Глава 5. Между жизнью и смертью (1/1)

Молчание в спальне Саске слишком затянулось. С тех пор, как Сакура закончила свой рассказ об истории прошлой жизни и замолчала, так и не поднимая глаз, смотря куда угодно, но только не на своего собеседника, прошло порядка десяти минут.- А ты страшная женщина, Харуно, - усмехнулся Саске, начав, наконец, разговор. Впрочем, его попытка поддержать дискуссию не увенчалась успехом, и комната вновь погрузилась в молчание. Сакуре нечего было на это ответить. Сколько она не анализировала свое поведение трезво – прекрасно понимала, что была не права, и действовала более чем эгоистично. - Прости меня, - сказала она, спустя еще какое-то время молчания. Это было так искренне, по сравнению с речью Орочимару и Кабуто, в компании которых Саске провел более двух лет, что создавало резкий контраст. - За что? – спросил Саске, - это были ошибки прошлого, к тому же, я совсем не помню того, что было. Так что, передо мной тебе не за что извиняться. В этой жизни ты мне ничего не сделала. А вот я… - Ты убил меня, - отстраненно отозвалась Сакура. От безразличия в ее голосе Саске стало не по себе. Она была так бледна, а выглядела так потерянно, что ему всего на миг показалось, будто в комнате действительно никого нет, а он сошел с ума, раз говорит сам с собой. Но потом Саске быстро взял себя в руки и вспомнил, что физическое тело его бывшей подруги находится где-то далеко, а она сама – всего лишь фантом. Призрак. – Как же все интересно получилось. Я должна была тебя спасти, вероятно, от ненависти, от саморазрушения. Но я это слишком поздно поняла. Я не смогла ничего сделать. Ты, вероятно, уже никогда не изменишься. Знаешь, - она горько улыбнулась, - от Наруто исходит свет. А от тебя только… мрак. Эгоизм. Злость и ненависть. Амбиции. Я не виню тебя в этом, так сложились обстоятельства, ты ведь, по своей сущности, не злой человек. Просто так вышло. И последней каплей стало то, что ты сделал со мной. – Сакура подняла на него глаза и подалась вперед, опустив свои невесомые руки ему на колени. Саске не успел ничего предпринять, как Сакура приблизилась к нему настолько близко, нарушая личное пространство, что их лица разделало всего каких-то жалких три-два сантиметра. Саске совсем не чувствовал, что на его колени она, по сути дела, опирается, перенося на руки основную массу своего тела. Это прикосновение было таким невесомым, едва различимым, легким, как перо. - Ты забрал у меня жизнь, - прошептала она, едва ли касаясь его губ. Саске хотел ее оттолкнуть, первым делом рефлекторно отстраниться, но не смог. Глубокие изумрудные глаза смотрели на него таким проницательным взглядом, проникая как будто сквозь него, внутрь его сознания, в самые потаенные уголки души, что становилось до дрожи не по себе. Даже Орочимару так никогда не смотрел. Никто на него так никогда не смотрел. А в глазах ее была и пустота, и горечь сожаления, и раскаяние, и боль, и вина. Живые не могут так смотреть. Так, чтобы затягивало. Мертвые вообще не могут смотреть. Что эта Сакура делает?! – Пусть не специально, но забрал ведь. Ты поднял на меня руку. Хотя раньше никогда не воспринимал всерьез. Я же была просто Сакурой. Просто девочкой, которую вы с Наруто защищали. Для тебя даже балластом. Я никогда не была тебе достойным противником, ты знал это. И ты думал так же, когда встретил меня в том лесу. Но ты все равно это сделал. Ты хотел поднять руку на беззащитную женщину. - Это ты себя называешь беззащитной? – совладав таки с собой, Саске попытался выразить максимум презрения в голосе, но, к его сожалению, собственный голос прозвучал ровно.