лисиные (1/1)

Руфь шутит – или, возможно, не шутит, – что она кнотт. Балансирует с мандарином на голове, широко раскинув руки; виляет бёдрами так, как будто у неё есть хвост. УРуфь весёлый нрав и тёмные уставшие глаза, а ещё она ориентируется в Парке Развлечений так хорошо, будто родилась там – так, может, чем чёрт не шутит, может, она действительно не врёт?..Ева знает, когда Руфь врёт, но никому ничего не говорит, конечно. Секрет фирмы, всё такое. За молчание ей никто не платит – как, впрочем, и за разговоры, поэтому Ева выбирает из двух зол меньшее.Так удобней.***– Знаешь, – Руфь задумчиво накручивает на палец чужую светлую прядку; Ева уже привыкла к подобным бесцеремонным посягательствам на её личное пространство, поэтому просто поднимает голову и смотрит рыжей в глаза. Руфь не смущается, взгляд не отводит, хотя Ева ей, что очевидно, более чем нравится, но она слишком стара для этого цирка.Руфь слишком стара, Ева слишком хорошо её, Руфь, знает, поэтому надобность в постоянном паясничании отпадает сама собой.- Знаю что? – переспрашивает Ева, видя, что Руфь залипла.Та облизывает губы и рассеянно моргает.– Знаешь, – повторяет она, – есть легенды о том, как лисы крадут человеческих детей, а потом их воспитывают. Человеческие дети, а это всегда девочки, не становятся лисами, конечно – их жизнь намного короче, они взрослеют быстрее – но, даже уходя в свободную жизнь, они остаются… – Руфь замолчала, пошевелила губами, словно пробуя на вкус то, что она собиралась сказать, и, видимо, осталась довольна; последнее слово то ли просто сказала, то ли припечатала им: – Лисиными.Ева вздрогнула.Руфь сделала вид, что не заметила, и прядки из пальцев не выпустила, просто прикрыла глаза, как большая сытая кошка.– Насколько бесконечно близкой надо тебе стать, чтобы узнать чуть больше, чем ничего? – почти капризно сказала рыжеволосая.Ева улыбнулась: спокойно и ласково.– Кто бы говорил, – парировала она, отстраняясь.***Спустя недели, мотаясь по делам, Руфь встретила в горах белоснежную лисичку и, ни секунды не раздумывая, назвала её Евой.– Чтобы сидеть между вами и желания загадывать, – объяснила она, возвращаясь к повозке по сумеркам.Обе Евы, одинаково белоснежные, зевнули и показали Руфь языки.