vii. торжество твоей семьи мне как кость в горле (1/1)

― Зачем ты это сделал?Маргери трясется от переполнявших ее чувств. Сидящий перед ней Франческо бледнеет еще сильнее, не находя в себе силы поднять глаза на любовницу дяди. Маргери с силой вцепилась в собственные руки, вспарывая кожу острыми коготками, смотрит на Франческо так, будто он ее собственный сын, предавший мать. В глазах ее застыли злые слезы, а рыжие волосы ее искрятся, точно погребальный костер.― Прости, ― стонет Пацци, ниже наклоняя голову, точно пристыженный маленький ребенок. ― Это ради Гульельмо…― Зачем ты это сделал? ― снова повторяет она, внезапно онемевшими губами. Маргери захотелось ударить себя за дрогнувший не вовремя голос.― Это все ради брата! ― немного уверенно повторяет Франческо, но лишь до того момента, пока он не поднимает взгляд, встречаясь взглядом с голубыми глазами мадонны. Маргери насмешливо вскинула брови, сдерживаясь немыслимым усилием воли, смотря с холодом, который обычно старалась не демонстрировать рядом с ними ― с семьей, которая ее приняла. Она могла говорить искренне, могла указывать на очевидное, но дело было сделано ― Франческо выступил против дяди, а значит и против нее самой. С оглушающим страхом юноша внезапно осознал, что ему стоило в прошлом огромных трудов заработать доверие Маргери, а сейчас он потерял это все мгновенно. Она не верила ему, не хотела верить… и все же чувствовала себя обманутой, грязной, жалкой, использованной.Она глубоко вздыхает, неестественно хмыкает и закатывает глаза, почти растеряв спокойствие и показное равнодушие. И хуже всего было то, что, вопреки всякой логике, Франческо было больно от ее слов.― Франческо, ― неожиданно мягко говорит Маргери, прикасаясь к его плечу кончиками пальцев, и от этого почти по-матерински нежного прикосновения Пацци подбрасывает, связывая вину в тугой узел вокруг сердца. Он смотрит на нее широко распахнутыми глазами, стараясь найти снисхождение, но в глаза Маргери ледники и боль. ― Если семья Лоренцо возвысится еще немного… я клянусь, что живой им не дамся.Ее платье тихо шелестело, когда она уходила, оставив Франческо с растущим внутри страхом, болью, виной и одиночеством.Старики во все верят, взрослые во всем сомневаются, а молодые всё знают.***Свадьба была устроена быстро, меньше чем за месяц, и все это время Маргери почти не выходила из своей комнаты, став еще более злой и раздражительной, чем раньше. Наверное, исключение составляли только Сара и ее братья, даже на Якопо Маргери поминутно зло шипела. Пацци сам пребывал в отвратительном настроении из-за принятого договора, но хотя бы то, что Лоренцо не мог использовать торговые пути Сфорца радовало. Семья Садырине затаила на Медичи обиду, союз был разрушен, и все-таки теперь в семье Пацци был раздор: между дядей и племянниками, между дядей и его любовницей.Тело Маргери смущало синяками, ведь каждое занятия любовью ― теперь это даже сложно было так назвать ― превращалась в нескончаемую схватку, с укусами, грубостью, и даже звуками, похож на рык. Конечно, никто за это не извинялся ― не только платья Маргери надежно закрывали следы Пацци, одежда мессера тоже прятала следы укусов.В день свадьбы Маргери выбрала платье из кремовых шелков и кружев, с юбкой, расшитой цветами из мелкого жемчуга. Кремовое светлое платье шло противопоставлением ярко-красному платью невесты Бьянки Медичи, и для Маргери это было небольшим протестом. Это платье было тем самым, которое она надела после первой связи с любовником, и для Лоренцо оно служило напоминанием о том, что он сделал, и что жена нашла убежище в чужих объятий. Пусть она и не будет сегодня в центре внимания, но для Лоренцо она испортит праздник хотя бы немного.Распущенные рыжие волосы струились по плечам до самой талии.― Ты прекрасна, точно белая роза, мадонна, ― сказала Сара, поправляя лежащие на плечах рыжие локоны. И вообще вся она была сегодня королева. Права была Сара ― затмить невесту были все шансы, но это в её планы не входило.