Часть 2 (1/1)

Открыв глаза, Ши Гуан какое-то мгновение просто лежит, позволяя мыслям заполнить голову.Позволяя себе вспомнить, что сегодня за день.Целый год он держит эти воспоминания под замком, бережно хранит в самом дальнем закоулке сознания и изо всех сил цепляется за настоящее. За победы и поражения, за встречи с друзьями, за тренировки с Юй Ляном, за дружеские матчи, за все то, что есть в его жизни здесь и сейчас. За каждый камешек, что берет в пальцы, и за тихий голос, который звучит практически в унисон с его собственным, когда он играет в Го против очередного оппонента. Только за игрой он чувствует, что часть Чу Ина все еще с ним, и веер в его руках никогда не даст об этом забыть.Ши Гуан все знает и понимает. Но его сердце все равно болит. А в этот день болит сильнее, чем в прочие.Иногда одного только голоса недостаточно.Он собирает рюкзак, одевается и на цыпочках уходит, как можно тише закрывая за собой дверь. На улице еще темно, но воздух по-летнему теплый. Он вдыхает его полной грудью, удобнее перехватывает свою ношу и начинает очередной ежегодный квест.Почти как тогда.Сперва он идет к храму Лань Ин. Пока монахов нет, встает на колени перед закрытыми воротами, складывает вместе руки и, закрыв глаза, молится. Молится о том, чтобы душа Чу Ина, где бы она ни была, обрела покой и просит благословения для своего путешествия. После мысленно благодарит Ленивого монаха за то, что тот хранит книгу с доказательством существования самого талантливого игрока в Го эпохи Южной Лян, пусть там даже не указано его имени. Он желает благополучия храму и его обитателям, потому что помимо веера и доски, в этом мире есть только одна вещь, которую оставил после себя Чу Ин, и она находится здесь.Едва на улице начинает светать, Ши Гуан поднимается, почтительно кланяется воротам, и уходит. Это одна из многих остановок на его пути и пребывание в каждом месте расписано буквально по минутам.Как если бы он был сейчас здесь. Как если бы еще раз пожелал прогуляться по своим любимым местам и звал Ши Гуана за собой.Следующий пункт?— и снова целая плеяда воспоминаний калейдоскопом сменяет одна другую. Ши Гуан чувствует, как начинает предательски щипать глаза, но не позволяет себе поддаться грусти: он здесь не за этим. Химическая лаборатория, где они начинали играть когда-то, выглядит уже не совсем так, да и клуб Го все же был переименован. У Ши Гуана щемит от этого в сердце, но это было неизбежно. Чу Ин как никто другой знал, что в этом мире нет ничего вечного. И он бы первым сказал, что в смене названия нет ничего страшного?— ведь ?Четыре мушкетера? существовали на самом деле. И Чу Ин был одним из них.Следующим делом Ши Гуан приходит в Таинственную комнату Го. А вот здесь не поменялось ничего и он (поблагодарив небеса за то, что здесь по-прежнему никого нет на праздники) кланяется, как принято, садится за доску в центре комнаты и смотрит на кресло напротив. Смотрит пристально, не мигая, и почти видит, как он сидит там, с прямой спиной в белом ханьфу, с неизменным веером в руках, не в силах сдержать по-детски восторженную улыбку. Ши Гуан знает, что Чу Ину очень нравилось это место. Стоит позволить вспомнить себе чуть больше, и перед глазами тут же все плывет: как Ши Гуан впопыхах писал их имена на карточках, как дорисовывал рожицы в порыве энтузиазма, попутно надеясь, что его все же никто не застанет за этим занятием. Как торжественно провозглашал речь, звучавшую в начале каждого соревнования, чтобы хоть на секунду дать другу почувствовать себя полноценным участником, а не безвольным наблюдателем. Ши Гуан отдал бы все на свете, чтобы хоть один раз сыграть в этой комнате с ним на самом деле.Непревзойденным мастером Го Южной Лян. От одного имени которого ему хочется смеяться и плакать одновременно.Поклонившись своему несуществующему оппоненту на прощание, Ши Гуан небрежно утирает рукавом лицо и уходит, изо всех сил стараясь держать себя в руках. Каждый год он думает, что со временем будет легче, и каждый раз ошибается. Внутри все дрожит, щемит и ноет от глухой тоски, которую только в этот день он позволяет себе выпускать наружу. Потому что это день рождение Чу Ина, и день его прощания. И кроме Ши Гуана об этом некому помнить.Уходя, он не оглядывается, и призрак дорогого друга в белом ханьфу остается там, за столом для Го.Когда он снова выходит на воздух, утро уже в самом разгаре. Шмыгнув носом, Ши Гуан поправляет рюкзак и идет дальше.Клуба Го ?Черное и Белое? не существует уже пару лет и Ши Гуану хорошо об этом известно. Теперь здесь тематическое кафе и никакого намека на то, что когда-то в этом месте некий строптивый дух возрастом в полторы тысячи лет довел одного мальчишку до слез, а другого заставил чувствовать себя последним говнюком. И пусть больше нет ни вывески, ни кресел, ни столов для игры, ни чашей с камнями, но Ши Гуан все равно приходит сюда каждый год, потому что здесь Чу Ин впервые за несколько сотен лет впервые сыграл в Го. Тем самым связав судьбы двух расстроенных мальчишек так, как тогда никто из них и представить не мог. Оно всегда будет особенным, потому что здесь все началось.