Глава 4. (2/2)

— Мне не очень нравится эта твоя затея, если честно. Кажется, ты не удовлетворишься парой ночей с ней.

— А какое тебе дело?

Пожимаю плечами, чертя на холодном мраморе каминной полки малопонятные непосвященному знаки. Во всяком случае, может, меньше времени станешь проводить со своей свитой – мне уже надоело видеть их гнусные рожи. Честное слово, среди людей встречаются такие экземпляры, что по внешности сто очков любому низшему демону дадут. При мысли о том, что сказали бы братья, сообщи я им, что смертные в чем-то превосходят нас, меня разбирает смех, и я, не сдерживаясь, громко смеюсь.

— Да чтоб тебя. Вечно хохочешь невпопад, — недовольно бурчит Фауст, но я знаю – он сейчас улыбается, хоть и перестанет, стоит мне взглянуть на него.

— Извини. — Поднимаю руки в знак примирения. – Просто кое что себе представил. Ладно, завтра я организую тебе встречу с прекрасной принцессой. Она ходит в церковь по воскресеньям, так что придется мне снова поторчать где-нибудь в тени возле входа, а тебе – пустить в ход все свое обаяние. И не хватай ты ее так за руки или еще за что – напугал девочку чуть ли не до обморока.

Со смехом дает мне легкий подзатыльник и говорит:

— Уж на этот счет можешь не волноваться. А теперь пора по кроватям – надо как следует выспаться, служба начинается рано.

Киваю, краем глаза наблюдая, как он покидает гостиную. Когда стихают шаги и где-то наверху хлопает дверь спальни, я закрываю глаза, концентрируя силы, и произношу заклинание, мгновенно переносясь с дом Гретхен.

Высокие окна ее комнаты распахнуты настежь – ночь сегодня теплая, и воздух напоен одуряющим запахом жасмина и роз. Лунный свет льется в комнату, тени скользят по полу, мебели и стенам, словно желая дотянуться до чего-то, создавая ощущение какой-то нереальности всего вокруг. Захожу в спальню, как можно тише ступая по паркету. Впрочем, она спит Спит, как и все люди с чистой совестью, в жизни которых никогда не случалось ничего плохого – крепко и с легкой улыбкой на лице.

Сажусь на край кровати, пристально вглядываясь в лицо девушки. Ей шестнадцать лет, как я уже успел выяснить. Ее отец, торговец, не очень богат, но ради дочери готов на многое, а огромный дом, в котором она живет вместе с экономкой, пока он занят своими купеческими делами – наследство ее матери, которая умерла почти сразу после рождения Гретхен.

Единственный ребенок в семье, да еще и в сочетании с родителем, которого гложет комплекс вины – он может вырасти либо святым, либо преступником. Либо белое, либо черное. Никаких серых красок.

В лунном свете ее волосы кажутся серебристо-белыми. Прямо как мои…

Так хочется коснуться пальцами ее фарфоровой кожи, чуть надавить когтями так, чтобы яд моих заклинаний проник в кровь – и тогда уже не надо будет стараться и что-то выдумывать. Она сама прибежит к Фаусту.

Нет… Так будет не интересно, правда, милая? Это будет слишком легко. А я хочу, чтобы мы все получили удовольствие от этой игры.

— До встречи, Гретхен, — шепчу я. – Будет весело, обещаю.

Фауст

Да что со мной происходит? Всю ночь не мог сомкнуть глаз, ворочался с боку на бок. Я что, влюбился? В ту девушку? Не может быть. Мефистофель сам подтвердил, что такое маловероятно. Она просто красива, только и всего. Никакой любви, всего лишь… Нет, я не хочу думать, что это похоть. Слишком грязное слово для этой невинной девушки. Когда рассвет, наконец, забрезжил за окном пастельными красками, вскакиваю с постели, попутно натягивая на себя одежду, и вызываю служанку с тазом воды, чтобы умыться. Кажется, не прошло и мгновения, как я уже полностью одет и готов к выходу. На этот раз я выбрал не слишком роскошный костюм темных серых цветов. Судя по всему, Гретхен — набожная целомудренная девушка, не стоит повергать ее, да и всех прихожан в шок роскошью платья. К тому же, как там учит Писание?.. Как давно я его не читал, лет шесть или семь… Вроде бы что-то о скромности. Вот я и буду скромным. Гретхен, милая Гретхен… Сегодня я тебя уже не упущу. Спускаюсь вниз, не особо удивляясь, видя Мефистофеля уже при полном боевом параде. Опять весь в черном. На такой темной ткани его волосы кажутся совсем белыми, словно снег или молоко. У кого еще я видел волосы такого оттенка?..