Маргери ничего не ответила ― она не хотела быть здесь, и не хотела долго задерживаться. Этим вечером она планировала вновь навестить Якопо, по которому уже успела соскучиться в пять дней их разлуки. Из-за всего случившегося с Гульельмо и Франческо, в преддверии свадьбы с Медичи, в доме Пацци стало слишком много людей, и появление там жены Лоренцо Медичи было бы странным. Поэтому Маргери пришлось удержаться от визитов к любовнику.Когда она пришла на праздник, официальная церемония уже закончилась. Пары вытанцовывали посреди богато украшенной залы, и Маргери с неким облегчением отметила две вещи ― улыбающийся Лоренцо был занят мадонной Ардингелли, а в укромном уголке притаились Джеймс и Адриан Барр. С легким сердцем Маргери направилась к ним, как внезапно почувствовала обжигающий взгляд. Она вздрогнула, но быстро определила того, кто следил за ней.Лоренцо продолжал машинально исполнять танцевальные элементы, но Лукреция Ардингелли более не была ему интересна, теперь он смотрел только на жену. Красивую жену, чертовски прекрасную. Заметив краем глаза недовольный взгляд Лукреции, Лоренцо быстро сравнил их, и, как всегда при таких сравнениях, выиграла не мадонна Ардингелли. Рядом с Маргери она почему-то казалось бледной тенью: волосы становились слишком темными, кожа слишком бледной, а глаза и вполовину не так блестели, как у Маргери.Девичья красота его жены прошла, осталась холодная и суровая, и это почему-то нравилось Лоренцо все больше. Лицо ее было прекрасным, за три года страданий лишившиеся девичьей пухлости, оно стало слегка вытянутым, заострённым, прекрасным, точно диск луны на небосводе. Волосы ее поблескивали в оранжевом свете, и Лоренцо вспомнил, какими они были мягкими раньше. У него появилось извращенное желание узнать, такие же ли они сейчас, или прошлое сделало их ломкими и жёсткими, сохранив только внешний блеск. И цвет редкий ― настолько красивый рыжий Лоренцо еще нигде не встречал, яркий, точно осенняя листва. Хорошая бледная кожа, сейчас почти вся скрытая под платьем. Аккуратные розовые губы.Как всегда, Лоренцо кольнула игла в самое сердце ― она была так прекрасна, и так недосягаема. Даже сейчас, поймав его взгляд, Маргери превратилась из розы в львицу, и Лоренцо не сомневался, что сейчас она представляет, как разорвет ему горло. Он был более чем уверен, что она представляла его смерть каждый раз, когда они виделись.Маргери отвернулась и направилась в сторону. Лоренцо заметил, что партнер по танцу сменился ― теперь рядом с ним вальсировала его сестра, а Лукреция выглядела оскорбленной. Она наверняка заметила восхищение Лоренцо своей женой, но Медичи не собирался за это извиняться. Он никогда не говорил об этом, но любовница наверняка догадывалась ― если Маргери позовет, Лоренцо помчится к ней, бросив все и всех. Если она вернется, то Лоренцо превратится в самого лучшего мужа, навсегда отвергнув других женщин, и никогда не вспомнит любовника Маргери. Если бы Маргери попросила, он бы сделал для нее все, и даже больше.Только Маргери не позовет, не вернется и никогда его ни о чем не попросит. Маргери ненавидела Лоренцо, и это часто причиняло ему боль.Маргери на его внутренние терзания не обратила должного внимания.― Джентльмены, ― с легкой улыбкой поприветствовала она братьев Барров, приблизившись к ним, оставляя за спиной Лоренцо и его взгляд.Адриан ответил ей развязной усмешкой, Джеймс ― теплой и вежливой улыбкой. Они оба поклонились.― Мадонна, ― произнес Адриан. ― Ты прекрасна, точно луна.― Затмеваешь всех здесь, ― подхватил Джеймс.Маргери усмехнулась.― Вам нравится сей праздник? ― спросила она с надменностью, почти не скрываясь, но и не крича об этом на весь зал. Ее вполне могли услышать, если бы захотели, но в этот вечер союз Пацци и Медичи волновал людей больше, нежели интриги жены Лоренцо.