Затем Клод усадил Алоиса на кровать и одел на его бедра брюки, после чего пропустил сквозь петли пояс из черной змеиной кожи с блестящей металлической застежкой. Быстро вытянув руку и расстегнув рубашку до середины груди, мальчик затевает обычную игру, с милой улыбкой глядя в лицо брюнету. Когда Клод поднимает руки, намереваясь вновь застегнуть рубашку, он смеется и падает спиной на подушки, уворачиваясь от его пальцев. Когда слугу начинает утомлять непослушание молодого аристократа, он резко захватывает его руки в запястьях и с силой вдавливает мальчика в постель. Его глаза нежно смотрят на графа. Смеясь, Алоис пару раз дергает руками, пытаясь высвободиться и, не сдвинувшись ни на дюйм, успокаивается, на сей раз смирно дождавшись, пока его полностью оденут. Поднявшись, он с улыбкой смотрит на подчиненного, поправляющего слегка растрепавшиеся волосы:— Сегодня в большом оперном зале будет "Гибель богов". Я думаю, мы на нее посмотрим.

Поправив очки, Клод спокойно произносит:— Полагаю, мне необходимо захватить театральные бинокли и распорядиться о билетах. Я дам указания близнецам.

Улыбнувшись, Алоис вытягивает вперед руки и, обхватив мужчину за талию, прячет лицо у него на груди. В тишине слышен короткий ехидный смешок, замерев, мальчик улыбается, прижавшись губами к тонкой белой ткани рубашки. Наконец Фаустус опускает руки и бережно обнимает ребенка за плечи, не до конца понимая, что же хочет это избалованное дитя. Бывший демон нежно провел кончиками пальцев по спине Алоиса и запустил их в шелковистые волосы. Подняв взгляд, Алоис некоторое время внимательно изучает лицо своего дворецкого, потом наклоняет голову вбок, проведя пальцами по туго перебинтованной груди:— Ты чувствовал боль? Когда... когда еще не ослаб?

— Нет. — сухо произнес брюнет, накрывая ладонь юноши своей ладонью, — Демонам чужды физические нагрузки. Они устроенны несколько иначе, чем люди.

— А сейчас... тебе очень больно? — медленно спросил мальчик, прижавшись щекой к его ладони.— Нет. Теперь нет. — казалось, что в этот момент Клод улыбнулся. Его рука была прохладной, но не холодной, как раньше. Вздохнув, Алоис отошел от него, задумчиво постукивая пальцем по губам. За окном сгущался молочный лондонский туман, прищурившись, мальчик всмотрелся сковзь него и ухмыльнулся:— Змей ищет своего Паука. Скоро ты забудешь все, что случилось.

Слуга поймал его руку, принуждая обернуться к себе:— Милорд. Не надо. Теперь Ваша душа свободна. Ей не страшны более муки Ада.

Запрокинув голову, мальчик расхохотался во все горло. Отняв ладонь и подойдя к окну, он прошептал, глядя вниз:— О чем ты, милый Клод? Я уже в Аду, что мне какие-то сказки о котлах и сковородках?

В дверь осторожно постучали, обернувшись, мальчик кивнул, глядя на одного из тройняшек, и обернулся к демону с веселой улыбкой:— Кажется, мы уже можем выезжать.

Дворецкий лишь низко поклонился, закрыв глаза.