- Я говорила не о себе, - отозвалась она, не разрывая зрительный контакт, прервать который не решался и Саске, - я говорила о Тацуми. Ты бы убил ее. Хотя она совсем не умеет за себя постоять. И не стыдно тебе, Саске, поднимать руку на женщину, которая даже врезать по твоей самодовольной роже не способна? – презрительно фыркнула Сакура. - Ты… - Ты убил меня, так что же помешало догнать и убить ее? – усмехнулась Сакура, - совесть? Хм, - она картинно задумалась, - весьма странное и совершенно несвойственное тебе явление. - Замолчи! – Саске подскочил со стула, сжимая кулаки. - А то что? Убьешь меня? Ты уже это сделал. Но, в отличие от Тацуми, я смогла хотя бы оказать тебе сопротивление. Она бы ничего не сделала. Она ведь гражданская. А что может сделать женщина, не сведущая в мастерстве ниндзюцу, тайдзюцу и гендзюцу, такому опытному шиноби, как ты? Но ты бы убил ее без колебаний. А ведь среди погибших клана Учиха, - Сакура подошла к нему так близко и так пристально посмотрела, что Саске опять не решился отстраниться, - были обычные женщины. Не шиноби. Неспособные постоять за себя. Были и беременные женщины. Одна или две, но были ведь. Но Итачи все равно их убил. А ты, я смотрю, решил пойти по его стопам. Без жалости, без принципов, без сострадания. Просто машина для убийств. Но ты забываешь, что шиноби – это тоже люди. И как не закрывайся от мира, а кровь на твоих руках никогда не отмоется, а убитые тобой люди никогда не перестанут тебе сниться. Не знаю, испытывает ли Итачи сострадание, но ты, как я посмотрю, этим не мучаешься. Будь я плохим призраком, я бы осталась до конца твоей жизни, Саске, чтобы показать тебе, кто ты на самом деле. Но я хороший призрак. К тому же, мы теперь квиты. Когда-то давно я погубила тебя своими амбициями и эгоизмом. А сейчас ты убил меня. Мы в расчете. – Сакура усмехнулась, - живи и наслаждайся жизнью, Саске-кун, - прошептала она ему в губы, - вот только не забывай задаваться вопросом, чем же ты своей жестокостью отличаешься от брата? - Я отличаюсь от брата, - процедил Саске,- и я никогда не опущусь до его уровня. Он просто взял и убил всех, отказавшись от всего. От семьи, от люби, от друзей, от деревни, от моральных ценностей. Это он, а не я, безжалостная машина для убийств. Я не убил Наруто, когда уходил из деревни, только потому, что не хочу быть похожим на этого ублюдка из моего клана! - Ты собирался его убить, когда мы встретили тебя спустя два года на базе Орочимару. - Наруто это другое! - Ты собирался убить его, чтобы разорвать все связи с прошлым, как ты сам сказал. Вот как ты изменился, Саске. Неужели ты сам не видишь, какое чудовище, подобное брату, создал из тебя Орочимару? - Я не убивал Наруто. И ни в кого меня Орочимару не превращает. - Но меня-то убил, - хмыкнула Сакура, - а года три назад и руку бы не посмел поднять. Потому что это неправильно. Потому что родители в детстве, а если не родители, то учителя, учат детей хорошим манерам. Тому, что правильно, что неправильно по их мнению. Не общаться с опасными людьми. А таким считался Наруто, хоть и совершенно беспочвенно. Не причинять боль живому существу, не грубить старшим, не обзывать сверстников просто так. Не обижать девочек. А вот Академия нас учила основам мира шиноби. Но не освещала полный аспект всей этой жестокости. И все же, каким бы жестоким мир шиноби не был, если люди будут предавать друг друга, мир рано или поздно развалится. Особенно, если предавать близких. Но люди по природе своей эгоисты. На первом месте для всех только свои идеалы. И у каждого человека свое мнение. То, что неприемлемо для одного человека, то другой примет как должное. Акацуки это группа преступников, для которых убийства невиновных норма поведения. Орочимару считает нормальным ставить опыты на людях. На детях. И, с одной стороны, его можно понять, ведь наука должна приносить в жертву что-то. Без этого медицина не добилась бы каких-либо способов лечения, а наука не развивалась. Но Орочимару ищет лишь способ обрести бессмертие для себя, не жалея жизни остальных. Таким образом, он возвышает свою жизнь над остальными. Но, если так подумать, одна жизнь не стоит остальных. - То есть, если бы он ставил опыты на детях, чтобы искать лекарства и спасать остальных, а процент выживаемости был бы очень низким, ты бы не