― Мы здесь ради тебя, ― так же не скрываясь, ответил Адриан, и Маргери тихо рассмеялась. Они завели какой-то разговор про свадьбы и торжества во Франции, в их общей родине, потом что-то говорили про Рим, но Маргери запоминала плохо ― в конце концов, она хотела только отвлечься от царящего вокруг веселья и празднества, а не вести светские беседы. Адриан и Джеймс, кажется, прекрасно это понимали, а потом позволяли своим словам литься мимо мадонны, не говоря ничего существенного. Маргери, правду, беседу поддерживала, но была уверена, что завтра к обеду не вспомнит, про что шла речь.Джеймс галантно поднес ей вина, и Маргери стало немного легче. Гости вокруг захмелели, и Адриан обещал через несколько минут помочь ей выскользнуть из дома Медичи к любовнику. Они с братом обсуждали какие-то врачебные дела, когда Маргери внезапно зацепилась за двух молодых девушек, стоящих чуть поодаль от нее. Несмотря на общий шум, их слова она слышала хорошо, а они не могли видеть ее за колонной.― Они такая красивая пара, ― шепнула одна другой, и Маргери с презрением поняла, что обсуждают они новую семейную пару. Гульельмо и Бьянка танцевали в центре зала, поэтому многие смотрели на них. Маргери была озлоблена на семью Медичи, но сестра Лоренцо всегда была более лояльной и дружелюбной к ней, поэтому в этот вечер Маргери не стала злиться, и просто согласилась со сказанным ― Гульельмо и Бьянка хорошо смотрелись вместе и были счастливы. Что же, на здоровье.― Воистину. Так молоды и прекрасны, ― ответила вторая девушка, и обе они почему-то захихикали. Маргери уже хотела было позвать Адриана, чтобы уйти, как вдруг одна из говорящих махнула веером, прикрывая рот, и прошептала, наклонившись почти к самому уху собеседницы.― Интересно, как быстро он пойдет налево?― Что ты такое говоришь, дурная?! ― воскликнула девушка-без-веера, но судя по тому, как она мерзко захихикала, она мысль подруги более чем поддерживала этот странный пассаж.― Все мужчины, как бы сильно не любили, иногда заводят интрижки, ― возбужденно зашептала девушка. ― Это не новость. Козимо Медичи вон любил свою жену, а все равно бастард появился.― Тоже верно.К ним подошла мадонна Лукреция Медичи, и девушки тут же распались в восторге и восхищении, а Маргери злобно усмехнулась. И все-таки внутри кольнуло что-то неприятное.Маргери поборола желание повернуться и бросить едкий ответ на все сказанное, но вместо этого лишь сильнее выпрямилась, подобно греческой статуе, и снова обратила внимание на разговор Барров. Конечно, она не была примером святости, сама изменяла мужу, наплевав на человеческие и божественные заповеди, но вот так вот обсуждать людей, которые многое прошли ради своей любви, тоже, казалось, неправильно. Кроме того, все мужчины были разными, а Гульельмо явно был из тех, кого отец Маргери называл ?муж одной женщины?.Как же подло. И как же больно. Это сильно омрачало и без того неспокойное настроение. А действительно, глупо надеяться, что личная жизнь Якопо Пацци ограничивается лишь их постелью. Да и с чего ему вдруг быть верным Маргери?Не размышляя, не сомневаясь, не взвешивая все за и против, Маргери направилась по коридору к выходу из дома. Вдохнув свежего воздуха, она огляделась и тут же различила в ночных сумерках силуэты домов и статуй.― Маргери. Куда ты?Маргери развернулась. Глаза ее полыхнули злобой, настоящей и ничем не прикрытой. Она была прекрасной девушкой, с утонченной, изящной и почти неземной красотой. От этого Лоренцо судорожно выдохнул. Он никогда не мог биться с ней на равных, а Маргери достаточно сильно его ненавидела, чтобы пользоваться этим.― Торжество твоей семьи мне как кость в горле, Лоренцо. Не хочу никому портить праздник своим грустным лицом, поэтому пойду прогуляюсь. Не жди до утра.Они оба понимали, на какую ?прогулку? она собралась, но Лоренцо не стал ее останавливать. В такой вечер его жена могла быть счастливой, поэтому пусть идет к человеку, которого любит… пусть идет куда угодно, лишь бы возвращалась и была его женой.Сама Маргери не волновалась ― Адриан позаботится, чтобы его подруге никто не испортил этот вечер неуместным шпионажем, и приглядит за семьей Медичи.