Но рассказать Юй Ляну, насколько на самом деле оно значимо, он, наверное, даже при великом желании не сможет никогда. Даже если тот продолжит спрашивать о тех двух партиях и дальше, он будет отшучиваться и отмахиваться, ведь рассказать правду будет невыносимо. Все равно, что собственными руками убрать плотину, которую он выстраивал вокруг этой частички своего сердца. Все равно, что обнажить рану, которая, больше никогда не сможет зажить.Он стоит напротив дверей в кафе одной ногой здесь и сейчас, а другой в своем прошлом и будто бы со стороны наблюдает за маленькими Юй Ляном и собой. Чу Ин невидимой тенью стоит у него за правым плечом и в глазах его чистый восторг от происходящего, азарт и ничем незамутненная радость.Теперь Ши Гуан может это понять. И здесь он даже может позволить себе улыбнуться.Чтобы добраться до своей следующей остановки, он берет напрокат двухместный велосипед и изо всех сил старается получать наслаждение от происходящего. Ветер шумит в ушах, учащенно бухает в груди сердце и, если не оборачиваться, он почти может слышать радостный смех у себя за спиной. Только через год после ухода Чу Ина Ши Гуан понял, почему тот отказался от поездки в пользу прогулки памятными местами. Зная, что завтра для него не наступит, он предпочел снова побывать там, где Ши Гуан связывал его с тем, что было ему очень дорого.С Го.Иногда, поддаваясь печали и гневу, Ши Гуан мысленно корил духа за то, что тот ничего ему не сказал, что ушел не попрощавшись, что их последняя партия закончилась, едва ли начавшись. Что даже передав ему веер, Чу Ин не проронил ни звука. Отдал лишь поклон в знак уважения с теплой улыбкой и исчез навсегда в иллюзорной бамбуковой роще. Ши Гуан корил Чу Ина и корил себя, потому что не успел выполнить обещания, потому что не успел стать мастером, пока Чу Ин был здесь. Казалось, времени всегда было так много, но на самое важное его все равно не хватило.Каждый год, катаясь в одиночестве на двухместном велосипеде, он надеется, что на самом деле не один.Ши Гуан оставляет велосипед у автостанции, садится в автобус и едет на гору Улу. Солнце уже в зените, а за окнами на большой скорости проносятся улицы, дома и деревья. Пока едет, он перекусывает, а после прислоняется лбом к стеклу и вспоминает, как они побывали там впервые. И он благодарит случай за то, что нашел для Чу Ина то самое место.Каждый шаг на пути к горе полон воспоминаний. Ши Гуан начинает по старой привычке вслух ворчать о том, что подниматься сюда каждый год очень хлопотно: жарко, душно, все время хочется пить и одежда неприятно липнет к телу. Ему никто не отвечает, но это не отменяет того факта, что несмотря на протестующую боль в мышцах и горящие легкие, на душе ему хорошо. Его успокаивает и очень тешит мысль о том, что здесь он сам стал частью истории Чу Ина.Когда Ши Гуан добирается до нужного места, солнце уже явно клонится в сторону заката. Он внимательным взглядом окидывает поляну и сравнивает увиденное со своим прошлым визитом: трава стала еще выше, а плющ уже почти полностью обвил могучий ствол дерева. Ши Гуан подходит к нему, кладет руку и широко улыбается.—?Давно не виделись.Иногда ему очень хочется познакомиться с Бай Цзыцю. Послушать его истории, рассказать свои, сыграть с ним в Го, обсудить причуды их общего призрачного наставника и посмеяться над ними. Он уверен, что сыграв партию-другую, они бы стали хорошими друзьями. Ведь стиль их игры, как много раз отмечали многие, действительно схож. Некоторых до сих пор это немного удивляет и озадачивает, другие просто не понимают, зачем он продолжает пользоваться архаичными основами. Ши Гуан в ответ на подобные вопросы только загадочно улыбается, зная, что никогда не изменит своим привычкам. Он и Сяо Байлун как ветви одного дерева. И Ши Гуан всегда гордится этим.Он садится у широкого валуна с начертанными линиями, кладет справа от себя веер, и достает из рюкзака камни. Ши Гуан расставляет их по памяти, комментируя происходящее, и пока занимается этим, не может сдержать грустной улыбки: несколько сотен лет прошло, нет ни дома, ни ручья, и неспешные беседы учителя и ученика давно растворились в небытие. Камни с цокотом ложатся на валун и эхо этих звуков на миг будто возвращает их обоих сюда. Ши Гуан заканчивает партию и удовлетворенно выдыхает.Чу Ин и Бай Цзыцю так и не сыграли под этим деревом, поэтому Ши Гуан каждый год делает это вместо них. В какой-то момент он слышит, как звонит колокол в храме неподалеку. Теплый ветер колышет тяжелые ветви и в тихом шелесте листьев ему чудится признательность и благодарность.