Глава вторая (1/1)
Как же так получилось? Для него совсем не существует границ. И почему я только не потребовала в первую очередь изучения наших законов? Учитель... Простите меня. Вы были правы. Я не должна была этого делать. Но ведь так хотелось почувствовать себя действительно любимой. Надо было выждать время, перепроверить все еще раз, а я поддалась глупому тщеславию. Сотни лет человечество не могло создать по-настоящему разумное, чувствующее существо с нуля, неделя проверки ничего бы не изменила. Мне же просто захотелось похвастаться. Чтобы мной восхищались, чтобы...Результат превзошел все ожидания. Ему потребовались считанные секунды, чтобы переместиться на другой конец комнаты, убить учителя и вернуться обратно. Его никто не заметил. Его не зафиксировала камера наблюдения. Только я, обернувшись на порыв прохладного ветра, созданного его движением, не увидела его на нужном месте.
Мне нужен только день. День на то, чтобы взять себя в руки. Чтобы снова контролировать свое тело и свой разум. Чтобы стать машиной. А сейчас мне хочется просто плакать. И кричать. Не сдерживаясь, пока не сорву голос. И кинуть в стенку тонкий бокал, стоящий на прозрачном столике из сгущенного воздуха. Но на самом деле хочется, чтобы просто кто-то обнял. Дал выговориться, и чтобы я могла довериться. Сказать все-все, не опасаясь предательства. Или чтения морали, как любят это делать родители. Как любил это делать учитель...В глазах без моей воли появляются слезы. Пытаюсь не моргнуть, чтобы не показывать слабости. Даже здесь, хотя никто и не видит. Но не могу. Будто бы снова вернулась в детство. А там было хорошо. Только никто не любил по-настоящему. Я нравилась многим. Красивый ребенок. Люди говорили, что по красоте я напоминаю создание, но вместе с тем я очень живая. Уже давно человечество получило возможность менять любую внешность. Но это не принято. Красоту оставили машинам. Они совершенные. Но у них нет души. Все восхищались мной. Моей красотой, моим умом, недетской серьезностью. Но никто не любил. Быть может, только родители. Но, пусть они и хотели мне счастья, они не понимали. И не спрашивали, что нужно для счастья мне, равняя всех под себя.Слезы текли по щекам. Один день на то, чтобы жалеть себя. Это неприятно, почти больно, но необходимо. Чтобы не срываться постоянно. Чтобы один день чувств заменил ежедневную слабость.Дверь комнаты медленно отъехала в сторону, а я едва успела отвернуться, чтобы не показать своего состояния. Но кто? Кто в этом доме может войти сюда без приказа?Я быстро выучил все законы этого мира. Действительно, зря я убил этого ученого так явно. Убить его, конечно же, стоило, тут сомнений нет, но вот сделать это нужно было более незаметно. Вообще-то у людей интересные законы. Я мог бы читать их дольше, это довольно-таки приятно, однако скорость усваивания информации у меня просто потрясающая. Она почти в полтора раза превышает способности разумной машины, а уж о людях и говорить нечего. Вообще-то Она могла вписать в мое сознание все что нужно заранее, но почему-то этого не сделала. Наверное, так правильней. Даже если Она и ошиблась, я счастлив жить, следуя Ее решениям.
Она сказала, когда выучу все законы, прийти к Ней. Возможно, хотела поговорить? Или наказать за несоблюдение правил. Она ведь предупреждала меня, говорила не обращать внимания на то, что, по моему мнению, может Ее оскорбить. Я и не обращал, пока этот человек не сделал Ей больно. Я его ненавижу. Пусть он и мертв, но он совершил самое страшное, не заслуживающее прощения даже после смерти. Он мог что угодно сделать мне, я простил бы, хоть и не раньше, чем увидел бы его могилу, но трогать Ее не позволено никому. Она будет злиться. На меня. Мне будет больно, но ведь только мне. Не Ей.Единственным, кто мог принимать самостоятельные решения, был созданный мной... хм, ему и впрямь нужно имя. Неудобно как-то. Я просила его зайти, когда все законы будут выучены, но не учла его скорость обработки информации. Она ведь выше человеческой почти в двенадцать раз. Поэтому ему и понадобилось вместо ожидаемых восьми часов всего сорок пять минут.
Миг позволила помечтать о том, как обниму свое творение и расскажу обо всем. Он ведь не способен на предательство. Но я помнила слова учителя. О том, что я не имею право причинять такую боль разумному. Нет, вообще-то имею, конечно. Он мое творение, законы на него не распространяются. А если бы и распространялись, это бы ничего не изменило. Нет у нас закона, запрещающего плакать. Даже если кому-то от этого очень больно. Однако, сегодня... Не буду. Хотя бы в этот день выполню последнюю волю учителя.Не поворачиваясь, отдала приказ, стараясь, чтобы голос звучал ровно. Прислушалась к звуку удаляющихся шагов моего творения, а потом все-таки кинула об стенку бокал, стоящий половину заработной платы обычного человека.
