chapter ten. lost in the twilight (1/1)

1834 годЕсли бы Сонхуна попросили в трех словах описать свою жизнь, он бы, вероятно, ответил: бессмысленно, бесполезно и скучно.Высокий худоватый мальчик в ханбоке из плотного темно-синего шелка сидел на берегу небольшого искусственного озера, опустив ноги в прохладную воду, и задумчиво наблюдал за тем, как толстенькие пятнистые рыбки-кои снуют туда-сюда. Его бледное лицо озарял бледно-тусклый лунный свет.Как обычно, парнишке было совершенно нечего делать.Ему был знаком и привычен каждый закоулок огромного и пустого дома; он знал по именам каждый цветок в саду, различал по голосам двух соловьев, живущих в кроне старого дуба на переднем дворе. Сонхун уже давно прочитал все свитки из библиотеки, помногу раз переписав понравившиеся строки. Тонкие длинные пальцы нашаривают плоский камушек рядом на земле. Мальчик лениво замахивается и запускает ?лягушку?. Камушек несколько раз подпрыгивает, ударившись о поверхность воды, и, наконец, издав последний жалобный всплеск, идет ко дну, заставляя рыбок испуганно расплываться в разные стороны.Он жил здесь в полном одиночестве уже пять лет, семь месяцев и двадцать один день. Считать дни, часы и секунды было одним из немногих развлечений, что у него были. Раз в три-пять дней у порога появлялись чистая одежда, иногда какие-нибудь забавные игрушки или новые книги, а также несколько фляжек с густым вкуснопахнущим красным сладким соком на каждый день. Странно, но ничем другим Сонхуну питаться не хотелось. Отстегнув одну из таких фляг от пояса, мальчик вытащил пробку и сделал смачный глоток.Однако же, у совершенно бессмысленного существования парнишки было несколько непреложных правил. Выходить на во двор только под покровом ночи. Никогда не пропускать приемы пищи. Не искать встреч с людьми. Не покидать поместье. В чем причина таких жестких ограничений? Сонхун не особо понимал, да и не стремился. Раз велели родители, значит, так нужно.Впрочем, он привык к такой жизни. Уборка поместья и чтение занимали почти весь его досуг. По вечерам же мальчик любил играть в го с самим собой и смотреть на луну. Этим вечерам она сияла по-особенному ярко. Сонхун прикрыл глаза, едва сомкнув густые и пушистые ресницы и в который раз помолился всем известным и неизвестным богам:?Пожалуйста, кто-нибудь, заберите меня отсюда.?Внезапно оглушительную тишину ночи нарушает тупой грохот, раздавшийся со стороны ограждения. Мальчик от неожиданности вздрагивает и едва не валится в пруд. С трудом удержав равновесие, он подозрительно косится в сторону каменного забора, окружающего его дом.?Что бы это могло быть?? проносится в голове Сонхуна тревожная мысль. ?Звук был приглушенным и мягким, как будто упало чье-то тело. Зверь? Или, может, птица? Нет, слишком громко, наверняка что-то большое, а слишком большой зверь бы через ограду бы не перепрыгнул...?С опаской поднявшись на ноги, мальчик осторожно двинулся к источнику шума. Для пущей убедительности, он прихватил с собой тренировочный шест, прислоненный к старому дубу на берегу озера.Он осторожно и почти бесшумно ступал по саду, крадучись в полутьме, освещаемой лишь тусклым жемчужным сиянием луны. Слух Сонхуна обострился по максимуму, делая даже мельчайший шорох раздражающе громким. Парнишка замер в кустах неподалеку от оградой, не смея пошевелиться, затаившись в ожидании.Нарушитель спокойствия не заставил себя долго ждать: ветки кустов зашуршали, и из них вывалися мальчишка едва ли старше самого Сонхуна. Он выглядел измученным: разбитые колени, изможденный взгляд, взъерошенные волосы, драная, грязная рубаха и кровоточащие ступни, как будто мальчик прошел босиком многие километры. На его плече белело выжженное клеймо. Беглый раб, внезапно понял обитатель поместья и немного осмелел.Сонхун вышел из своего укрытия, крепко сжимая в руке шест. Он выставил его перед собой, придал своему лицу максимально суровое выражение и выкрикнул:— Что ты здесь делаешь? Это частная собственность! Убирайся, или я позову охрану!!