***Сердце, трепещущее и радующееся единению с возлюбленным, билось о грудную клетку часто-часто, перебивая дыхание. Сегодняшняя ночь почему-то казалась особенной, и Маргери изнутри содрогалась ― ни от того ли, что она впервые открыто сказала о том, что до сих пор не смирилась с триумфом Медичи, или от того, что в эту ночь наконец-то развеялось ее одиночество.Якопо был в своей комнате. Он стоял у камина, внимательно глядя в огонь, и безошибочно угадал, кто навестил его в такое время. Маргери сбросила свой плащ на его кресло, словно безмолвно заявляя, кто была тут хозяйка, кто владел сердцем этого мужчины.― Сбежала от Медичи?― Невыносимо быть там, видеть его счастливым и довольным. Мне жаль, что с Франческо так получилось. Уверена, вы помиритесь, ― проглотив гордость и собственную обиду, сказала девушка, подходя ближе.― Он любит брата. Это хорошо, ― неожиданно мирно заявил Пацци. Он протянул руку, и Маргери, обрадованная, скользнула в его объятья. ― Но Гульельмо сделал ошибку, и когда-нибудь поймет это. Но не будем об это сейчас. Может, представим, что сегодня наша первая брачная ночь, м?Её неожиданно крепко обхватили за талию и притянули ближе. Губы Якопо разомкнулись, начиная ласкать её собственные. Придя в себя, Маргери начала отвечать, подстраиваясь под ритм. Когда мужчина углубил поцелуй, она крепче ухватилась за его плечи, чувствуя, как её затягивает прекрасное наслаждение происходящим.― Якопо…― Да? ― с сожалением протянул он, смотря в голубые глаза любовница.― Я могу спросить? Только обещай не злиться, ― сказала она, внутренне уже сожалея о принятом решении, но отступить она уже не могла, да и лучше спросить и удостовериться, чем так и мучаться собственными надуманными страхами.― Спрашивай.Маргери не собиралась мямлить. Отец всегда говорил: начинаешь что-то говорить ― заканчивай, а если не можешь, то лучше вообще не открывать рот. Поэтому девушка глубоко вздохнула:― Кроме меня у тебя… у тебя кто-нибудь еще есть? ― сказала она, почти не запнувшись, лишь в последний момент сменив формулировку.Тело Пацци рядом с ней напряглось, мужчина подцепил подбородок любовницы, потемневшими глазами уставившись на нее, и сейчас напоминал змею, которая обвивала жертву.― Что? ― отрезал мужчина.― Я услышала один разговор, что… как бы женщина любима не была, одной ее становится иногда мало, ― честно призналась она.На этот раз ждать реакции не пришлось?— Якопо поцеловал ее, ещё эмоциональнее, чем прежде. Маргери не успела опомниться, как оказалась сидящей на столе, так что просто обхватила его ногами, насколько позволяло платье. Этот поцелуй был гораздо более раскрепощенным ― на какое-то время можно было отдаться безумию, забыв про приличия. Губы Пацци спустились ниже к её шее, и Маргери застонала в голос, вызвав ответную реакцию. Руки сами направились ниже по его рукам, пытаясь снять рубашку.Ей было чертовски мало прикосновений Якопо. Хотелось ощущать его без всей этой одежды. Сделав над собой усилие, он отстранился и взял её ладони в свои.― Я чем-то дал повод в себе сомневаться? Был недостаточно нежен? ― медленно, чеканя слова проговаривал Якопо.― Нет, просто… ― едва предложение слетело с губ, девушку охватил лёгкий страх.― Просто ?что??Маргери вздохнула. Она хотела наклонить голову, но Пацци крепко держал ее, не давая опустить взгляд. Смотреть в потемневшие глаза, точно небо перед грозой, было сложно, но девушка понимала, что если начала этот разговор, стоит закончить.― Я не уверена, что в случае твоего равнодушия будет смысл… продолжать хоть что-то. Что в чем-то будет смысл, ― призналась она.― Маргери…― Прости, ― неожиданно произнесла она. ― Ненавижу выглядеть слабой, но если в один момент между нами все будет кончено, я не захочу это пережить, хотя наверняка смогла бы.Они оба вспомнили один момент их жизни ― тогда Маргери была сломлена как никогда. Лоренцо праздновал годовщину их свадьбы, и Маргери пришлось быть там. Пацци, разумеется, не было, но по слухам он знал ― в какой-то момент Лоренцо решительно протянул жену за талию и поцеловал. Этот поцелуй был коротким, но, как говорили болтающие сплетники, ?