осуждала его? - Осуждала бы. Бесчеловечные эксперименты нельзя проводить вообще. Но другой стороной монеты во всем этом является научный прогресс. Однако, бессмертие – это вообще не то, к что стоит назвать научным прогрессом. Опыты Орочимару аморальны, поскольку он убивал жителей своей же родной деревни ради собственных амбиций. А чем его жалкая жизнь отличается от жизней тех детей, которых он убил? Быть может, эти дети стали бы учеными, сильными шиноби, медиками, писателями, да даже если просто людьми. Опыты Орочимару не приносят пользу миру. Люди для него всего лишь сырье для экспериментов. И даже ты. Помнишь, что ты говорил, когда мы только познакомились с сенсеем? Я хочу убить одного человека и возродить клан. А потом нам с Наруто ты сказал, что тебе плевать, если Орочимару захватит твое тело, главное чтобы помог убить брата. И как же ты собираешься возродить клан, а? И потом, возродить – значит завести детей. Потому что передать уникальные гены клана Учиха никаким другим образом невозможно. Тот факт, что кто-то из Учиха пожертвовал Какаши-сенсею свой левый глаз, ничего не дает. Он не передаст этот глаз своим детям, если они у него будут. Потому что он не Учиха. В его генотипе нет этого гена. А у тебя есть. И ты собираешься просто добровольно отдать свое тело Орочимару. И хватит этого ему года на три. Он наиграется шаринганом, поймет, что глаза можно пересадить другому телу, и выбросит твое, как только оно начнет разлагаться и станет непригодным. Все. Таким образом, все, что ты сделаешь в этой жизни, просто убьешь брата и еще несколько человек. Незавидный конец, не думаешь? – насмешливо фыркнула Сакура, - а вот Наруто… Наруто станет сильнейшим во всем мире шиноби, он станет героем, он станет Хокаге, он способен повести людей за собой. Потому что его слова вселяют надежду в людей. Веру в светлое будущее. А чему можешь научить их ты? Ненависти? По сравнению с Наруто, ты просто пустое место. И умереть ты хочешь так же… - ЗАТКНИСЬ! – взревел Саске. - Ну, давай, замахнись на меня, попытайся убить, да только ты уже это сделал. Или хлопни дверью, как ты умеешь. Уходить у тебя хорошо получается, Саске. - Я уже двадцать раз успел пожалеть о том, что убил тебя, Сакура. Все, что ты умеешь делать – это выносить мозг. Поверить не могу, что теперь меня будет это преследовать. Судя по тому, что ты просила меня помочь отправить тебя в загробный мир, сама ты туда не уйдешь, потому что не знаешь как. И если не придумаешь, то будешь вечно ошиваться около меня, потому что пойти тебе некуда. Мне как-то не улыбается такая перспектива. Но ты не можешь быть мертвой. Мертвые не говорят, не выносят мозг! Ты жива, и как только я найду твое тело и верну твою душу туда, тебе не поздоровиться. - Бить будешь? – хмыкнула Сакура. - Ремнем отшлепаю, - фыркнул Саске, - и выкину в твою любимую Коноху, выноси мозги Наруто. - Как благородно с твоей стороны, Саске-кун, - язвительно протянула Сакура. - Да я сама благородность, - передразнил он ее, - твое тело я оставил в том городе, в доме проститутки…- Какая честь, - фыркнула Сакура, - ты такого обо мне мнения? - Дура! Ее сестра могла спасти тебя. Но она сказала, что ты умерла. - И ты ушел…- Я ей поверил. Но не проверял. Раз ты здесь, я склоняюсь к мнению, что ты жива. А сейчас свали куда-нибудь, мне необходимо подумать. - И о чем? О том, как будешь убивать брата? – сладко пропела Сакура. Саске передернуло. - Раньше ты не отличалась талантом язвить, - заметил он холодно, - и со мной никогда не спорила. - Стоит разок умереть, и приоритеты тут же меняются, - парировала Сакура, - так о чем подумать?- О том, какой ремень лучше взять, чтобы тебя отшлепать за все, что ты мне тут наговорила, - фыркнул Саске. - Правда глаза колет? - Пошла вон. - Я бы с радостью, но я не могу открыть дверь. Твоими стараниями. - А разве призраки не могут проходить сквозь стены? - Увы. - Хорошо, - Саске подошел к двери и демонстративно ее отворил, - вон. - Не буду мешать вам погружаться в ваши думы с головой сударь, - ехидно отозвалась Сакура, переступая порог. Как только она оказалась в коридоре, за ее спиной сразу же захлопнулась дверь. – Какой нервный.