От звука собственного голоса, чересчур громкого и непривычно резкого, мальчик вздрогнул. Если задуматься, когда ему доводилось разговаривать вслух в последний раз? Давно, ответил Сонхун сам себе. Так давно, что на мгновение мальчик растерялся, не зная, как себя вести. И все же, стараясь не подать виду, он стиснул шест и воинственно прищурился для пущего эффекта.Тем временем незваный гость, наконец заметивший Сонхуна, замер, одарив того немного затуманенным взором. Его глаза напоминали два оникса: такие же черные и бездонные, как колодцы. По спине хозяина поместья пробежал холодок.— Надо же, — сорвалось с губ незнакомца. — Так слухи не врали про призрака молодого господина. А я думал, это все пьяные бредни старика Рейна…— Никакой я не призрак, — выпалил Сонхун, в очередной раз морщась. — Катись отсюда! Или тебе не поздоровится!!— Ой, да ты что, — откровенно развеселился парнишка. — И что ты мне сделаешь? Четвертуешь? Продашь в рабство?Сонхун не сдвинулся с места, ткнув в сторону нарушителя спокойствия концом шеста.— Стой где стоишь, — стараясь унять дрожь в голосе, предупреждающе выкрикнул мальчик в ханбоке. — Иначе я за себя не отвечаю!Незнакомец примирительно поднял руки, дружелюбно улыбнувшись.— Тише-тише, — с легкой улыбкой в голосе проговорил парнишка-раб. — Я пришел с миром! — Тебя тут быть не должно, — упрямо повторил Сонхун.— Почему это? — поинтересовался нарушитель спокойствия.— Таковы правила, — сообщил мальчик в темно-синем ханбоке.— Какие-такие правила? — Моей жизни.Незнакомец удивленно воззрился на Сонхуна, выгнув бровь, всем своим видом выражая непонимание.— Исчерпывающий ответ, — фыркнул он.— Большего тебе знать не нужно, — насупился хозяин поместья.— Как скажешь, — пожал плечами парнишка. — Нельзя ли сделать одно-единственное исключение? Мне нужно где-то переждать ночь. Потом я уйду.Сонхун не сдвинулся с места, упрямо не желая уступать. Незваный гость тяжело вздохнул.— Слушай, я не знаю, что у тебя за правила такие, но мне нельзя обратно, — в его голосе звучала мольба. — Если найдут — забьют до смерти палками. Мне всего-то надо, чтобы меня потеряли. Ну чего тебе стоит?Хозяин поместья колебался. С одной стороны, он никак не мог позволить постороннему находиться рядом с собой. С другой, Сонхун в любом случае нарушил запрет, заговорив с незнакомцем.— Только одна ночь? — недоверчиво переспросил он. — И потом ты уйдешь? Беглый раб усиленно закивал.— Ладно, — наконец сдался мальчик в темно-синем ханбоке и опустил шест. — Можешь заночевать в саду, но не смей приближаться к главному дому. И не разговаривай со мной. — Спасибо, — в голосе незнакомца сквозило неприкрытое облегчение. — Клянусь именем моей матери, до заката завтрашнего дня меня здесь не будет. Сонхун неопределенно фыркнул, отведя взгляд. — Не стоит благодарностей, — бросил он через плечо, разворачиваясь на пятках. — Просто убирайся отсюда поскорее.Не дожидаясь ответа, хозяин поместья было собрался возвращаться обратно, как в его нос ударил едкий и неприятный запах гнилой плоти. Сонхун поморщился.— Ты ранен? — спросил он незваного гостя.Тот как-то неопределенно кивнул. Только сейчас мальчик в темно-синем ханбоке обратил свое внимание на то, что левая рука беглого раба перебинтована. Его дыхание было тяжелым, и он явно с трудом держался на на ногах.— У тебя вот-вот начнется заражение крови, — хмуро сообщил Сонхун. — Нужно обработать рану, иначе ты рискуешь умереть до того, как сможешь свалить отсюда.— Мне нечем, — горько усмехнулся незваный гость. — Если ты не заметил, я раб. У меня нет денег на лекарства.Хозяин поместья тяжело вздохнул. Похоже, от нарушителя спокойствия так просто не отделаешься. — Зато у меня есть, — скрепя сердце сообщил мальчик в темно-синем ханбоке. — Оставайся тут, я схожу в дом, возьму все необходимое.Незваный гость возражать не стал; не столько потому, что не хотел, сколько потому, что не имел на это ни моральных, ни физических сил. Он кое-как доковылял до ближайшего деревца и осел на землю, прислонившись спиной к стволу.