3. (1/1)

Прислуга суетилась, завидев юного князя. Обрадованные люди (тут были и стар и млад) встречали хозяина и гостя улыбками, не скрывающими обожания к первому и интереса ко второму. Пока Тучков и Яковлев переодевались в сухую одежду, быстро приготовленную горничной, кухарка спроворила ужин.- Что же вы, князь, не предупредили о вашем возвращении, - причитала она, поправляя передник. – Мы ждали вас на следующей неделе: так сообщил Иван Петрович, - старик, приходящий в квартиру Яковлева за подписью Тучкова для разрешения на похороны княжны Марфы. – Знали бы, что вы сегодня вернетесь – так я бы спекла ваших любимых пирожных. Тех, которые вы с детства обожаете, с кремом. А сейчас никак не успею, они будут готовы слишком поздно! Выражение досады на ее лице сменилось щемящим умилением.- Как мы рады, что вы вернулись. Она не стала говорить о Марфе, и никто в доме не упомянул о недавней утрате семьи. Тучков улыбался. В его глазах плескался морской штиль. Благодарность князя была не напускной, прислуга в его доме видела, как он родился и рос. Они все, простые люди из деревень, отобранные еще отцом, знали, сколько Тучков потерял для своих лет, и все они любили его преданно и от всего сердца. После ужина князь просил растопить камин в гостиной и приготовить его спальню. Горничная не задавала вопросов, очевидно, полагая, что господин, появившийся с хозяином, отправится ночевать к себе после вечерней беседы. Когда высокие двери из темного дерева сомкнулись за спиной горничной, и в гостиной остались двое, Яковлев уступил место Колычеву. Тучков не стал занимать кресло или софу. Он не без труда опустился на широкий цветастый ковер, предварительно кинув на него пару подушек. Колычев, устроившийся в кресле, никак не выдавал свой интерес к юному князю, только осмотрел его, отмечая про себя, что лицо князя побледнело, глубокие тени прорезались под глазами, и в секунды, когда Тучков переставал контролировать себя, он болезненно морщился. - Как вы себя чувствуете? Пламя в камине погрузило гостиную в теплый полумрак.- Я устал, - честно ответил юный князь.Тишина окутала их уютными нитями, еще не ставшими удавкой. Они не возвращались к разговору в карете. И о чем было вести речи? Они еще не знали, что делать с обнажившимися чувствами. Тучков был юн и не искушен, он ни с кем не делил ложе и никого не любил, но он был удивительно проницателен для своих лет. Его слова пробуждали в Колычеве давно забытую, казалось бы, потерянную веру в человеческую душу. Яковлев воспринимал сие открытие как слабость. У таких людей, как он, не могло быть уязвимых мест. С руками, по локоть в крови, он не только мог замарать Тучкова. В стремлении вернуть честь, отомстив Беклемишеву, он вышагивал по головам, а чаще – по трупам, и ему не хотелось в одно из допустимых мгновений наступить на мертвого князя. Яковлев не понимал того, что уже осмысливал Колычев. Тучков удивительным образом расположил к себе нелюдимого и замкнутого дуэлянта. - Мне кажется, я засыпаю, - поделился своими наблюдениями юный князь.Он лежал с прикрытыми глазами, запрокинув голову. По его телу плясали тени, отбрасываемые разыгравшимся в камине пламенем. Они искажали черты лица Тучкова, делая шов вдоль его брови особенно уродливым, совсем не уместным на светлом лице.- Не спите, - сказал негромко Колычев. – Ваша прислуга уже отдыхает, а я не найду вашу спальню, - дом Тучковых и в самом деле удивлял своими размерами – о состоянии семьи не зря судачило высшее общество Петербурга – все здесь было обставлено богато и со вкусом. Колычев встал с кресла, протянув руку князю. Тучков принял его помощь, поднимаясь. Он хмурился, и Колычев вопросительно смотрел на него, не двигаясь с места. - Как вы? – Колычев все еще придерживал князя за локоть, ожидая, когда ему станет лучше.