Глава I. Георг (1/1)

Франц сел на велосипед и проверил педали – вчера они заедали. На выходных надо будет посмотреть его с Карлом, который недавно стал помощником механика. Теперь у каждого из них есть работа, слава богу, даже у Ирмы, которая устроилась учительницей в школу Брейльзгейма. На первый взгляд, всё складывалось хорошо.Выехав на дорогу, Франц махнул рукой Эрнсту, выгонявшему овец из загона – вот уж кто знать не знал проблем с отсутствием работы – и завернул на тропинку, ведущую к дому столяра. На пути попалась лужа, обрызгав брюки, и Франц ругнулся, поминая недобрым словом ночной дождь. Остановившись у забора, он постучал в ворота, второй рукой пытаясь стереть грязь. Ханна, жена столяра Пауля, кормила птиц, и он невольно засмотрелся на её приветливое румяное лицо.Весь день он был необычно рассеянным и работал ?без огонька?, как недовольно сказал Пауль. Садясь на велосипед и разворачивая его в сторону Шмидтгейма, Франц морщился и досадовал на себя – он не любил делать работу спустя рукава. Но сегодня его мысли занимала одна проблема.Он открыл дверь своего маленького дома на Гиршгассе и тут же увидел Георга, который обувался у порога.– Я ненадолго, – туманно пояснил он, и Франц проводил взглядом его удаляющуюся спину.И зачем было предлагать ему поселиться здесь? Франц закрыл дверь и чуть более шумно, чем обычно, стал готовить еду из того, что у них оставалось.Хлопнула форточка, и кот Фриделей, частый гость в этом доме, спрыгнул на стул, сворачиваясь на нём калачиком. Карл подобрал его на окраине грязным и голодным год назад, но никакая кличка к нему не прилипала, пока он не назвал кота Братцем. ?Он такой же, как и мы, и он так же голодал недавно?, – пожимал плечами Карл в ответ на насмешливый вопрос Ирмы.Франц погладил кота, ёжась от сквозняка. Нужно срочно придумать, как сообщить Карлу о Георге. Закрыв форточку, он стал резать овощи, грея руки над печкой.Холодало.***– Всё больше этих чёртовых коричневорубашечников (2), – слова прозвучали немного невнятно – трудно говорить во время еды.– Ирма, не ругайся.?Штаб? временно был закрыт, и полем действий снова стала кухня Франца. Сам он сидел и нервно стучал ногой по ножке стола – Георг обещал, что вернётся нескоро, но кто ж его знает…– Тревожно как-то стало, – выразила Ирма общую мысль. – Даже ты, Франц, совсем сумрачный и не ворчишь шутливо, что мы съели твою картошку.Она улыбнулась, но Франц видел, что Карл смотрит на него с подозрением, и не мог обижаться на это. Время сейчас такое, что сомнения не могут быть лишними. Они трое познакомились случайно, имели, казалось бы, сходные мысли и поддерживали ?Антифашистское действие? (3), пока это не стало рискованным после прихода нацистов к власти. Теперь же угроза могла поджидать за каждым углом, в каждом человеке, который хоть на секунду, но поддался бы сомнениям.– Я просто немного задумался.Карл посмотрел на него долгим взглядом и поставил на стол пакет с распечатанными листовками. Их нужно было передать в соседний Брейльзгейм – половина ему, половина Ирме. Лёгкая работа, даже стало обидно. Неужто они больше ни на что не способны?..***Франц завернул за угол, перехватывая пакет поудобнее, и стал прилаживать его на велосипед. Из-за туч выглянуло холодное апрельское солнце, заигравшее на флюгере дома Блюменталя. Сам Ханс Блюменталь стоял рядом с забором и поминутно наклонялся к жбану рядом с ним. Когда Франц приблизился, он разглядел на заборе надпись ?еврей?, написанную крупными зелёными буквами. Ханс закрашивал её густой красной краской.– Халло, герр Блюменталь, – произнёс Франц, останавливаясь. Надпись притягивала взгляд. – Помочь?– Не стоит, – откликнулся старик, нагибаясь и снова обмакивая кисть. Красная полоса легла поверх зелёной. Свежевыкрашенная часть стены блестела на солнце. – Я с марта хотел перекрасить забор. Красный цвет неплохо смотрится, пожалуй?Ханс внезапно подмигнул ему. Старик явно понимал много больше, чем новоиспеченные нацисты, не видящие дальше своего носа. Франц посмотрел на остаток надписи, которая теперь выглядела блёкло.– Совсем неплохо, – хмыкнул он.Ханс выпрямился, схватившись за поясницу. Откинул седые пряди со лба, вытер пот и проницательно посмотрел на Марнета.– Хороший ты парень, Франц, – жестом он попросил сигарету. – И то, что вы делаете – это тоже хорошо.– Этого слишком мало, – Франц тоже закурил и прислонился к неокрашенной части забора.Старик Ханс долго молчал.– Ну… – сказал он, мусоля окурок в мозолистых пальцах, – каждый должен делать свою работу.Ханс снова обмакнул кисть в краску.– Но вы ведь читали последние новости?– Сейчас такое время, что можно уже и не читать газет, – он усмехнулся. – Все новости узнаёшь по собственному забору. Ладно, Франц, беги. Береги себя.Садясь на велосипед, Франц обернулся. Пока он ехал в Брейльзгейм, у него перед глазами стояло увиденное, и слова Ханса не выходили из головы. ?Тревожно?, – сказала сегодня Ирма, но было не столько тревожно…Франц отвлёкся от своих мыслей и проводил взглядом отряд коричневорубашечников, который промаршировал по дороге.…не столько тревожно, сколько уже страшно.***Георг закрыл дверь и стал разуваться, не замечая, что Франц, сидящий за своим столом, смотрит на него мутным взглядом.– Долго ты так будешь? – раздалось из комнаты.Георг поставил ботинки в угол, протёр их. Если бы он был обычным человеком, Франц бы решил, что он оттягивает момент разговора.– Что? – наконец раздался его голос.– Притворяться, что мы случайные соседи.– Мы и есть.Георг выглядел удивлённым. Он прислонился к косяку и скрестил руки на груди, воззрившись на Франца.– Брось. Ты понимаешь, что я имею в виду.Тишину, возникшую после этой фразы, прервало приглушенное мяуканье. Георг открыл дверь и вернулся в комнату с Братцем. Кот прошмыгнул между его ног и уселся у печки.– Франц, я действительно тебя не понимаю. Ты предложил мне жильё, я согласился. Если тебе надоело соседство со мной, я съеду. Мне дела нет до твоих секретов – любовных или ещё каких.Он был совершенно спокоен и логичен, и Францу вдруг подумалось, что на фоне Георга он выглядит нервным идиотом. Может быть, так оно и было, но отчего-то Франц был уверен, что присутствие Георга в его доме не случайно. Он или свой, или чужой – третьего не дано.Франц пообещал себе, что будет следить за ним по мере сил. Он, разумеется, уже поступил глупо, впустив незнакомца (ведь они действительно едва знакомы) в свой дом, рискуя подвергнуть разоблачению их антифашистскую группку, но ещё была возможность это исправить. Надежда умирает последней, так ведь? И Францу очень хотелось верить, что Георг не из ?чужих?.Нужно будет взять у Пауля выходной и разобраться с этой проблемой.