Но Саске уже не слышал ее. Он был занят обдумыванием ее слов. Она открыла себя с совершенно новой стороны. Показала ту грань свое души, которую он прежде не видел. Саске был приятно удивлен. Она могла не только воодушевленно рассказывать о древней мифологии, она могла не только плакать и хныкать от своей беспомощности, она могла не только пищать, вешаясь на него. Впрочем, Саске не мог не признать, что умной она была всегда, даже в детстве. Сообразительной, даже в чем-то мудрой, заботливой. Очень заботливой. Даже чрезмерно. Вспыльчивой. Казалось, получать от нее затрещины мог только Наруто. Оказалось, что нет. Ударить физически она не могла, зато била словесно. И ей, Саске признал для себя, это удалось. И теперь она была не согласна с его мнением, хотя прежде всегда бежала за ним, даже когда он был не прав. Теперь она с готовностью выражала свои идеалы. Мысли Саске плавно перетекли о ее словах о прошлой жизни. С чего бы Итачи просить ее его спасти? С какой, простите, радости-то? Тем более, они были разлучены в детстве. И Сакура с ним себя так вела. Из ее слов понятно, с каким трепетом и упоением она слушала россказни Итачи о свободе. Хотя, это было больше похоже на размышления, близкие скорее к правде, чем к выдумкам. Так что не такие уж и россказни. Саске даже думал, что это история любви между его братом и Сакурой. Но нет, это была история эгоизма богатенькой девочки. И он, что самое паршивое в этой истории, не мог однозначно называть Сакуру плохой. Она действовала в угоду своим интересам, да, но ведь и он в этой нынешней жизни поступает так же, и плохим себя не считает. Сакура от части выполнила обещание, данное Итачи. Она даровала Саске свободу, сравняв его тем самым с обычными гражданами. Но солгала о смерти его брата, чтобы оставить рядом с собой. Сакура была как маленькая девочка в этом вопросе. Ей хотелось заполучить красивую игрушку. Саске так понял, что это было очень сильное влечение, причем не только низкое половое (в таком случае, от чего ж ей не переспать с Итачи, он ведь не был ей противен). Это было увлечение, страсть, одержимость именно им, Саске, а не его братом. И Саске, чего греха таить, это льстило. Но тот факт, что он ее любил, а она просто воспользовалась его чувствами, все же ущемлял гордость. Однако, почему тогда ей было не убежать во время той катастрофы? Когда произошло извержение Везувия, сильнейшее в истории, как понял Саске, ведь раньше вулкан считали просто горой (как только наличие жерла этих людей не натолкнуло на соответствующие мысли), Сакура не запрыгнула на лошадь и не умчалась прочь от горящий Помпей в одиночестве, хоть он, Саске, ей и предлагал. Она осталась. В последние минуты своей жизни она не хотела убегать и прятаться. Она хотела остаться с ним. В первую очередь именно этот факт вселил в нее решимость остаться на верную смерть и быть погребенной под толщей пепла и лавы. И только потом ее размышления о свободе. Точнее, размышления Итачи. Готовность принять свою смерть с гордо поднятой головой, смотреть в лицо своим страхам и проблемам – вот настоящая свобода, а не скитание по степям и морям (Саске был согласен с этим высказыванием наполовину). Свободу можно обрести и без путешествий и странствий по миру, свободу можно почувствовать сердцем, поступая правильно, не убегая, быть верным своим идеалам и никогда не сдаваться. Вот что значит быть свободным. И Сакура, будучи ограниченной в связи со своим высоким социальным статусом во многих радостях простых людей, осталась рядом с человеком, который многое значил для нее в тот момент. Она бы и с Итачи осталась. Но он, Саске, тоже был для нее важен. Да, это была не любовь, но все равно что-то. Что-то выше плотских увлечений и ниже такого высокого чувства, как