Глава двадцать шестая (1/1)

- Но это же самоубийство!- Знаю. Но, Эна, как иначе? Думаешь, они пощадят нас после уничтожения планеты? Для тех, кто не пожалел несколько миллиардов людей, еще пара жизней не стоит ничего.- А если...- Даже если она и сдержит свое обещание, я не смогу жить, зная, что не попытался спасти всех остальных. Не смогу, понимаешь. У нашего мира есть только один шанс. Нужно убить ее, пока еще есть возможность!- Ее? Ты так уверен? Ведь останется еще и этот мужчина, да и те несколько людей, которых мы видели тут.- Нет. Я же вижу, это ее идея. Мужчина будет мстить за девчонку, но есть шанс, что эта месть сосредоточится на мне одном. Да и убить его я не смогу при всем желании. Не знаю возможностей синеглазой стервы, но этот... нет, ни единого шанса на успех. Он не человек.

- Может быть, ты все же попробуешь что-то другое? Я боюсь, Аарт. Не знаю, хватит ли мне решимости.- Ты должна. Единственный шанс, Эна, единственный. Наша жизнь и жизни миллиардов. Мы должны.

- Но дети! Я выдержу любые пытки, но мои девочки!- Эна! Подумай о тех миллионах детей, что погибнут, если мы не попробуем.- Прости. Я просто трусливая дура. Мы сможем.- И да поможет нам Создатель.Как любопытно. Оказывается, вовсе не все из тех слишком умных политиков, что поселились на нашей базе со своими семьями почти добровольно, смирились с участью своей планеты. Впрочем, в чем-то я виновата и сама - просто не смогла удержаться от искушения сыграть в этакого карикатурного темного властелина, творящего зло исключительно ради зла. Красочно расписать гибель целой планеты со всеми разумными было очень легко и довольно-таки весело, а уж видеть на лицах умных и дальновидных людей, почти все из которых больше чем вдвое меня старше, страх и ненависть... Да, ради такого стоило придумать огромное количество пафосной лжи. Часть я, правда, позаимствовала еще из старых земных книг и фильмов, где часто упоминались довольно-таки странные, на мой взгляд, злодеи, мечтавшие уничтожить мир.

Кто бы мог подумать, что настолько умный человек решит так глупо геройствовать, пусть и спасая свою родину от разрушения. Впрочем, расчет он сделал абсолютно верный, безошибочно определив меня как организатора всей кампании. Вполне возможно, что, если бы этим двоим удался их авантюрный замысел, население этой милой планетки, имя которой я все никак не могу запомнить, и впрямь осталось бы невредимым. Наверное, я действительно единственная, кому небезразлична сама идея моего эксперимента.Машины, пусть и выглядящие как люди, все равно остаются машинами, не обладающими собственной волей и желаниями. Все кроме Адольфа, естественно, прекратили бы свою деятельность в случае моей внезапной гибели. Ну а любимый, даже сохранив личность, все равно, вероятнее всего, оставил бы в покое так самоотверженно защищаемых глупым политиком людей.Да, все могло бы получиться, если бы безмозглый герой-самоубийца не решил бы поделиться гениальным планом со своей женой. Невероятная наивность. Увидев возможности нашей, земной техники тридцатого века, не учесть простейшую способность наблюдать за всеми помещениями базы. Наблюдать и слышать. Я, пожалуй, не обратила бы внимания на очередной разговор, но повторенные несколько раз производные слова "убить" заставили прислушаться к предмету беседы.Создатель, конечно же, поможет этим милым людям, не жалеющих для других даже собственной жизни. Только ведь парочка заговорщиков и не подозревает, что меня в определенном смысле этого слова тоже вполне можно назвать Создателем.Это так смешно - в крупнейших религиях моей планеты Бога чаще всего называют Создателем или Творцом. Символично. И, пожалуй, еще символичнее, что сейчас я стою перед немаленькой группой заинтересованных людей, вполуха слушая вдохновенную проповедь, произносимую моим же творением.

Изображать из себя божественное воплощение, на роли которого после долгих споров мы все же решили остановиться, с новой внешностью оказалось удивительно просто. Яркое, кроваво-красное длинное платье прекрасно гармонировало с моей новой внешностью, а прослушивание любопытного разговора выглядело как единение с Создателем.Конечно, мне хотелось принять активное участие в произнесении речи, однако таланта оратора у меня не было никогда. Чтобы внушить идею, необходимо верить в нее. Или быть Адольфом. Не знаю, взял ли он это имя случайно, но тот деятель времен второй мировой войны на Земле тоже прекрасно умел говорить с людьми так, чтобы ему верили. Наверное, не случись того странного разговора, я бы сейчас в очередной раз завидовала талантам своего творения.

