2 (1/1)

Купив все необходимое для романтического ужина, а также немного снеди на завтрак, Барт, увешанный мешками, ввалился в квартиру. По дороге он все же успел в салон, подновил маникюр, постоял немного под лампами — и, кажется, перестоял.Дома пахло полиролью для мебели и перегретым мотором пылесоса. Морлеваны убрали не только его спальню, но и всю квартиру.Встретив Барта в дверях, Венеция тут же потащила обвешанного мешками, покрасневшего после солярия брата в комнату. Едва переступив порог, Барт выронил мешки и схватился за сердце.— Oh, boy!Комната утопала в мягком свете от десятка разномастных свечей и с потолка до пола была увешена рисунками Венеции и какими-то лентами. Розовый цвет безраздельно властвовал в колере юного декоратора, отчего у Барта зарябило в глазах. К тому же кровать была усыпана лепестками роз.— А это откуда? — в ужасе спросил Барт, пытаясь вспомнить, не видел ли поблизости ободранные клумбы.— Это сердечки, вырезанные из цветной бумаги, — поспешил успокоить брата Симеон.— Тебе нравится? Ну, скажи, нравится? — Венеция прыгала вокруг шокированного Барта, требуя вердикта своей работе.— Зашибись! — резюмировал Барт и плюхнулся на кровать, подняв в воздух десяток маленьких сердечек. — И когда только успела нарезать столько?— А она заранее все подготовила. Знала, что ты не справишься с уборкой.— А еще я нарядила Кена для Твойвуазена…Барт страдальчески закатил глаза.Предупредить Эме Барт, конечно же, забыл, но она с радостью приняла у себя братство. Также она предложила сводить их всех в луна-парк; Барт не возражал, выдав каждому немного карманных денег. Выпроводив беспокойное семейство, Барт решительным шагом направился в свою комнату, прихватив по дороге мусорное ведро. Декор Венеции необходимо было убрать до прихода Никола. Не хватало еще предстать в его глазах стереотипным и манерным дурнем. Вспомнив суровый взгляд профессора клиники Сент-Антуан, Барт невольно вздрогнул и потянулся разгладить собственный воротник.Покой гнезда Морлеванов погребальным колоколом нарушил громкий звонок в дверь. Барт аж присел от испуга и выронил ведро.— Oh, boy!