у девушки аж ноги подкосились?. Якопо понимал, что ноги скорее всего подкосились у нее от омерзения и страха, и испытал привычный на тот момент приступ ревности. Его ревность к Лоренцо всегда была направлена против самого Медичи, никогда против Маргери.Петруччи созвал срочный совет приоратов, и Якопо с Лоренцо тоже направились туда, а Маргери пошла к Якопо. Она сидела в его кабинете, когда он пришел, и лишь чудом не опоздал.На туалетном столике лежали небольшой ножик. Кто-то забыл его, вскрывая письма. Как завороженная Маргери поднесла острый предмет к лицу. Почему она никогда не думала об этом раньше? Один простой шаг избавит ото всех проблем и страданий. Малодушный шаг, но она заслужила право на него. К черту изводившую ее семейку Медичи. Они больше не причинят ей вреда. Ничто не имело для нее смысла. Даже любовь Якопо Пацци.Она осторожно поднесла лезвие к ярко выделявшимся на запястье венам. Дыхание перехватило: она разбиралась в анатомии и знала, как правильно открыть кровотечение, однако и сейчас покончить с жизнью без волнения не удавалось. Мадонна сглотнула и зажмурилась. Это не больно. По крайней мере, не так больно, как быть вечно униженной и презираемой, жить в страхе.Маргери поднесла лезвие к совсем тонкому с бледной кожей запястью, восторженно наблюдая за первой брызнувшей оттуда струйкой ярко-алой крови. Еще совсем немного, нужно только надавить посильнее…― Что ты делаешь? ― полный ужаса голос за спиной заставил Маргери обернуться и выронить ножницы из ослабевших рук. Якопо бросился к ней и прижал к ране валявшуюся на том же столике салфетку.― Я не хочу жить, ― хрипло пробормотала Маргери, вырываясь из объятий мессера, тянувшего ее к кровати. ― Оставь меня в покое! ― крикнула девушка и расплакалась, понимая, что упустила свой единственный шанс. Больше она на такое не осмелиться. Она не выдержит. Просто не выдержит. Она уже столько терпела.― Как я позволил такому случиться с тобой, ― пробормотал Якопо, укладывая ее в постель и наблюдая за тем, как ее тело вновь бьется в конвульсиях.― Ты сделал все, все, чтобы помочь мне, ― сама не понимая, зачем, возразила Маргери и перевернулась на бок, уперевшись взглядом в стену. Внутри все выгорело, слабый прилив сил испарился. ― Ты сделал все, Якопо. Любимый мой…Тогда он успел, и несмотря на то, что Якопо никогда больше об этом не вспоминал, на следующее утро он заставил пообещать Маргери никогда так больше не делать. Если все станет так плохо, как тогда, он заберет ее, заберет свою любимую женщину, но Маргери не должна угрожать своей жизни.Ни действиями, ни словами.― Мы никогда этого не узнаем, Маргери, ― Пацци взял ее лицо в руки, ощущая бархатную кожу под собственными грубыми пальцами. ― Потому что ты всегда будешь мне нужна. И между нами никогда ничего не кончится.Девушка улыбнулась. Глаза у нее слезились. Неожиданно она вывернулась из его объятий, отстраняясь. Одним отточенным движением она расшнуровала завязки на своем платье.― Возьми то, за чем я пришла, Якопо, ― нежно попросила Маргери, обхватывая широкое запястье руками, и сама ложась в кровать и с неожиданным весельем замечая недоумение на лице любовника.Якопо сегодня был еще более страстным, чем раньше: он ласкал ее снова и снова, каждый раз останавливаясь, когда она уже подрагивала от подступившего удовольствия. Эта запретная и сладкая пытка сводила Маргери с ума не хуже всех интриг. В исступлении она металась по кровати, забыв обо всем, шире разводя ноги, толкаясь бедрами навстречу губам, языку и рукам любовника, комкая простыни и нетерпеливо прогибаясь в пояснице.Якопо исполнил невысказанное ею желание далеко не сразу. Когда он наконец-то вошел в ее тело, Маргери едва не зашлась криком от облегчения и в ту же секунду привычно покраснела.― Ты прекрасна, ― прошептал Якопо, целуя любовницу в шею. ― Еще раз? ― мокрая от пота, вымотанная до предела и пытавшаяся придумать, как завтра сделать походку менее говорящей, она только с усилием помотала головой. Пацци взял ее уже несколько раз. Слишком много даже для него. Никогда до этого дня они не предавались страсти так часто за один вечер.