Глава 1. (1/1)

〔' 4:30 `?'〕Сизое предрассветное небо ознаменовало начало нового дня. Тускло освещённая комната являла собой настоящее уютное убежище богемного творца, давным давно заключившего вечное пари с девятью греческими музами, вдохновлявшими в свое время величайших гигантов в мире музыки, писательства и стихосложения. Живописно окружённый несколькими опустевшими кружками из-под чёрного кофе, на дне которых вырисовывались затейливые узоры из кофейной гущи, какие могла бы прочесть, разве что опытная цыганская провидица, в самом центре небольшой гостиной, на кипе разнообразных книг и энциклопедийных справочников, величественно возлежал причудливый худощавый силуэт. Тонкие длинные пальцы трепетно прижимали к груди шекспировскую Ромео и Джульетту, а чуть поодаль от основного плана столь необычной картины были беспорядочно раскиданы диски со всевозможными драматическими мелодрамами и романтическими триллерами, среди которых можно было разглядеть, потрёпанный почтенным возрастом и следами от зубов неизвестного происхождения, экземпляр первых сумерек, а вдалеке виделась пустая коробочка от пятой части миссии невыполнима. Подрагивающий свет ослабевающего пламени свечи тускло озарял благородные черты лица писателя, скорее присущие таинственному французскому аристократу, нежели простому городскому юноше, так удачно связавшим свою жизнь со столь высоким искусством, как литературный труд. Волнистые локоны, цвета лесного ореха, изящно спадали по хрупким линиям бледнеющих скул, слегка задевая чудный греческий нос и длинные очертания искусанных губ, слегка исказившихся в добросердечной ухмылке, вызванной неведомым сонным наваждением, посетившим Александра в ходе написания очередного эпизода своей первой истории в некоем ?Клубе Романтики?, куда он совсем недавно устроился в качестве нового сценариста.'[??; ?]'Замутнённое сознание, совершившее метафизический бунт в растворившейся реальности, было поражено, танцующими в неистовом хороводе, колдовскими образами, закружившими его в таинственный сверкающий водоворот собственного воображения. Вокруг стремительно проносились давно знакомые образы отважных героев и прекрасных в своей силе и красоте героинь, неожиданно принявших несколько более материальную форму, нежели парочка дежурных фраз или безмолвные изображения старательных художников, обретших чувства и живой блеск в чайных полумесяцах глаз. Одурманенное кофеином сознание воссоздавало всё новые и новые действа, выдавая невообразимые виражи, подобные каким мы можем увидеть лишь в объективе талантливых операторов величайшего пятого элемента. Наконец, вовсе потерявший ориентацию в пространстве и утомлённый продолжительными бредовыми видениями, мужчина наконец приземлился аккурат в нежные кусты белоснежных роз, в небольшом импровизированном саду на террасе Виктора ван Арта. Будучи слегка ошеломлённым, но в силу собственного железного убеждения в нереальности происходящего, что, так или иначе, присуще всем взрослым и серьёзным представителям человеческого племени, сохраняющим хладнокровное спокойствие даже в самых невероятных и абсурдных ситуациях. Мужчина занял чуть более удобное положение, и, потирая ушибленные падением рёбра, новоиспечённый меж пространственный странник ловко соорудил сомнительный бинокль из округленных линий пальцев и устремил свой взор чуть поодаль острых шипов цветущего кустарника, практически с полным успехом сфокусировав его на одиноком поникшем силуэте, слегка выделяющимся в общем умиротворении здешнего лесного пейзажа. Узнав в тонкой всхлипывающей фигуре свою ненаглядную Мию, Шут обеспокоенно потёр, замерзшие в вечерней прохладе, запястья. В памяти невольно начали оживать события, случившиеся до того, как он провалился, по своим исключительно правдивым ощущениям, в, так называемое, осознанное сновидение. Быстро оценив сложившуюся ситуацию, мужчина поднялся из своего укрытия и, пышущий напускной уверенностью, направился в сторону полутёмного девичьего силуэта. Довольно быстро оказавшись всего в паре метров от Рожденной Луной, мужчину охватило лёгкое волнение и благоговейный трепет пред нею. Пусть даже для это казалось лишь удивительным сном, он был глубоко поражён фантастической правдивостью окружающей картины. Александр беззвучно прокашлялся, и, наконец собравшись духом, нарушил тишину:—?Вы можете ненароком простудиться, если останетесь здесь, милая леди.,?— робко начал он.Непреднамеренный элемент внезапности заставил Мию вздрогнуть от испуга и случайно захлопнуть глаза. Затуманенное сознание судорожно перебирало все возможные варианты незванных гостей, что могли так непочтительно нарушить её одиночество. Иссякший источник идей ознаменовал её поражение и девушка осторожно приоткрыла глаза. Неясно знакомый незнакомец опустился перед нею на влажный покров темнеющей травы. От очередной неожиданности, девушка вот-вот готова была отскочить от него, но Шут мягко коснулся её плеча, тем самым заставив снова опуститься на траву. Словно зачарованная, дева в лёгком трансе приземлилась рядом. Сверкающими заплаканными очами с измученной детской простосердечностью, она принялась изучать загадочного человека, появившегося буквально из ниоткуда, но которому, по неведомым ей самой причинам, искренне хотелось открыться и довериться. Безумный порыв легковерного отчаяния заставил Мию податься вперёд, уронив свое слабеющее тело в объятия собственного создателя. Тёплые, по-отцовски ласковые ладони поглаживали дрожащие плечи девушки, даря ей тихое умиротворение и чистосердечную любовь, какую может дать лишь неравнодушный отец своему чаду, кем для него, по сути, и являлась Мия.Глубоко вздознув, Шут покрепче обхватил деву и поднялся с холодной земли. Уже через несколько мгновений пара согревала, замороженные ночным холодом, руки у разжённого камина. Мужчина чуть виновато поглядывал на собственную героиню, ведь именно по его милости глаза девушки пылали воспалёнными капиллярами, а руки трепетали, словно сереющие угольки, пожираемые обжигающими языками пламени. В глубине души писатель понимал, что мог бы создать для этой пары обыденное ?долго и счастливо?, но что-то не давало ему такой вольности, словно отгораживая Мию от возможности роковой ошибки. Но то были лишь пустые рассуждения на фоне всего того, что уже было сделано. Охладевший кровопийца не оставил ей ни единой смутной надежды на счастливый финал, в то время как дева проявила невероятнейшую силу, успешно скрыв то, как стремительно разрушается великолепный хрустальный замок её упований на истинную любовь, роняя мраморные колонны мечт, с оглушительным грохотом приземляющихся на спокойную доселе гладь небесного озера. Вспоминая его жестокие слова, Мия вновь зарылась головой в худощавые колени, стараясь выбросить из головы холодные циничные обрывки фраз, словно вытаскивая острые осколки стекла из свежих кровоточащих ран. Всё оставшееся время до рассвета, что новоиспечённые приятели встретили в нежной полудрёме на широком диване, они провели за непринужденной беседой. Начавшийся с неловкой ноты, в своём ходе разговор все больше приобретал положительный оттенок, в течение которого Мия делилась с собеседником своими тревогами и опасениями, когда как Шут только ободряюще улыбался и вставлял лишь редкие уточняющие комментарии. Будучи потерянным в глубоких раздумьях и неспособный трезво оценить ныне происходящее, мужчина мог всего-навсего слушать безмятежное дыхание своей уснувшей героини.