Вообще-то это очень глупо и бессмысленно, а все же сложно удержаться от подобного чувства. Если бы при этом он оказался бы одного со мной пола, я,пожалуй, сошла бы с ума от зависти, но только он это он. То ли я просто не способна завидовать долго, то ли слишком сильно для этого влюблена. И, наверное, первое, пусть и намного менее вероятное, нравится мне гораздо больше.Я видела, как меняются лица слушателей. Если сначала на них было написано легкое любопытство, недоверие и ирония, то теперь в глазах людей горит смесь восхищения, страха и злости. Да, так и должно было быть. Известие о готовящемся вторжении, обещание помощи, призыв к борьбе. Легкие гипнотические волны - одно из последних достижений земных ученых - делают речь еще более убедительной, и даже самые скептично настроенные начали испытывать сомнения. Скоро эти сомнения превратятся в уверенность, а потом и в фанатичную веру.Далеко не все из пришедших сегодня станут нашими последователями. Дело тут вовсе не в том, что у нас не хватит сил привлечь в нашу организацию, названную почему-то церковью Алого Сияния, умных, расчетливых и способных рассуждать людей. Нет, привлечь можно совершенно каждого, ведь не бывает людей, которых не на чем зацепить, но вот удержание подобных последователей обойдется нам слишком дорого. Полученное не оправдает затрат. Вот тот обаятельный немолодой мужчина во втором ряду посмеивается в усы и, почти не обращая внимания на Адольфа, разглядывает мою фигуру. Проповедь моего любимого явно интересует его гораздо меньше симпатичной девушки. А я совершенно точно могу сказать, что выйдя отсюда, он начнет рассказывать о наивности наших слушателей. Займись мы им конкретно, и уже через пару дней смех превратился бы в фанатичную преданность, но особенного смысла в этом нет. Тратить столько времени всего лишь на одного последователя было бы непозволительным расточительством.А все же немного жаль, что я не умею вот так вот говорить. Ровно, без ненужных пауз и заминок, не заучивая записанную заранее речь, а импровизируя, на ходу подстраивая слова и выражаемые эмоции под ситуацию и настроение публики. Красиво. И эта ложная убежденность и даже способность говорить полный бред, не солгав ни в едином предложении. Ведь и впрямь взятая на вооружение идея была всего лишь измененным видом правды, в которую, впрочем, большая часть мира поверить не должна. А спасти этих чудиков... Пожалуй, я и впрямь смогу это сделать. Оставить в разрушенной цивилизации маленький осколок нормального общества, вынужденный жить самостоятельно, впервые без помощи и приказов основателей. Да, будет очень интересно посмотреть на нечто подобное.Но что же делать с неудачливыми заговорщиками? Просто убить? Или подыграть, в последний момент обнаружив свое знание? Я почти всегда выполняю данные людям обещания, и этот политик со своей семьей остался бы жив, не попытайся он нарушить наше соглашение. К тем, кто не держит своего слова, я отношусь не слишком хорошо. Хотя, пожалуй, его актерский талант заслуживает некоторого уважения, да и желание спасти родную планету вполне благородно. Однако, героев я не люблю. Они смешны, но слишком отличаются от меня, чтобы быть по-настоящему симпатичными. Слишком уж сложно мне понять мотивы их поступков.Красивая темноволосая женщина сидела на краю постели своей маленькой дочери и рассказывала сказку. Картину такую можно было наблюдать каждую пятницу ровно с десяти и до половины одиннадцатого вечера. Впрочем, сегодня сказка оказалось несколько длиннее обычного, и короткая стрелка на голограмме часов уже приближалась к цифре одиннадцать, а девочка все еще не засыпала. Серо-синие глаза любопытно блестели, а головка со светлыми волосами то и дело вертелась из стороны в сторону, отгоняя сонливость. Мать уже минут пятнадцать как устало вздыхала, но продолжала рассказ, изредка зевая и поглядывая на часы.- Он бросился на дракона с мечом...- Зачем? - Недоуменно спросила девочка, приоткрыв рот от удивления. - Ведь дракон может его убить!- Так ведь он же герой. - Терпеливо отвечала привыкшая к вопросам женщина. - Чтобы спасти свое королевство от злого дракона, можно рискнуть своей жизнью.- Но это страшно. - Не успокаивалась малышка. - Почему нельзя переехать в другое королевство?- Ну это ведь его родина. Да и оставлять принцессу на растерзание дракона было бы неправильно. К тому же герои ничего не боятся.- Боятся все. - Дочь упрямо нахмурилась, почему-то разозлившись. - Герои это люди, у них не может не быть инстинкта самосохранения.- Ну милая, это же сказка. - Подобные заявления не были редкостью, и мать лишь улыбнулась серьезности своей девочки.

- Глупая сказка. - Ответила та и, отвернувшись к стенке, заявила. - Я спать.

Женщина вышла из комнаты, бросив последний взгляд на маленькую дочь. Поведение той несколько отличалось от поведения обычного ребенка, но замечали это лишь члены семьи. Воспитатели в садике все как один твердили о том, что Ева очень одаренный, послушный и вежливый ребенок, другие ребята охотно общались с красивой и веселой девочкой, но мать прекрасно помнила, что старшая сестра Евы, ничуть не менее красивая и одаренная Аня, вела себя в этом возрасте совсем по-другому. Да и книжки о воспитании детей умалчивали о подобных ситуациях. Хотя детям в таком возрасте свойственно задать много вопросов. Может быть все не так и странно? Просто умненькая и любопытная, характер такой, ничего особенного. Подумав так, женщина улыбнулась своему пустому беспокойству и отправилась спать.Глава на этот раз немного меньше, но я исправлюсь:)Кстати, вопрос специально для zutakai: как вы до сих пор это читаете? Ведь ни смысла, ни экшна, ни описаний, ни постельных сцен, даже диалогов нет О_о