Маргери сонно качнула головой, переворачиваясь на бок, спиной к любовнику, и ощущая, как его тяжелая рука ложится ей на талию, притягивая ближе, и нежно целуя в висок.― Я не хочу, чтобы ты ездила куда-то с Лоренцо, ― внезапно шепнул он.А, поездка в Рим с Медичи. Маргери уже забыла про нее, но видимо она недооценила ревность Якопо, который в последствие время была слишком сильной.― Я тоже не хочу, ― согласилась она.― И что с этим делать? ― хохотнул мужчина. Кажется, в отличие от бессильной Маргери, мессер был еще полон сил. ― Разведись с ним. К черту шпионаж. Пошли его и его семейку. Стань моей, ― от внезапных заявлений Маргери даже проснулась, переворачиваясь на спину.Она смотрела на его высокий лоб, крупный, с небольшой горбинкой нос, резкий контур губ, упрямый подбородок… Взрослый, сильный, независимый человек, который был безумно влюблен в нее и боялся потерять.― Я не могу. Я хочу уничтожить Медичи. А сделать это быстрее всего изнутри, ― она снова зевнула. ― Мы уничтожим их, а потом я стану твоей. Навсегда.Она любила его всем сердцем, до самозабвения. Иногда ей казалось, что она родилась с этим чувством.***С утра Маргери расчёсывала волосы, пока Якопо одевался, и девушка внезапно вспомнила, о чем еще хотела поговорить.― Я могу кое о чем попросить тебя? ― аккуратно произнесла девушка, заранее рассчитывая все возможные реакции любовника на ее неожиданную просьбу.― Конечно, ― удивленно ответил Якопо. Ему всегда нравилось, когда Маргери просила его о чем-то, чем он мог ее порадовать.― Сегодня будет обсуждаться кандидатура нового начальника городской стражи. Поддержи Адриана Барра, пожалуйста.Адриан все сделал прекрасно и четко ― немолодой начальник городской стражи умер, когда упал с лестницы, и слету наткнулся затылком на торчащий из лестницы гвоздь. Чистая и аккуратная работа, лучше и сделать нельзя было.Якопо задумался.― Это тот мужчина? ― с легким недовольством поинтересовался Пацци. Маргери поспешила его успокоить.― Я говорила, он мой родственник. И еще мой друг. Я верю ему. Он будет… полезен на этой должности. Он приехал со мной и является… главой моей личной стражи, что ли. Он будет верен, Якопо, ― уверенно закончила она.― Как пожелаешь, ― через несколько минут молчания наконец-то ответил Пацци.Маргери улыбнулась. Она встала и приблизилась к любовнику, взяв его за руки.― Любовник… Любовь и любить… Я изменяю Лоренцо не только потому, что не люблю его, а потому что люблю тебя. Я могла выбрать любого, если бы захотела. Но я выбрала тебя…. Потому что полюбила.― Так вот, о чем ты думаешь. Что я могу обвинить тебя в измене, исходя лишь из того, что когда-то ты изменяла со мной? ― Якопо принялся перебирать ее волосы, с радостью отмечая, что тело любовницы более расслаблено, чем обычно. Услышанное им доказывало ― она наконец-то начала приходить в себя, думать о борьбе, о них, о будущем.― Мне кажется, это ты так думаешь. Потому что иначе… зачем ревновать меня? ― с трудом владея голосом, призналась Маргери. Вопреки всему ― обидам, усталости, боли, воспоминаниям, сердце Пацци дрогнуло от сквозивших в ней отчаяния и вины. Она любила его. По-прежнему любила. Несмотря ни на что.― Потому что боюсь тебя потерять. Не только из-за Медичи, а просто… что когда-то найдешь кого-то лучше: умнее, добрее, порядочнее… Моложе, ― с какой-то горечью выплюнул он.Маргери рассмеялась. Она обняла его за шею, мягко прикасаясь к мужским губам, поддаваясь ему, поддаваясь эмоциям, поддаваясь поцелую. Якопо обнял ее, притиснул ближе с такой силой, что дышать стало неимоверно трудно.― Немногие вытерпят мою ядовитую кровь, Якопо, ― хихикнула Маргери почти в самые ему губы. ― А возраст добавляет тебе ума. Мы как-то посчитали с моим другом, что мне нужен муж минимум на десять лет старше, ― Маргери стиснули в охапку и нежно поцеловали в шею. ― Мальчишки?— это мальчишки. А ты ― настоящий мужчина.