- У меня в глазах потемнело, - сказал Тучков растерянно. – Дайте мне немного времени. Колычев так и остался стоять, придерживая князя. Очень может быть, что дистанция, разделяющая их, была слишком короткой, но в комнате не имелось лишних глаз, и никто не видел, как Тучков медленно, словно во сне, поднял руку, прижимая ладонь к груди Колычева.- Надо же, - сказал он. - Сердце у вас бьется совсем как у живого. Колычев усмехнулся.- Вы полагали, что у меня его нет? - Отнюдь нет, - князь растерянно улыбнулся. - Так полагают все остальные. У Колычева не нашлось ответа, но ему стало интересно, что думал по этому поводу сам Тучков. Когда они вышли из гостиной (Тучков впереди, Колычев позади него, придерживая князя за локоть), в дверь юркнула горничная, чтобы досмотреть за камином.- Вы же не думаете, что я упаду? – Спросил Тучков, поднимаясь по лестнице. Он не стряхивал руку Колычева, но чувствовал себя куда увереннее, так как минутная слабость, овладевшая им в гостиной, прошла, а близость дуэлянта придавала ему сил. - Моя правда настолько примитивна, что я не стану озвучивать ее вслух.- Почему же, - князь вдруг перехватил руку Колычева, сжал его ладонь в своей. – Мне интересны ваши мысли. Но когда вы молчите, я прокручиваю в воображении возможные варианты, а вы всегда поступаете иначе, что говорит о том, что я вас совсем не знаю. - Зачем вам это? Тучков ориентировался в доме без света, по памяти, предупреждая Колычева о ступенях, порогах и предметах интерьера. Он не отвечал, но вовсе не забыл вопрос. Как только он открыл дверь в свою спальню, приглашая Колычева войти, то сказал:- Вы мне нравитесь. Очень.От его откровенности, пусть и предполагаемой, у Колычева на миг перехватило дыхание. Он замер в дверях, не решаясь переступить порог. Тучков смотрел на него прямо и открыто. Не торопил и давал время подумать. В его юной голове бушевали совсем не детские мысли, и поступки его говорили о зрелости. Князь не постеснялся сказать правду, но он позволил Колычеву принять решение самостоятельно. - Вы пробыли в моем обществе всего неделю, - сказал Колычев. – Как вы можете быть уверенным?- Я понял это, когда впервые увидел вас. Вы – удивительный человек, и я хочу научиться понимать вас и ваши желания. Яковлев был демоном. Неужто его влияние так сильно изменило Тучкова, поменяв их местами, и теперь Колычев чувствовал себя над пропастью, и что бы он ни выбрал – он сорвется вниз, встретив неминуемую гибель.Или обретая свободу.Колычев шагнул в спальню, прикрывая за собой дверь. - Вы хоть понимаете, что предлагаете? – Спросил он вполголоса, становясь напротив князя. Тучков запрокинул голову, его красивое лицо озарила улыбка. От ее света Колычев в который раз ощутил, как что-то невидимое сдавило все внутри.- Я предлагаю вам не больше, чем вы сможете забрать, - сказал князь.В тишине Колычев ступил ему навстречу. Их губы встретились в поцелуе, и Тучков всхлипнул, порывисто обнимая дуэлянта за плечи, прижимаясь к нему всем телом. В этом поцелуе юный князь обретал защиту и чувство, восхваляемое поэтами, но мысли ускользали от него, а Колычев оставался рядом. Обнимал в ответ, сам прижимался, и Тучков подумал, что не выдержит, что сердце его обернется мотыльком и сгорит в свете человека, которого он выбрал.Он никак не мог насытиться. Он пил с губ Колычева дыхание, словно позабыв, как дышать самому.- А если я заберу все? – Спросил Колычев, аккуратно укладывая юного князя на широкую кровать. Или это был Яковлев?Они смотрели в глаза Тучкова, и князь привстал на локтях, выдерживая их взгляд.- Тогда я буду ваш, - сказал он, прижимаясь губами к губам дуэлянта.