Хмель и сахар (Nochang/Junggigo; PG) (1/1)

Чонги прикасается к нотам осторожно, точно они нежная капризная женщина, готовая накричать и разрыдаться. Чонги не может позволить себе ошибиться, потому что это, безусловно, его музыка.Чанджун пьёт пиво и почти не двигается, пока Чонги пытается руками, губами, голосом ухватиться за ускользающую как шёлк мелодию. Чонги видит его в студийное окошко и старается дышать осторожнее: не из-за Чанджуна, а потому что слова не важны.- Можешь выше и сильнее?Чанджун слышит мягкий, уступчивый голос со стороны, направляет его, выдыхает немного ветра в широко разведенные крылья. Смешивает густую пивную горечь со сладостью бархатного голоса. Он совершенно не нужен Чонги в студии - любую совместно написанную песню Чонги отказывается брать в альбом - но это их способ проводить время вместе. Это совсем непросто, и точно не как у всех, зато Чанджуну нравится дышать не своей музыкой.Чонги вдыхает на три счёта, выдыхает на четыре, снимает с головы наушники и покидает комнату звукозаписи. Чанджун открывает еще бутылку Hite, ставит её на край стола, вытягивает ноги на крутящееся кресло, задвинутое под стол, и откидывается спиной на мягкую спинку дивана. Чонги продолжает стоять, не в силах успокоить дрожащие, точно потревоженные струны гитары, лёгкие, предвкушающие продолжение любовного трипа по мелодии.- Послушаешь, что я накидал?FN утопает под ледяным сухим пальцем с обкусанными заусенцами, а Чонги всё же выдвигает стул, седлая его лицом к спинке. Чанджун ловит с собственной мелодии почти наркотический кайф, а Чонги вслушивается в горький голос, прикрыв глаза. От Чанджуна пахнет сладкой мятой и Чонги тоже цепляет со стола пачку жвачки, глотая вязкую слюну. Заливает сладость горьким хмелем и медленно раскачивается под тяжёлую вязкую мелодию. Кажется, она цвета жжённого солода, а по текстуре как свежий мёд. Чанджун поднимается с дивана, меряет шагами пространство перед пультом, жестикулирует. Исполняет написанное без живого звука.- Неплохо, - глотает Чонги вместе с вязкой слюной. Ему хочется сказать ещё что-нибудь (потому что Чанджун определенно ждёт), но Чонги не продолжает. Его забавляет, как что-то свежее, немного детское мелькает на отстранённом лице, и Чанджун выключает запись, снова опускаясь на насиженное место. Тишина разбавляется пропитанным музыкой воздухом, кажется, всё прослушанное и исполненное звенит водой по тончайшему фарфору. Чонги допивает своё пиво и заказывает в студию поесть.- Есть планы на утро?- Никаких.Чонги возвращается к микрофону и начинает всё с начала. Его музыка, немного игривая, поверхностная, лёгкая, воздушная, как всегда очень правильно подчиняется по-детски мрачноватой музыке Чанджуна, полной затаённых, растёртых между пальцев в лёгкую пыльцу обид и неоправдавшихся надежд. И это нормально. Это их способ любить.