i. женщина, которой Якопо искренне восхищался (1/1)

― Я всего на минутку, ― говорила она, залетая в его комнаты, как свежий, ночной бриз, как последний луч солнца перед ночью, и первый луч луны в темноте. И первым делом она сбрасывала на его рабочий стол свои перчатки, будто говоря о том, что дела теперь можно и прервать, забыть обо всем, кроме нее. И он это делал.Маргери де Медичи, жена Лоренцо, приходит к Якопо Пацци каждый раз, когда ее муж уходит к своей любовнице. В последнее время встречи Маргери и Пацци происходят почти через день, и если бы другую женщину это расстроило, то Маргери, летящую к любовнику самыми темными коридорами, можно назвать только счастливой, не иначе. Она широко улыбается, когда появляется в его кабинете, вошедшая через черный вход, скидывает перчатки и всегда первая тянется к нему.Якопо никогда не возражает и никогда ее не отталкивает, никогда не говорит, что занят. Он откладывает бумаги и идет к ней на встречу, потому что в спальню Маргери надо увлечь раньше, чем она поцелует его по-настоящему. Потому что раньше все происходило сначала здесь, в кабинете, и Якопо с утра не мог разобраться в своих бумагах, многие из которых он находил под столом.Маргери с голубыми глазами голубки под водопадом мягких каштановых волос была прекрасна. Миниатюрная, похожая на дорогую красивую куклу в дорогих одеждах, сделанных из настоящего шелка или бархата. С легкой, чуть надменной улыбкой для Медичи, и искренней широкой улыбкой для Пацци ― такой была жена Лоренцо и любовница Якопо.― Твой муж опять ушел к любовнице? ― усмехнулся Якопо, плотно прикрывая дверь. Маргери прошлась по уже слишком знакомой комнате, полюбовались видом на улице из маленького просвета в шторах, и довольная плюхнулась на кровать.― Какая разница? ― спросила она. ― Чем чаще он у нее, тем чаще я у тебя, ― она глубоко вдохнула запах комнаты. Сложная смесь запахов влажной после дождя земли, кожи, смолы фруктового дерева, оливок и южных пряностей. Запах взрослого сильного мужчины, хотя Маргери, возможно, этого и не осознавала. Она прикрыла глаза, а потом внезапно встрепенулась, и посмотрела на Якопо. ― Они с Джулиано не верят, что на них напали венецианцы. Они вам не доверяют…― Подожди, подожди! ― с усмешкой остановил ее Пацци, оказываясь рядом. Кровать прогнулась под его весом, Маргери приподнялась на локтях, заглядывая в мужские глаза. ― Потом расскажешь, что там пришло в голову твоему мужу.Маргери рассмеялась. Она ненавидела, когда он называл Лоренцо ее мужем, даже если так и было на самом деле.Но еще до того, как Пацци смог ее просто обнять, ее улыбка внезапно померкла. Она выпрямилась, что пришлось сделать и ему, и неожиданно закатала рукав его рубашки.― Можно было просто меня раздеть, ― усмехнулся Якопо, но Маргери была занята другим. Она рассматривала тонкий шрамик, совсем небольшой и даже неопасный, который через пару дней превратится в розовую полоску, а потом станет белеть, пока его нельзя было бы заметить, если не знать, куда смотреть.― Это сюда тебя Джулиано? ― спросила она, погладив едва заметный шрамик. Якопо кивнул. Маргери нахмурила бровки, поджав губы, а потом прикоснулась губами к мужскому плечу. Пацци улыбнулся, поцеловав девушку в рыжие волосы, пахнущие вишней и миндалём.― Он поплатится, ― пообещал ей Пацци, наваливаясь сверху. Маргери довольно зажмурилась, обнимая любовника за сильную шею.― Конечно. Я отравлю его, ― она игриво подмигнула ему и рассмеялась, но мужчина с легкой улыбкой помотал головой.― Ты ничего не будешь делать, да? Мы условились. Медичи сгниют, но мы сделаем это с помощью той информации, что ты мне добываешь, ― Якопо погладил Маргери по лицу, с удовольствием наблюдая за тем, как расширяются ее зрачки, как у любого разумного существа, который смотрит на предмет своего обожания. ― Моя прекрасная шпионка.