любовь. Саске устало вздохнул. Дурацкие истории не менее дурацкой Сакуры Харуно. Что это откровение из жизни, что та ее мифологическая история про путешествия. Они обе несли в себе скрытый подтекст. Рассказ о прошлой жизни учил тому, что мир многогранен, как и люди, как и их поступки, поэтому нельзя с точностью сказать, что этот человек плохой, а этот хороший. У всех есть свои достоинства и недостатки. Тот же Орочимару своими опытами, пусть и отвратными с точки зрения морали, мог принести этому миру великие научные открытия. И, помимо поисков бессмертия, Орочимару действительно находил вакцины к некоторым болезням, которых раньше не было. Другое дело, что он эти открытия не пытался преподнести миру как благо, а использовал в своих целях. У всего есть своя причина. Сакуру терзают муками совести даже сейчас, хотя в этой жизни она ему ничего не сделала, наоборот, пострадала от его руки. И она принимает это как должное. Как расплату своего рода, хотя сам Саске не считает свой поступок правильным. Он не должен был ее убивать. Надо было вырубить глупую Сакуру, положить ее тело на какую-нибудь скамеечку близ Конохи (как он это уже делал) и тихо уйти. Она не заслуживала смерти. Это же Сакура. Но и муками совести Саске особо не терзался. Хотя это, по сути, неправильно. Вот интересно, раз у всего есть своя причина, была ли она у Итачи? Что-то больно много не сходилось в его россказнях. Он вырезал клан от нечего делать, лишь бы руки размять, а брата он не любил, он претворялся. Но ведь именно Итачи сидел с Саске, играл с ним, даже готовил для него иногда. А еще бережно относился к детским рисункам брата, хотя художник из Саске весьма посредственный. Не мог он притворяться с детства. Просто для чего? Ну не любишь ты своего младшего брата, в чем проблема? Родители бы от этой новости любить меньше Итачи не перестали, учитывая какой он гений, и какие надежды на него возлагал отец. Ну не любишь ты брата, ну и Бог с тобой, не общайся с ним и все. Никто бы не осудил. Не любить маленьких детей это не преступление. Сам Саске как-то не особо относился к перспективе сидеть с маленьким ребенком. Нет, ладно там один день, но не каждый же. А Итачи сидел, и все было нормально. Итачи всегда помогал Саске обработать ранки или ушибы, если тот упадет по неосторожности в детстве. Итачи всегда был хорошим братом. Он действительно любил Саске. И притворяться у него причин не было. Не с детства же. В этом нет смысла, нет логики. Почему же тогда он убил весь клан? Как сказала Сакура, поднял руки на женщин, которые не были шиноби. На родную мать и родного отца. Что-то здесь явно нечисто. Поумерив свою пылкость и ярость по отношению к старшему брату, Саске сделал пометочку вытрясти из этого ублюдка всю правду относительно его ужасного поступка. Мысли сами собой вернулись к Сакуре. Что делать с ней. Нет, если она и дальше продолжит выносить Саске мозг, он не выдержит. Все-таки, к этому нелегкому ремеслу у Сакуры, похоже, лежала душа. В том, что те девки соврали, Саске был уверен. В истории о призраках он не особо верил. Так уж мир устроен, умираешь – будь добр свалить на тот свет. Мир живых не должен пересекаться с миром мертвых. Но эта история была весьма занимательна. Сакура могла его коснуться. Он чувствовал, путь и не так, как при жизни. Сакура могла касаться предметов, поднимать их (если только не желала причинить кому-нибудь вред). Сакура не могла проходить сквозь стены, но сквозь нее могли пролетать предметы и проходить живые люди (Саске проверил на себе). Из этого он делал вывод, что она не жива и не мертва. Она где-то посередине. И Саске собирался приложить немалые усилия, чтобы склонить ее с середины в статус ?