Сонхуна долго упрашивать не пришлось: через какое-то время он вернулся с плетеной корзиной, набитой разнообразными баночками и скляночками, кусками чистой ткани и кувшином с чистой водой. Он опустился на корточки рядом с нарушителем спокойствия и принялся аккуратно снимать повязки. От вида ранения мальчика в темно-синем ханбоке едва не вырвало: небольшой, но глубокий рваный порез безобразно опух и сочился дурно пахнущим гноем, а кожа по краям пожелтела и натянулась, как барабан. Сглотнув, чтобы подавить тошноту, Сонхун принялся методично и сосредоточено обрабатывать его при помощи смоченной в лекарстве ткани.Мальчишка-раб мужественно терпел боль, лишь иногда издавая тихие шипящие звуки сквозь стиснутые зубы.— Странный ты, — вдруг выдал незваный гость. — С чего бы? — выгнул бровь Сонхун.— Кроме тебя здесь никто не живет, я прав?Мальчик в темно-синем ханбоке предпочел промолчать.— Ходишь в шелках, но на неженку и белоручку не похож, — продолжил перечислять беглый раб. — И с мазями ловко обращаешься. Ты ученик знахаря?— Нет, — резко мотнул головой хозяин поместья. — Я был сильно болен в детстве, понахватался от лекарей всякого-разного по мелочи. — О, вот как, — хмыкнул незваный гость. — Занятненько.— Раздражаешь, — хмуро сообщил Сонхун, доставая из корзины баночку со снадобьем. Резкий специфический запах трав ударил мальчику в нос, и он не удержался и звонко чихнул.— Будь здоров, — участливо подметил нарушитель спокойствия.— Буду, не сомневайся, — немного грубо отозвался хозяин поместья, принимаясь наносить густую пахучую мазь на очищенную рану.Беглый раб тихонько заскулил. На его лбу выступила испарина.— Не ной, — беззлобно проворчал Сонхун. — Я почти закончил.— Как тебя зовут?Мальчик в темно-синем ханбоке на миг растерялся. Стоило ли говорить первому встречному свое имя? Немного помявшись, он нехотя ответил:— Пак Сонхун.Лицо беглого раба озарилось улыбкой.— А меня — Шим Джеюн. — Совершенно не рад знакомству, — буркнул мальчик в темно-синем ханбоке, принимаясь накладывать свежую повязку.— Ну же, не будь таким вредным, — беспечно смеется незваный гость и тут же морщится. — У меня от тебя голова болит.Сонхун наконец закончил бинтовать больную руку и отстранился. Вот же не было печали! Ну, зато теперь, по крайней мере, его совесть чиста. — Как только взойдет солнце, вали на все четыре стороны, — сказал он, вставая и отряхиваясь. — Чтобы глаза мои больше тебя не видели.— А ты не так плох, каким хочешь казаться, — дружелюбно улыбается Джеюн.— Не действуй мне на нервы.Беглый раб снова тихо смеется. Сонхун неуверенно мнется на месте. Ему малодушно не хочется уходить; запрет уже итак нарушен, ничего ужасного не произошло. Так в чем тогда смысл убегать и прятаться в недрах старого дома? И все же, хозяин поместья усилием воли подавил в себе мятежное желание остаться и бодро зашагал прочь. Ослушаться воли родителей — единственное, чего он не мог себе позволить сделать.Внезапно Сонхун ощутил острый укол тревоги.Мальчик застыл как вкопанный. Что происходит?Где-то за его спиной раздался звук падающего тела. Снова. Одолеваемый нехорошим предчувствием, хозяин поместья поспешил вернуться.Джеюн лежал на земле, неестественно изогнувшись. Его тело трясло мелкой дрожью, глаза закатились. Все внутри Сонхуна похолодело. ?Что происходит?? с ужасом подумал он, не в силах пошевелиться. Однако, нужно было что-то делать. Мальчик не мог позволить кому-то умереть на его глазах. Даже бывшему рабу. Усилием воли преодолев оцепенение, хозяин поместья бросился к парнишке.— Эй, ты меня слышишь? — зачем-то выкрикнул Сонхун, вцепившись в плечи Джеюна.Из последних сил стараясь не впасть в истерику, мальчик в темно-синем ханбоке непослушными пальцами снял только что наложенную повязку. То, что он увидел, повергло его в шок.Ранение исчезло, как будто его и не было.?Что за чертовщина тут творится?? потрясенно подумал Сонхун, не веря своим глазам.