3 (1/1)

Зашвырнув ведро в чулан, Барт побежал открывать. На пороге стоял он. Высокий, статный, в светлом костюме. Объект мечтаний и вожделения. Последнего особенно — в виду запрета заводить Барту новые романы. Но образы воображаемых пассий мигом выветрились из головы, едва Никола Мойвуазен скрылся за огромным букетом белых роз.— Боже мой, это мне? — ахнул Барт и покраснел от смущения. В эту минуту он был очень даже стереотипным. Но справедливо решил: а кто бы не был? Никола шагнул внутрь и принес с собой аромат цветов с тонким оттенком больничных запахов. Розы пахли восхитительно, но даже они не могли заглушить запах боли и надежды, который въелся в профессора.Барт был чересчур приветлив и рассеян. Букет он умудрился уронить сразу же, как только Мойвуазен передал его ему. Он одновременно хотел и удержать цветы, и помочь гостю снять пальто. Никола лишь улыбался неуклюжести Барта. В свою очередь Барт мялся и смущался, про себя придумывая множество планов, как уберечь Никола от посещения комнаты. Впрочем, профессор Мойвуазен никуда не спешил и с радостью согласился отужинать на кухне.К своему ужасу Барт убедился, что ему совершенно не о чем разговаривать с Никола. У них не было общих интересов и тем для разговора, кроме Симеона. Так что беседа поначалу не складывалась. Барт нервничал и заикался, в то время как Никола спокойно ел и неторопливо потягивал вино. В провалах между разговорами он разглядывал Барта или обстановку вокруг. Преимущественно Барта, отчего тот страшно смущался и заикался ещё сильнее. Во время очередного ступора Никола попытался долить им вина, и Барт, подпрыгнув, вырвал у гостя бутылку и махнул ею в бокал. Вино бодро выплеснулось Мойвуазену на рубашку и брюки. Повисла напряженная тишина. Барт застыл с бутылкой в руке, а Никола отрешенно наблюдал, как рубиновый напиток проникает в волокна белой ткани брюк.— Прости, ох! — икнул Барт, плюхаясь на свое место. — Я совершенно сбит с толку.— Хм, я тоже, признаюсь, — улыбнулся Никола и встал из-за стола.— Нет, не уходи! — вскричал Барт и плашмя бросился на стол, подминая под себя остатки ужина. Бокал со звоном разлетелся об пол, бутылка опрокинулась, и вино полилось на обивку стула. Барт лежал на блюде из лазаньи и салате ?Цезарь?, крепко вцепившись в руку Никола и зажмурившись.Ощутив широкую горячую ладонь на своих волосах, Барт решился приоткрыть один глаз.— Ты не уходишь? — спросил он безо всякой надежды. — Я такой дурак, я знаю…— Ухожу… — Никола выдержал суровую паузу, но затем легко рассмеялся: — В ванную!Лицо Барта просияло.— И тебе теперь туда же, — уточнил Мойвуазен.— Я провожу! — вскинулся Барт и скатился со стола. Не устоял на ногах и повалился на пол; туда же полетел романтический ужин, утащенный вместе с некогда белоснежной скатертью, по такому случаю одолженной у Эме.В маленькой ванной комнате опять не горела одна лампочка. Матовый полумрак сгущался в районе зеркала, обволакивая двух мужчин. Барт склонился над ванной и старательно застирывал их с Никола одежду в тазу. Никола стоял, прислонившись к стене, и разглядывал оголившуюся Бартову поясницу. С самой первой их встречи Мойвуазен отметил красоту Бартельми и его грацию. Внутренний свет, исходящий от него, вначале был рассеян и светил куда попало. Позже, когда Барт стал полноправным членом братства Морлеван, этот свет словно обрел призму, преломившую бесформенные лучи, сливая их в радугу. Эта радуга озаряла собой все вокруг, проникала под кожу. Никола хотелось коснуться этого света, впитать его еще больше. Барт тянулся к нему, и он сделал шаг навстречу. Позже он испугался своих поспешных желаний и постарался отгородиться от молодого человека. Не получилось. Чем больше Никола погружался в работу, тем тягостнее становились часы вне клиники. Последний месяц профессор Мойвуазен ночевал в приемной, чем вызывал сильную озабоченность персонала. Сплоченный коллектив опять подвел его. Простыми отговорками на занятость уже было не обойтись. Пришлось решать, и он надеялся, что решил правильно. Он видел, Барту тоже было нелегко, но Никола чувствовал большую ответственность.— Скажи, с Симеоном не происходило в последнее время ничего тревожащего?— Ты про пятна? Ага, было дело.Мойвуазен напрягся. До планового обследования было больше двух месяцев. Неужели рецидив?— Когда я хотел привести… — Барт осекся и покраснел. — В общем, хотел пригласить кое-кого в квартиру, Симеон устроил мне выволочку, а когда я уперся, он вдруг почувствовал себя нехорошо и на руке у него появился синяк.— Какой он был? Размер, цвет, форма?— Ну, такой круглый, синий, как чернила, и очень яркий.— Как чернила? — с улыбкой уточнил Никола, чувствуя громадное облегчение.— Ага, даже пах вроде так же.— Ничего страшного, это простой синяк, — Никола прикрыл лицо рукой, сдерживая смех. Барт стоял к нему спиной и не мог видеть его реакции.Барт очень удивился тому, что в ванной разговор как-то завязался сам собой. Начали снова с Симеона. Барта очень обрадовала новость, что тот жуткий синяк брата оказался обычным синяком, а не лейкемическим. Пока Барт застирывал безнадежные пятна, они с Никола все время болтали. Обо всем и ни о чем: об учебе мелких Морлеванов, о политике, о погоде, о сезонной моде, даже о видеоиграх.— Я думал, тебя такая ерунда не интересует, — усмехнулся Барт, выпрямляясь.— Ты думал, такие, как я, могут только восседать в глубоких кожаных креслах и сурово взирать на беспутных молодых людей? — в тон ответил ему Никола.— Ты способен и на более… отчаянные вещи, — пожал плечами Барт и поежился. — Я видел.Не ответив, Никола подошел к нему сзади и крепко обнял. Зарывшись носом в волосы Барта, уточнил:— И на более смелые.Барт развернулся в объятиях и подался вперед. От чужого горячего дыхания на губах его бросило в сладкую дрожь. Хотелось сделать что-то очень глупое. И Барт сделал. Он поцеловал Никола первым, и когда ему ответили, счастливо охнул.— Брось эту бессмысленную стирку, — нежно произнес Мойвуазен, едва поцелуй закончился. Наполненный нескрываемой страстью, голос Никола зазвучал ниже и сексуальнее. Барту даже стало как-то не по себе. Но сильнее тревожило то, что всё это рано или поздно должно было привести их в комнату, заботливо оформленную Венецией.— Пойдем, — уже настойчивее попросил Мойвуазен и слегка подтолкнул Барта к выходу.