Маргери и Лоренцо три года состояли в законном браке, и почти вся Флоренция знала о том, что союз их был несчастливым. Супруги уже больше почти два года не делили постель, если верить досаженным сплетникам. Что-то такое произошло в первые полгода их брака, что следующий год Маргери была предоставлена самой себе. Девушка была со всей семьей мужа подчеркнуто холодной и отстранённой, она даже не появлялась с ними на торжественных мероприятиях, не сопровождала мужа в его поездках, и вообще, делала вид, что они чужие люди. Флорентийские люди, как и все люди мира, любили посплетничать. Слухи доходили до откровенного абсурда ― что Маргери была ведьмой, и она приворожила Лоренцо, а теперь охладела к нему, и не знала, куда девать влюбленного в нее юношу.Детей у них, разумеется, не было.Маргери и Якопо познакомились лично чуть больше, чем полтора года назад, и Пацци до сих пор не разгадал загадку, что случилось с этой яркой девушкой. Он мельком видел ее, когда она три года назад прибыла во Флоренцию ― кажется, из Рима. Это было юное, двадцатидвухлетнее создание, легкое, святящееся изнутри счастьем. Кажется, в тот момент она искренне была влюблена в своего семнадцатилетнего мужа. Она смотрела на него и улыбалась, ее глаза сверкали, да и Лоренцо вел себя по-другому ― постоянно тянулся к ней, улыбался, норовил поцеловать либо в щеку, либо в губы, чтобы показать всей Флоренции, кому принадлежит эта прекрасная леди. Очаровательная молодая королева в легких платьях, не иначе.А уже через полгода Якопо ее не узнавал. Она вся замкнулась, потеряла свой свет, стала закрытой и холодной. Движения ее, когда она появлялась на улицах, были величественными и гордыми, но медленными и тяжёлыми, будто она не хотела или боялась идти. Она дергалась, когда к ней подходили со спины, почти ни с кем не разговаривала. С Лоренцо Маргери держалась на расстоянии вытянутой руки, и даже не принимала его помощи, когда он пытался помочь ей залезть в карету. А спустя год после свадьбы она и вовсе перестала выходить из дома.Мог ли Якопо подумать, что эта женщина через два года после своего замужества станет его любовницей? Конечно нет. Он скорей бы удушил себя, чем признался в том, что жена Лоренцо может привлекать его ― любым образом. Но вот в какой-то день ― Якопо до сих пор помнил его, семнадцатое июля полтора года назад ― они с Маргери столкнулись на ярмарке, приезд которой выпал как раз на отсутствие Лоренцо во Флоренции. Ярмарка проходила в Милано, и Маргери туда приехала тайно, как и Якопо. Ни у одного из них не было ни сопровождения, ни охраны.Конечно, Маргери сразу его узнала, он понял это по блеснувшим голубым глазам. Она была в голубом платье с золотыми нашивками роз, и в темно-бирюзовом плаще. Портретов Маргери не было в Милано, поэтому вряд ли ее мог кто-то узнать. Никто, кроме Пацци, случайно оказавшегося там. Этот взгляд, которым она его наградила, был разительно непохож на тот, который она демонстрировала, только-только приехав во Флоренции. Взгляд живого и мертвого человека.Да и сам взгляд ему не понравился. Судя по её решимости, она собиралась сделать с собой что-то нехорошее. Он застал её в самый тёмный, в самый личный момент ― она дошла до грани, откуда уже нет возврата. В её глазах было столько боли… Но она пыталась сделать вид, что ничего не случилось.В тот день, как узнал Якопо, у нее был день рождения. Пацци подарил ей простенькие сережки из бирюзы, обрамленные серебром, и тогда он впервые увидел, как ее глаза наполняются жизни. Тогда он еще ничего от нее не требовал, да и сейчас вряд ли бы смог. Но спустя неделю после их встречи она пришла к нему и, обдумав и решив что-то для себя, внимательно глядя в его голубые глаза, поинтересовалась своим мягким, почти гипнотическим голосом:― Вы хотите избавиться от Медичи?Франческо, который тоже был тогда в комнате, едва не упал со стула, услышав от жены Лоренцо такое предложение. Его непонимающий взгляд скользил от дяди к внезапной гостье, потом обратно, пока Якопо думал над этим предложением. Да, это был не вопрос, а именно предложение, и тогда он честно сказал: ?Да?, не прикрываясь пользой Флоренции ― хотя свято в нее веря ― не увиливая, и не обращая внимания на то, как племянник подавился воздухом.Маргери улыбнулась. Улыбка ее была холодной и решительной, почти как у кошки, которая давила еще живую мышь. От удивления, Франческо тогда так ничего и не сказал.