часть 2 (1/1)

Май 1888 года, Поместье ТренсиАлоис отошёл на пару шагов, уселся в кресло, рассматривает своего слугу, закинув ногу на ногу. Фаустус медленно открыл глаза и внимательным взглядом созерцал своего хозяина. Через пару минут такого молчания мальчик вытягивает вперёд руку, жестом приказывая дворецкому подойти ближе, затем молча ждёт, не отрывая взгляда. На секунду мужчина закрывает глаза и спокойно идёт к нему, отмеряя шагами пару метров холодного пола. Наконец доходит до кресла и останавливается. По детским губам змеится лукавая усмешка, наклонив назад голову, он смотрит на своего дворецкого снизу вверх, одновременно неторопливо распуская ленту у себя на шее, и по одной расстёгивая маленькие белые пуговицы на рубашке. Мужчина молчит и ожидает новой выходки от своего господина, чьё поведение сравнимо лишь с вулканом, находящимся посреди бурного моря. На пол поочерёдно отправляются ленты, подвязки, жилет, рубашка, сапоги, шорты и, в последнюю очередь, чулки. Ребёнок заново откидывается на кресле, покачивая ногой, и задумчиво оглядывает его лицо:— Я грешен, Клод. Я больше не могу ходить так везде, где мне вздумается. Но рядом с тобой первородный грех забывается, — юный граф встаёт с места, обходит его кругом, внимательно всматриваясь в любую реакцию на своислова, — что делал паук, пока змей протягивал женщине яблоко? И можно ли сейчас увидеть этого змея?— Пока змей совершает величайшее благо для рода людского, паук восседает на челе его и наблюдает за тем, как Время и Уловка сплетаются в единую паутину. И так вершится история. Господин желает встречи с творцом этой истории, но готов ли мой юный хозяин к подобному? — демон стоит прямо, его поза преисполнена достоинства, но более, выдержки. Лишь золотые глаза, цвета осенних кленовых листьев, неустанно следят за движением подростка. Алоис замирает на секунду, внимательно всматриваясь в них. Потом с улыбкой качает головой, опустив её к груди:— Мне это не нужно.Ладонь быстро разрезает воздух и останавливается возле подбородка мальчика, кончики пальцев мягко приподнимают лицо юного графа так, чтобы слуга вновь мог увидеть глаза своего повелителя. Тренси послушно поднимает голову, глядя потемневшими глазами сквозь него. Некоторое время вслушивается в разрастающийся дождь за окном, затем, слегка вздрогнув, отрывается от своих мыслей,впиваясь взглядом в прищуренные золотые глаза:— Покажи мне своё истинное обличье. Я хочу, чтобы ты тоже сбросил ненужную шелуху, — небрежным жестом аристократ кивает на гору одежды на полу.— Господин приказывает то, что запретно, — уклончиво отзывается Клод, поднимая вторую руку и начиная ласково поглаживать щеку хозяина.— Почему?— мальчик уворачивается от его ладони, недовольно хмурит тонкие брови.— Потому что это видит лишь наш творец. Мы не вольны выбирать свой облик, и для людей, ранее нас не видевших, можем показаться уродливыми. Но, в этом и заключается вся прелесть. У нас с вами слишком разные понятия красоты, —крайне педагогичный тон и заботливые прикосновения были ему ответом.Алоис наклоняет голову, явно недовольный ответом и отходит к окну, наблюдая оттуда за разрастающейся грозой.— Но, если это приказ... — на губах мужчины появляется некое подобие улыбки и оскала.Тренси резко поворачивается к нему, жадно всматриваясь в лицо, черты которого от вспышек молний искажаются в рельефную алебастровую маску, и медленно идёт навстречу, протягивая к нему руки:—Да, это приказ, Клод. Покажи свой истинный облик.