На шее Джеюна набухли вены; его сердце, казалось, колотилось со скоростью тысяча ударов в секунду. Он тяжело дышал. Хозяин поместья совершенно не понимал, что происходит. Ему не оставалось ничего кроме как взвалить беглого раба на руки и потащить его в дом. Сонхун еле дотащил парнишку; тот мало того, что оказался довольно увесистым для раба, так еще и дрожал всем телом, что никак не облегчало задачу. Мальчик в темно-синем ханбоке максимально аккуратно опустил ношу на гладкий паркет крыльца, ощущая себя совершенно беспомощным.— Пожалуйста, только не умирай, — взмолился хозяин поместья. Беглый раб тихо застонал в ответ. Кажется, он испытывал ужасную боль. На его лбу выступила испарина. В течении следующих нескольких часов парень бился в агонии, то крича в голос, то скуля, то воя низким гортанным воем. Сонхун только и мог что сидеть рядом, держать его за руку и вытирать пот влажными полотенцами.Близился рассвет; небеса посветлели и порозовели. Джеюну лучше не становилось, а мальчика в темно-синем ханбоке все больше и больше охватывал липкий, душащий страх. Неужели этот ни в чем не повинный человек умрет лишь потому, что он, Сонхун, нарушил правила?— Что ж, это случилось раньше, чем я предполагал.Задумчивый грудной голос раздался где-то за спиной мальчика. Он резко обернулся. Перед ним стоял высокий молодой мужчина неопределенного возраста: ему можно было дать и двадцать пять, и тридцать лет. На нем была странного вида черная мантия, вышитая алыми нитями. Сонхун видел его впервые в жизни, но отчего-то тот казался ему подозрительно знакомым.— Кто вы? — прямо спросил он, ни на секунду не выпуская из рук ладонь Джеюна.— Тот, благодаря кому ты до сих пор жив, парень, — голос незнакомца звучал устало.— Что вы имеете ввиду?Мужчина тяжко вздохнул и потер переносицу.— Для всего мира ты уже пять лет как покойник, приятель, — наконец сообщил он. — Загнулся от хронической пневмонии. — Что вы имеете ввиду? — голос Сонхуна странно звенел. Мальчик явно был на грани истерики.— То и имею, — спокойно сказал мужчина, запахнувшись в свою мантию посильнее, — Ты должен был умереть пять лет назад, но я подарил тебе второе рождение в качестве Носферату.— Я ничего не понимаю, это какая-то бессмыслица, — ощетинился хозяин поместья.— Ты вампир, пацан, — будничным тоном сообщил незнакомец. — И я обратил тебя точно так же, как ты обратил этого невезучего раба.Внутри у Сонхуна все похолодело.— Вы меня разыгрываете, так ведь? — подозрительно спросил он. — Вампиров не существует. Это же обычные детские страшилки.Мужчина сердито цокнул. Он явно терял терпение.— Ты последние пять лет питаешься кровью, которую я тебе приношу, — сухо отозвался незнакомец в мантии. — К тому же, состояние твоего друга говорит само за себя. Твоя слюна попала ему в кровь, не так ли?Сонхун было хотел возразить… Как вдруг вспомнил о том, что чихнул во время перевязки. Его глаза расширились от ужаса и понимания.Тем временем мужчина достал из-под полы мантии длинный изогнутый кинжал, исписанный рунами и украшенный большим самоцветом и положил его на полу перед мальчиком в темно-синем ханбоке.— Бедолага очнется через какое-то время. Тебе нужно будет дать ему выпить своей крови, произнести клятву, написанную на лезвии, и проткнуть этим кинжалом его грудную клетку, — дал инструкцию незнакомец. — Тогда его превращение завершится. После этого вы оба сами по себе, тебе ясно? Я больше не несу ответственности за твою безопасность, раз наш договор нарушен.— Какой договор? — осипшим голосом спросил Сонхун, не веря, что все происходящее - реально.— Который я заключил с твоими родителями, — просто ответил мужчина в мантии. — Ты никого не убиваешь и не обращаешь. Я достаю тебе кровь и защищаю тебя. В любом случае, все кончено. Надеюсь, ты выживешь.На этих словах он сделал шаг назад и растворился в темноте, оставив мальчика в ханбоке наедине с бьющимся в агонии Джеюном и зловеще поблескивающим в предрассветной полутьме кинжалом.И Сонхун заорал от страха и отчаяния, вцепившись себе в волосы.