Ши Гуан снова широко улыбается сквозь предательски подступившие слезы, берет в руки веер и отдает дереву церемонный поклон. Собирает камни назад, прощается и уходит не оборачиваясь, часто шмыгая носом.Когда автобус привозит его обратно в город, на дворе уже вечер. Ши Гуан снова садится на двухместный велосипед и едет в парк. Удивительно, но старая качалка все еще здесь: краска на ней заметно потрескалась, и, после устроенного Ши Гуаном пробного толчка, потерявшая равновесие, она будто из-за недовольства громко скрипит. Он не обращает на это внимания и занимает привычное место по левую сторону. Какое-то время Ши Гуан просто сидит, а затем изо всех сил отталкивается, игнорируя боли в мышцах, и взмывает в воздух. Это место единственное из всех, в котором они с Чу Ином никогда не играли в Го, а просто дурачились как два беззаботных ребенка. И оно же сейчас было для Ши Гуана одним из самых болезненных. Здесь он не мог ни смеяться, ни говорить?— только вспоминать, грустить и гадать, глядя на пустое сиденье напротив, сможет ли он хоть когда-нибудь кататься на этих качелях с улыбкой, как раньше.Когда ноги уже отказываются сгибаться, Ши Гуан поднимается, смотрит еще какой-то момент, и снова прощается.Он не знает, что будет делать, если однажды этих качелей не станет.На велосипеде он уже не едет?— просто катит рядом с собой. Под конец этого дня Ши Гуан физически истощен, но в душе ему хорошо. Каждый раз, на каждой остановке в своем путешествии, он чувствует, как отпускает его боль, как год за годом рубцуются его раны, как ослабевает печаль и тоска, которые живут в самом укромном уголке его сердца. Ши Гуан знает, что всегда будет слышать родной голос во время каждой партии в Го. Но в этот день он хочет научиться слышать его без сожалений и без боли, только с безграничной благодарностью и радостью от того, что у них было это время.Он возвращает велосипед обратно в прокат и спешит в магазин. До закрытия кондитерской остаются считанные минуты, но Ши Гуан успевает. Он всегда делает заказ заранее, на несколько недель вперед, особенно если впереди предстоят поездки или важные турниры. Он забирает кусочек торта с двумя камнями Го на парных линиях?— белым и черным, запасается свечками с нужными цифрами и идет в дедушкин дом.Время от времени Ши Гуан хочет забрать древний гобан к себе домой, но каждый раз его что-то останавливает. Он не знает, что именно, но не противится этому чувству. И пусть знака в углу доски больше нет, это по-прежнему очень особенная вещь. Даже когда Ши Гуан показывал ее Юй Ляну, перед началом партии он, не удержавшись, в легком благоговении провел пальцами по стершимся от времени линиям. Он всегда чувствует через нее связь времен, которую не смог бы объяснить, даже если бы захотел. И слышит тихий смешок, стоит только сосредоточиться.Сяо Гуан!Ши Гуан находит ключи и входит в дом: с недавних пор дедушка живет с мамой, поэтому он точно знает, что здесь никого нет. Он берет спички с кухни, тарелку, две ложки и поднимается на чердак, фонариком освещая себе путь. Находит древний гобан там же, где и оставил в последний раз. Тот в центре комнаты, накрыт плотной тканью, и у Ши Гуана слегка дрожат пальцы, когда он снимает ее с доски. Ши Гуан ставит рюкзак в сторону, со всей тщательностью перекладывает торт на тарелку, чтобы он нигде не осыпался и не покрошился, после чего достает свечки в виде цифр. Он продолжает вести отсчет с того самого, их последнего совместного года. Ему нравится думать, что они продолжают взрослеть вместе.Торта по размеру как раз хватает, чтобы уместить четыре свечки, которые вместе образуют число ?1515?. Ши Гуан вдруг запоздало думает, что это очень красивая цифра. А еще он думает, что на следующую круглую дату закажет действительно огромный торт, за пару лет насобирает нужное количество свечек и обязательно сделает все как положено. Он улыбается сквозь подступившие слезы своей фантазии, осторожно ставит тарелку рядом с древним гобаном, кладет веер на противоположную сторону и зажигает свечи на торте. Разогнанные пламенем тени стремительно прячутся по углам. Огоньки едва заметно покачиваются от легкого сквозняка и расплываются в глазах Ши Гуана, который больше не в состоянии держаться.Он смеется и в то же время тихо давится слезами, потому что сегодня день рождения его лучшего друга.И потому что в этот день он покинул его навсегда.Он надтреснутым голосом поет всеми известную поздравительную песню, а под конец срывается на одни только всхлипы. Он знает, что не должен, что это бы только огорчило древнего мастера, но в этот день просто не может сдержаться.Потому что все еще сильно по нему скучает.—?С днем рождения, Чу Ин,?— с кривой ухмылкой шепчет Ши Гуан, утирая мокрое лицо рукавом. —?С днем рождения, дружище.