жива?. Нужно только добраться до ее тела. А там уже думать, что да как. Но сначала нужно было избавиться от Орочимару. Пожалуй, это была основная задача Саске, которую он собирался осуществить совсем скоро. Подведя черту в своих размышлениях, Саске поднялся с кровати и вышел в коридор. Где там эту ненормальную носит, интересно? ***Сакура тем временем бесцельно бродила по коридорам не боясь потеряться, потому что страх у нее напрочь отсутствовал. Она уже мертва, и кроме Саске ее никто больше не видит, не слышит, не чувствует. Ее нет. Она просто бесплотный призрак. От осознания этого факта было горько. Все же, сложно принять и смириться с тем, что твое сердце больше не бьется, ты больше не дышишь, не чувствуешь, не живешь. Течение времени для тебя потеряло ценность, потому что у мертвых нет такого понятия – время. Оно есть у живых, оно же ограничивает их жизнь, их действия, их мировоззрение, их мысли. Мертвые свободны от смерти, поскольку по определению уже мертвы. Они не ограничены определенным количеством времени, они вечны. Поэтому для них время стоит на месте.Сакура бесцельно слонялась по бесконечным коридорам, пока не забрела в библиотеку. Трогать и брать книги она все еще могла, поэтому, удостоверившись, что в помещении никого кроме нее нет, начала искать что-то, что хотя бы в похожей стадии описывало бы ситуацию, случившуюся с ней. Но ничего даже близко похожего на ее случай не было. Чисто научные термины с чисто научной точки зрения. А наука, как известно, отрицает существование Бога и души, рассматривая мир с материальной точки зрения. Сакура опять не знала, сколько времени она потратила. Она не чувствовала усталости. Пересмотрев множество книг, ей казалось, что прошла всего минута. Хотя в действительности, скорее всего, часы. Не найдя ничего подходящего, Сакура взяла книгу по углубленному изучению генетики (надо же было себя чем-то занять), о составах различных ядов с полным химическим анализом и какую-то книжку по психологии, после чего покинула библиотеку. Книги Сакура взяла с самых дальних залежей, поэтому надеялась на то, что интересоваться ими Орочимару или Кабуто в ближайшее время не будут, в противном случае Саске может сказать, что он сам проявил инициативу в изучении.В спальню Саске Сакура вернулась достаточно быстро, долго не плутала. Опять же, это ей так казалось. И сразу столкнулась с проблемой. Дверь она не могла открывать. Поэтому ей оставалось лишь позвать Саске. Сначала тихо, потом громче, и уже когда Сакура набрала полную грудь воздуха, чтобы изо всех сил закричать, Саске распахнул перед ней дверь. - Ты где шлялась целые сутки? – спросил он. - А что, я поставила тебя в неловкое положение? – хихикнула Сакура, - да вроде нет никого, значит, не поставила. - В смысле? - Ну, знаешь, есть такая поговорка, жена за дверь – любовница в постель. То же самое есть и в обратную сторону, про мужа, - она снова хихикнула. Но Саске ее юмора не оценил. Хотя, может в глубине души, может, и оценил, но по каменной физиономии его лица судить было сложно. – Ты скучный. - Зато тебе, как я посмотрю, весело было. Ты книги в библиотеке взяла? Тебя никто не видел? - Я же призрак, - пожала плечами Сакура, аккуратно положив их на стол. - Но книги-то нет. - В прошлый раз, когда я ударила Кабуто, ты видел это. И я это видела. Но в реальности Кабуто не пострадал и был крайне удивлен твоей реакцией. Значит, все, до чего я дотрагиваюсь, становится таким же призрачным, как я. К тому же, ничего такого выдающегося я не брала. Если пропажи хватятся, ты всегда можешь сказать, что сам взял эти книги. - Я никогда не увлекался генетикой и химией, - хмыкнул Саске. - Ты вообще кроме мести чем-нибудь увлекаешься? – фыркнула Сакура. - Тебя не было сутки, вот бы еще столько же, - отмахнулся от нее Саске, - ты только появилась, а уже выносишь мне мозг. - Сутки… - Сакура остановилась, в удивлении бегая взглядом по стенам, пытаясь найти часы. – Сколько сейчас времени?- Половина седьмого утра. А ушла ты вчера рано утром. Ты что, вообще не заметила, что прошли уже сутки?