— Поторопись. Служба начинается через пару минут, нам нужно успеть.

Киваю и подхожу к нему. Нет, определенно на нем очень жутко смотрятся темные одежды. Даже кожа стала какого-то неестественно-серого цвета. Или он просто такой бледный?

— А тебе не повредят молитвы и святые песнопения? – Даже не пытаюсь скрыть в голосе злорадствующие нотки. – Ты же у нас, вроде как, демон.

О, как глазами-то сверкнул. Еще немного и просто разорвет меня на части своими когтями от злости. Терпи, дорогой друг, против моего приказа не пойдешь.

— Демону низшего ранга бы повредило. Мне нет.

— Но все равно тебе это слушать неприятно, даже больно, ведь так?

— Нет. Ничего подобного.

Врешь. Я это прекрасно вижу. Впрочем, как хочешь. Мефистофель щелкает пальцами, и мы в мгновение ока переносимся в церковь. Обнаруживаю себя сидящим на скамье рядом с каким-то стариком. И, как обычно, никто даже глазом не повел в мою сторону. Народу в церкви уже довольно много, и я оглядываюсь. Гретхен здесь нет. Скриплю зубами от злости. Демон ведь не наврал мне, так? Если сегодня прекрасное дитя не придет, я заставлю его об этом пожалеть… Небольшая деревянная дверь со скипом открывается, и я оглядываюсь. Вот она, моя Гретхен. Стоит на входе вместе с какой-то женщиной. В этот раз ее волосы аккуратно убраны под чепец, и мне не удается вновь насладиться их серебряным отливом. Ничего, у меня еще будет время… Оборачиваюсь, повинуясь какому-то внутреннему порыву, и смотрю как раз на то место, где стоит Мефистофель, скрытый в тени от посторонних глаз. Отлично. ?Сделай так, чтобы она села рядом со мной?. Мысленно отдаю приказ, даже не шевеля губами, зная, что он прекрасно меня услышал. ?Да?. И все. Всего одно слово, произнесенное в моей голове его голосом, и Гретхен медленно идет вдоль прохода. Подвигаюсь, освобождая место, и, как я и полагал, девушка садится рядом со мной, смотря вперед и сжимая в белой ручке деревянный крестик. Как она красива… Улыбаюсь, но она даже не смотрит в мою сторону. Не узнала? Или же вообще забыла? Наконец, появляется святой отец, начинает читать молитвы. Терпеть их не могу. Никогда не верил в Бога. Хотя, в силу последних обстоятельств мне волей-неволей, но пришлось убедиться в Его существовании, однако вера моя отнюдь не стала сильнее. А Гретхен молится, открыв всю себя, всю душу, набожно крестится, шепчет строчки из Библии… Теперь она еще прекраснее, чем прежде, я даже слова не могу вымолвить, смотря только на нее. Нужно как-то привлечь к себе внимание. Преодолевая собственную гордость, кладу на себя крестное знамение всякий раз, когда делают это люди вокруг. Да, я даже не знаю, когда при молитвах нужно креститься. Как бы еще изобразить смирение и покаяние на лице, чтобы это не было похоже на гримасу… Похоже, получается, я замечаю на себе взгляды, украдкой бросаемые моей прекрасной Гретхен. Отлично, первый шаг сделан. Теперь главное ее не упустить. Склоняюсь к девушке, шепчу на ушко:

— Вы меня помните? Я тот самый незнакомец, схвативший Вас тогда за руку, на улице.

Бледнеет, испуганно смотрит на меня. Ну что это за страх во взгляде, в самом деле? Я что, похож на преступника или извращенца?

— Вам не стоит бояться, я Вам ничего не сделаю.

— Что Вы хотите от меня?

Уже отвечает. Прогресс на лицо.

— Ничего. Ровным счетом ничего. Просто я полюбил Вас.

Краснеет, потом бледнеет, теребит крестик в руке и старательно избегает встречи со мной взглядами. Как она очаровательна…

— Как Вас зовут? Умоляю, скажите мне.

Молчит. Но всего мгновение. Секунда, и ее прекрасные карие глаза вновь смотрят на меня.

— Гретхен. А Вас?

Улыбаюсь, и она скромно опускает взгляд.