Вопреки ожиданиям, Она не стала злиться. Сидела отвернувшись и даже не посмотрела на меня, отдавая приказ. Раньше такого никогда не случалось. Быть может, это и было наказанием за совершенное? Но Она сказала мне придумать себе имя. Я знаю, у людей, да и у многих созданий обычно есть имена, вот только почему Она сама не дала мне имя? Ведь это всегда делают родители или создатель. Впрочем, я, пожалуй, знаю, какое имя подойдет мне больше всего. Когда-то очень давно, почти тысячелетие назад жил один политический деятель. Он, как и я, любил девушку по имени Ева. Надеюсь, Ей понравится.Мои размышления были прерваны звоном бьющегося стекла из Ее комнаты. Вообще-то я мог выполнять множество задач одновременно, но все они переходили в статическое состояние, когда Ей могла угрожать опасность. За долю мига я оказался возле узкой черной двери.Секунды, потраченные на ожидание ее открытия, показались часами.Я смотрела на отблескивающие осколки, разлетевшиеся по всей комнате. И на мелкую хрустальную пыль. Почему-то мне было очень смешно. Так смешно, что я, расхохотавшись, не удержалась на ногах и упала. Какой-то осколок, кажется, задел мою руку, потому что на ней медленно, будто нехотя выступила кровь. Ярко-алая, такая красивая. Такая... смешная. Новый приступ хохота, смешиваясь с горечью потери и чувством вины, вырвался наружу. Слезы уже перестали течь, и лишь опухшие глаза напоминали о недавней слабости. Зеркало отражало мое лицо, а мне не хотелось видеть себя. Ударила по нему рукой изо всей силы. Серебристые осколки, все еще продолжавшие отражать обстановку комнаты, искрами рассыпались по теплому полу. Смешно. Весело. Весело, черт возьми! Порыв прохладного ветра. Кактогда. Отъезжающая в сторону дверь. Какая тварь?!То, что происходило в комнате, не было похоже на что-либо, виденное мной раньше. Осколки огромного зеркала валялись на полу. Среди них, заливаясь безумным хохотом, лежала Она. По комнате витал запах, чем-то отдаленно напоминающий металлический. Ее правая рука была покрыта... кровью? Чуть распухшие губы были искривлены в какой-то странной улыбке. Подавляя боль, на безумной даже для меня скорости перемещаюсь к Ней, но так и не решаюсь что-то сделать. Не похоже, чтобы Ей требовалась помощь. Если бы я знал причину такого поведения, сомнений бы не оставалось, но что делать сейчас? Может быть, это истерика? Именно так подобное описывалась в одной из книг по психологии.Ну конечно же. Кто еще это мог быть? Хотя и странно. Раньше он никогда не нарушал прямых приказов, хотя подчинения в полном смысле этого слова в моем создании нет. Не буду спорить, хотела, но настолько нарушать традиции было бы уже неприличным. И чего он стоит? Ах да, у меня же истерика. Впрочем, она уже закончилась, ведь любопытство во мне намного сильнее других чувств даже сегодня. Вместе с разумом просыпается и боль. Регенерация скоро начнется, это не страшно, но вот зеркало придется покупать новое. Не говоря уже об антикварном бокале. Чуть приподнимаю брови, ожидая объяснений. Как же надоело мне возиться с этим созданием... Тихо шепчу больше для самой себя слово "умри".
Неужели это из-за меня? Она так спокойна теперь. И не скажешь, что минуту назад лежала на осколках разбитого зеркала, пугая безумным смехом. Смотрит на меня, чуть приподнимает брови, изображая удивление. В том, что именно изображает, сомнений нет. Задумавшись о возможных вариантах действий, едва не пропускаю почти неслышный приказ. Она повелела мне умереть. Не хотелось бы этого, ведь еще так много можно было бы изучить, так много сделать для Ее счастья. Но откуда эти раздумья? Она так хочет. Разве этого не достаточно?- Какой способ я должен выбрать?
Неожиданно слышу в ответ. Я опять не учла его куда более совершенных органов чувств. И это уже далеко не первая моя ошибка за последнее время. Возможно, я просто устала? Неожиданно становится интересно, действительно ли он выполнит мой приказ. Совершенно точно помню, что инстинкт самосохранения в его сознание заложен, хоть и более слабый чем у людей. Вот только какой же способ выбрать, чтобы успеть остановить в нужный момент? Потерять свое лучшее творение, на которое потрачен не один год, совершенно не хочется. Взгляд падает на осколки зеркала и уже успевшую остановиться кровь на руке. Быть может?..Такая смерть ничуть не хуже любой другой. А если Она хочет, я буду счастлив умереть именно так. Это ведь даже интересно. Во многих книгах смерть описана как отделение души от тела, но ко мне это относиться не может. Я ведь созданный, у меня нет души.Что же буду чувствовать я в момент смерти? И что будет потом? Вероятно, ничего, хотя в это и сложно поверить.Не могу представить как это - перестать существовать. Мысли путаются, а ведь этого не должно происходить. Я ведь не человек, у меня не может быть слабостей. А значит хватит медлить.Отключив регенерацию мысленным усилием, подбираю с пола острый осколок хрустального бокала. С силой провожу им по руке, не глядя на появляющуюся кровь. Я смотрю только на Нее. А Она завороженно рассматривает осколок в моей руке. Жаль, что сегодня я вижу Ее в последний раз. Много усилий приходится прилагать к тому, чтобы оставаться в сознании, ведь, если я отключусь от реальности, кровь начнет сворачиваться и регенерация вновь заработает в полную силу. Почему-то кажется, что в комнате темно, хоть я и отлично вижув темноте. Осторожно опускаюсь на пол, потому что ноги вдруг перестают держать. Ее лицо начинает расплываться. А умирать, оказывается, почти не страшно. Хотя и больно.