- Прошло только пару минут, - заворожено прошептала Сакура, - я… я так думаю. Время для меня не движется ведь… Поэтому так много… А для меня пару минут… - Не впадай в истерику, - осадил ее Саске, - ты не чувствуешь моих прикосновений, но я чувствую, когда ты касаешься меня. Ты можешь брать предметы, например книги. Можешь ли ты чувствовать прохладу воды на коже? - Не думаю… - пораженно, не понимая, к чему был этот вопрос, ответила Сакура. - Пойдем, узнаем, - Саске повернулся и подошел к другой белой двери. Она вела в душ. Сакура, все еще не понимая, к чему это все, нерешительно последовала за ним. Саске пропустил ее вперед, а затем зашел сам. Душевая комната у него оказалась средней. Не разгуляться, но и не обувная коробка. Два на два где-то. Здесь была душевая кабинка, огороженная стеклом, рядом стоял туалет. На стене висело зеркало, около душа была планка под полотенца. Под зеркалом находилась раковина. Стиральная машинка стояла у другой стены. Сакура отметила, что на машинке не лежало ничего лишнего, там вообще было пусто. А у самой Сакуры на стиральной машинке вечно было навалено куча одежды. На раковине стоял стакан с одинокой зубной щеткой и тюбиком зубной пасты. Расческа, надо сказать без единого волоска, лежала ровно на подставке зеркала, там же стоял дезодорант. Другой парфюмерией, как видно, Саске не пользовался. Все скромно, чисто, не к чему придраться. Саске тем временем открыл душевую кабинку и посмотрел на Сакуру. Краем глаза, в самой кабинке, на угловых подставках, Сакура увидела и шампунь, и гель для душа, и мочалку. В общем, все нужные принадлежности для душа, который было так же немного. - Я не пойду туда. Вдруг я промокну, и одежда моя промокнет. - Высохнет, - пожал плечами Саске. - А вдруг не высохнет? Вдруг на призраках она не сохнет? - Ну, сними ее, - без задней мысли сказал Саске. А когда понял, что только что ей предложил, поджал губы, передернул плечами, и в напряжении нетерпеливо махнул рукой в сторону душа. – Заходи уже. И Сакура зашла, предварительно сняв обувь. Саске, скинув свою, зашел следом за ней так же в одежде. - Ты же промокнешь, - заметила Сакура. - Высохну, - фыркнул Саске, включая прохладную воду. Сакура вздрогнула. - Что ты чувствуешь? - Воду не чувствую, хотя моя одежда мокрая, как и волосы. Уверена, как только я выйду отсюда, я тут же высохну. Я не чувствую прилипания к телу мокрой одежды, волос. Я чувствую прохладу. - Но как струи воды ударяют по твоему телу, ты не чувствуешь? - Нет, - печально сказала она. - Я сейчас сделаю воду погорячее, - оповестил ее Саске, переворачивая краник с горячим кружочком. И точно, Сакуре стало очень тепло, о чем она тут же оповестила Саске. Закрыв глаза, Сакура подняла голову навстречу струе горячей воды, и попыталась детально вспомнить ощущения, как она принимала душ. Вот брызги разлетаются по всей ванне, по ее телу. Ее волосы тяжелеют и плотно оплетают шею, касаясь немного плеч. Вот капли теплой воды бьют ей в лицо, она чувствует приятное покалывание, как будто это массаж. Вот вода плавно обтекает изгибы ее тела. Грудь, из-за чего гусиная кожа на ней разглаживается, становясь мягкой, живот, бедра, спину, ноги. И все это приятно согревает. Такое же тепло, как сейчас… Только Сакура не чувствует воды. - Сакура, - хриплый голос Саске заставил ее вынырнуть из потока воспоминаний, - я верну тебя к жизни. Обещаю, - уверенно сказал он. - До того, как брату отомстишь, или после? – тихо спросила она. - До. Иначе, - губы Саске тут тронула ухмылка, - ты меня с ума сведешь. Сакура на это лишь усмехнулась.Постояв еще какое-то время под душем, Сакура вышла из душевой, потеряв ощущение тепла. Опять ничего. Ни холода, ни тепла, ничего. Обувь ждала ее около входной двери в комнату. Когда Сакура наклонилась, чтобы надеть ее, она обнаружила совершенно сухую кожу на ногах и руках. Судя по тому, как совершенно сухие прядки волосы упали ей на глаза, голова у нее тоже не промокла. И одежда была сухой. Как будто она и не стояла под душем. Поджав губы и застегнув все застежки, Сакура вышла из ванной, оставив Саске одного. Она ни жива, не мертва. Странное положение…