— Иоганн.

На фоне собственного счастья играют чьи-то чужие чувства. Старательно пытаюсь не обращать внимания на торжество Мефистофеля, наполнившего мою душу. Да, торжествуй, мой друг, теперь она точно будет моей.

Мефистофель

Проклятье, я сейчас задохнусь от этого смрада. Как смертные вообще выносят этот жуткий ладан? Ощущение, что тут лежит гора трупов разной степени свежести и разлагается, а ко всему этому примешивается запах сухой травы. Великолепное сочетание. О, да. Теперь еще и проповедь с молитвами. Фауст, ты мне за это заплатишь…

Не то, чтобы мне было плохо и хотелось бежать из церкви в ужасе – я все-таки не низший демон – но это точно не самое лучшее место в мире. Лично для меня, во всяком случае. Господи, услышь ты уже их, ну пожалуйста – все ради того, чтобы эти восхваления старых костей и песнопения, чем-то напоминающие языческие, прекратились. Трудно тебе, что ли? Яви чудо. А то уже которую сотню лет слушаю церковные колокола – слишком однообразно.

О, мой подопечный уже что-то там шепчет прекрасной нимфе на ушко – умилительная картина. Что там у нас дальше по плану после ?случайной? встречи в церкви и знакомства? Как и все настоящие влюбленные, они должны прогуляться по саду в свое первое свидание, а то как-то неромантично выйдет.

Служба закончилась, и люди медленно тянутся к выходу. Гретхен встает со скамьи и, поправив идеально сидящий белоснежный чепец, чуть смущенно улыбается Фаусту. Прекрасно – значит, он сумел договориться с ней о встрече в саду завтра ближе к вечеру. Да ты делаешь успехи, драгоценный мой…

Девушка, сопровождаемая служанкой, идет к выходу, и я отступаю на пару шагов назад, дальше в тень бокового нефа – сейчас ей не нужно меня видеть. Она вышла, а я мельком глянул на Фауста. Он все еще стоит возле алтаря, провожая взглядом Гретхен, и его лицо светится от счастья так, что становится понятно – сегодняшний вечер я буду слушать оды в честь прекрасной принцессы.

— Пойдем, — тихо, так, чтобы не услышали еще оставшиеся в здании прихожане, говорит Фауст, поравнявшись со мной.

Наконец-то я могу отсюда выйти, а то смрад ладана стал совершенно невыносимым под конец службы. С минуту стоим на маленькой площади возле церкви, пока я, вдыхая вечерний воздух, стараюсь прогнать из легких этот чудовищный запах гнили – эту маленькую слабость Фауст мне благосклонно прощает и терпеливо ждет, пока я, наконец, приду в себя.

— Значит, завтра в саду возле ее дома, — удовлетворенно хмыкаю, жестом маня смертного за собой по направлению к боковой улочке. – Знаешь, там очень даже неплохо – жасмин и розы. Романтическая обстановка, как раз то, что нужно.

Он только кивает, улыбаясь чуть отстраненно и мечтательно. Эй, смертный, ты вообще слышишь, о чем я тут распинаюсь?

А дома все именно так, как я и ожидал – восхваления неземной красоты девушки, ее невинности, скромности и прочих качеств, которые видят у объекта обожания только по уши влюбленные дураки. Я вздыхаю и киваю в знак согласия, потягивая вино, и думаю о том, как же мне это все осточертело за какие-то несколько дней. Завалиться бы сейчас в кабак шумной компанией, взять пару знойных красоток на всю ночь и как следует повеселится – нет же, надо сидеть, и слушать, и поддакивать. Во всяком случае, одно хорошо – про своих олухов-друзей он забыл. Надо будет найти ему кого поприличнее, а не эту шайку разбойников…

— Ну, как ты не понимаешь, — убеждает он меня, изредка встряхивая за плечи в порыве чувств. – Она точно ангел. Ты же видел ангелов?

Да, видел. Нет, ангелы выглядят не так, как она – но я об этом лучше промолчу, а то не ровен час, ты меня стукнешь во-о-он той кочергой, что стоит возле каминной полки. Не думаю, что я этого сильно хочу. Во всяком случае, это не тот случай… Черт, опять размечтался.

— Она ангел, — смеясь, Фауст ерошит мне волосы.

?Проклятье, и почему меня это все так раздражает?, — улыбаясь в ответ, думаю я, глядя на счастливое лицо смертного.