Одним лёгким движением мужчина снимает очки, затем фрак и галстук—бабочку. Следом на стул летят рубашка и перчатки. Тем временем гроза усиливается, руководствуясь желанием Фаустуса, или самостоятельно. По сильным широким плечам проходит мелкая дрожь, после чего из бледной кожи вырываются острые шипы, судя по всему, костного происхождения. Они обрамляют руку от кисти до локтя. Резко слуга падает на колени, казалось, что был слышен скрип зубов. Из спины, по всей протяжённости позвоночника, из самой плоти, вырываются черные ремни, которые за пару секунд опутывают тело и стягивают его, будто в корсет, оставляя открытой лишь грудь с проколотыми сосками. Когда ремни достигают колен, их материя становится крепче, превращаясь в черные сапоги с массивной подошвой. Все это время дворецкий дрожит всем телом. Тяжело терять человеческий облик. Наконец он тяжело поднимается. Черты лица остаются почти неизменными, лишь на лбу проступают две пары небольших, аккуратных рогов. Исчадие ада переводит дыхание и произносит:— Господин хотел знать.Алоис прерывисто выдыхает и подходит вплотную, осторожно проводя пальцами по его коже. Широко распахнутые восхищённые глаза хаотично осматривают каждый дюйм его тела, словно не зная, чему уделить внимание в первую очередь. Когда его взгляд останавливается на глазах, ярко светящихся в сумраке комнаты, по телу проходит лёгкая дрожь. Крепко зажмурившись, Алоис обхватывает демона руками и, прижавшись всем телом, утыкается лицом в прохладную чёрную кожу. Демон молча прижимает хозяина к себе, прикасаясь холодными пальцами с черными ногтями к ребенку:— Ваша жалость ко мне не обоснована, господин, — дверь чуть приоткрывается, и в дверном проёме показывается Ханна. Девушка замирает, ожидая наказания, но Клод делает чуть заметный кивок, после которого служанка так же бесшумно скрывается.— Жалость? — мальчик поднимает голову, удивлённо вглядываясь в его лицо. Пальцы тем временем безостановочно продолжают поглаживать демона по туго обтянутой корсетом спине, —нет,Клод, это не жалость. Просто,когда я посмотрел тебе в глаза, я почувствовал, что больше ничего не боюсь… даже змея,—мягко завершает он, щекоча дыханием кожу на груди дворецкого.

— Так чего же тогда боится мой господин? — слуга слегка наклоняется и мягко подхватывает мальчика на руки, предпринимая безрезультатные попытки согреть его.— Ты со мной, а значит ничего — граф водит кончиками пальцев по чужим скулам, внимательно рассматривая лицо. Потом его взгляд опускается ниже, по шее, через ключицы, и останавливается на двух металлических кольцах на груди. По губам скользит мимолётная улыбка, и наклонившись к слуге, он осторожно проводит языком по холодному серебру.Глаза демона медленно закрываются. Губы сомкнуты, из них не доносится ни единого звука. Прикосновение не рождает жара в крови, но отчётливо видно, что столь неожиданная ласка пришлась грешнику по вкусу.— Значит, — ты был там и все видел. Видел, как захлопывались врата райского сада, видел падение Люцифера, видел, как росла и укреплялась его мощь уже там, внизу, — задумчиво шепчет мальчик, сверкая глазами в уже практически полной темноте зала, — какой твоя сила была тогда, что являлось твоей задачей, как одного из приближенных к нему?— Господин желает слишком многого, — неосознанно слуга запрокидывает голову. Его губы размыкаются, и из приоткрытого рта вырывается тихий выдох, который пробегает по плечу Алоиса, скользит по ледяному стеклу окон и поднимается под самый потолок, покружив там и замерев в хрустальной люстре. Тренси закрыл рот, удерживая на языке ещё тысячи вопросов, и тянется вверх, обнимая Фаустуса руками за шею и прикасаясь губами к ровной белой коже его плеча.Демон запускает пальцы в мягкие волосы своего хозяина и удовлетворённо зарывается в них носом, вдыхая сладковатый запах шампуня и розового масла:— Милорд должен отправляться спать.