― Тогда скажите, что вам может пригодиться.А еще через полгода, женщина, которой Якопо искренне восхищался, стала его любовницей. Общаясь с ней все больше и больше, он почему-то думал, что она не заинтересована в интимных отношениях ― возможно, в этом была проблема их с Лоренцо браке. Она смотрела на мужчин ― всех мужчин ― почти равнодушно, сидела идеально прямо, красивая, будто статуэтка из фарфора, и такая же пустая изнутри. Ее одежда из легких платьев, в которых она приехала, превратилась в закрытую, хоть и шла ей.Но потом один, второй брошенный взгляд, помимо Медичи Якопо задавал ей вопросы о ней самой, и хотя о семье Маргери ничего не рассказывала, о другом все-таки решилась. К примеру, о том, что любит вышивать, любит ягодные пирожные и хорошо катается на лошади. Несложно догадаться, каким был следующим подарком Якопо, и каким был десерт на их первом, совместном ужине.В их первую ночь, Маргери, правда, оставалась такой же спокойной, как и всегда, почти равнодушной. Конечно, Якопо ее не насиловал, но и удовольствия она не получила. Лишь лежала, и смиренно позволяла себе целовать, и самое большое, что он смог от нее добиться ― легко поглаживания по спутанным волосам. Когда все закончилось, Пацци обнял любовницу. Он, как опытный мужчина, понял, что Маргери не получила удовольствия от их соития, и пытался хоть как-то сгладить этот момент.Девушка развернулась в его руках, но, к радости любовника, не ушла, а с тяжелым вздохом уткнулась лицом ему грудь, не прикасаясь каким-либо другим образом.― Если ты хочешь… ― сказала Маргери; голос ее был ровным, и будто бы подрагивал от слез. ― Если ты хочешь продолжения этой связи, то нам предстоит длительная работа.Он погладил её по волосам и посмотрел в прекрасные синие глаза. В них не было ни испуга, ни страстного томления, только осознание случившегося. Он приблизил свои губы к её устам в попытке заново разбудить её чувственность.У него получилось спустя долгих шесть месяцев, спустя полгода их сотрудничества, как их связала взаимная неприязнь к Медичи и то, что Якопо только сейчас мог назвать любовью. Что бы ни случилось с Маргери, в этом была виновата проклятая семейка, ее чертов муж, и это было еще одной причиной показать Лоренцо, чего стоила их семья. Она тянулась к нему, желая почувствовать себя любимой и красивой, и у Пацци все получилось ― Маргери смеялась и улыбалась с ним, стала получать удовольствия от порочной связи, да и сама ожила. Конечно, этот год тоже был непростым, еще были моменты, когда они делали шаг назад, но Якопо достаточно сильно любил свою любовницу, чтобы идти с ней дальше.Вкупе с той информацией, что она добывала, можно было сказать, что Пацци побеждал. По всем фронтам.***Маргери дышала глубоко и ровно, и его рука, лежащая на её плече, равномерно поднималась и опускалась. Шелковистые рыжие волосы щекотали лицо, но вместо того, чтобы отодвинуться, он, наоборот, приблизился и вдохнул её аромат, прикрыв глаза.― Расскажи мне про ситуацию в банке, ― сказал Пацци. ― И про отношения со Сфорца.― У меня есть кое-что интересное, ― усмехнулась Маргери, вспоминая о договоре своего тестя Пьеро ди Медичи и Галеаццо Сфорца, герцога Миланского.Маргери снова тихо рассмеялась и, закутавшись в теплое одеяло, полушепотом рассказала о том, что происходило в доме ее мужа. Якопо слушал внимательно, запоминая каждое слово, но при этом не отрывал от ее бледной кожи своих пальцев. Она была бледна прекрасной бледностью любящей взволнованной женщины.Как и всегда, поспала Маргери всего час или два, при том, что ее любовник так не сомкнул глаз. Якопо лежал в кровати, обнимая девушку, и думая о том, как ему извратить полученную информацию.Одним нравятся высокие мужчины, другим?— невысокие. Кто-то любит волосатых, кто-то?— лысых. Ласковых, грубых, уродливых, красавцев или красавиц. Большинство женщин не знают, чего хотят, пока не попробуют. Маргери де Медичи ненавидела своего мужа Лоренцо ди Пьеро де Медичи, но любила своего любовника Якопо Пацци.