Пролог. (1/1)

Перо выскальзывает из рук – традициям не изменяет; взгляд пробегается по старому портрету – выцветшему, облупившемуся паутинкой, но всё ещё изображавшему того человека, который сделал его таким, вылепил из него того, кем он сейчас является. Александр хмыкает, подпирает кулаком подбородок, губами жуёт, будто пробует воспоминания минувших лет на вкус, но всё ещё смотрит на изображение – столь старое, столь… прозаичное, которое пора бы давно выкинуть на помойку, сломать обрамляющую золотую раму и разорвать полотно на мелкие кусочки, но лучше – сжечь; однако это единственное, что даёт ему мотивацию продолжать достигать свои цели. Единственное, что постоянно твердит в голове заевшей пластинкой: ?Я тебя ещё переиграю?.Портрет – призрак – глазами масляных красок смотрит на него, всё с таким же ехидством и презрением, когда он ещё был в мире живых. Полотно – напоминание, оставшееся от отца, но Александр сглатывает обиды прошлого и макает перо в чернильницу; он пишет дневник – сбился со счёта, какой именно, - в котором излагает все свои мысли, планы, но в основном – месть и ответы на постоянные унижения и оскорбления; чёртов Эдвард, чёртов ублюдок… Укравший у него абсолютно всё и забравший это в могилу. Александр скрипит зубами, постоянно сбегает взглядом от портрета отца в поисках ?зрительного убежища?: капли барабанят по стеклу, за окном – непогода, и вспышки молний освещают тёмный кабинет, делая чудовище-человека на картине ещё страшнее. Словно гром – невидимая пощёчина с того света, встряхивающая его в том, что Эшфорд ещё не сделал; однако он клянётся себе – и делает пометку на полях, - что если отцу и сыну суждено встретиться на том свете, то Александр отплатит ему той же монетой. На лице расцветает улыбка – яркое свечение секундой пролетает в кабинете.Старые напольные часы пробивают восемь вечера; перо ложится на столешницу, с наконечника капает чёрное, расползается кляксой по лакированному дереву – Александр воображает, что это кровь его врагов, все тех в ?Umbrella?, кто не верил в него, кто смеялся и тыкал пальцем, говорил, что он ничего не добьётся, потому что ему далеко до своего отца, далеко до этого идиота-старика, который поддерживал своих коллег в вопросах исследования опасного вируса. Эдвард Крюгер… Александру хочется сплюнуть на пол: он лишил его всего – даже фамилии, сменив её на девичью основательницы их семьи, которая построила им империю, а они отблагодарили её лишь тем, что похоронили в склепе под фамильным особняком. Ох, дорогая Вероника, видела бы ты, во что превратили твоё наследие.Её портрет висит на противоположной стене; во весь рост, красивая леди в роскошном платье улыбается своему преемнику, кокетливо прищурившись; Александр смотрит на неё и понимает – он всё делает правильно. И достаёт из внутреннего ящика стола небольшую стеклянную колбу, в которой находится образец - часть его музы, - благословившей его на открытие новой главы в династии Крюгер-Эшфорд. Нет - Александр качает головой – только лишь Эшфорд, Вероника не простит ему такой измены. Она на том свете уже прокляла его отца, на самом деле – то сделали деньги, большие, украденные из семейного фонда, чтобы навсегда покончить с правлением Эдварда и его безумными идеями. Смерть, ставшая чёрным пятном на репутации ?Umbrella Corporation?, была спланирована заранее; Александр причастен к этому, как и бывший ?друг? его отца – Озвелл Спенсер сдержал обещание, он действительно дал Эшфорду возможность подняться на пару ступеней выше по карьерной лестнице, но практически сразу закрыл ему двери, не успел тот ступить на порог – сын почившего Крюгера не тот человек, которому суждено править империей, удерживать в руках подобную власть. В конце концов, в финальной главе семейной вражды теперь такой исход: Спенсер – главный исследователь, а Александра оставили с незаконченными проектами его отца, которые он быстро свернул в угоду своих личных мотивов.Вражда Спенсера и Крюгера длилась многие годы; Эшфорд хмыкает – скорее, то была зависть, потому что Эдвард слишком сильно хотел быть похожим на своего прямого конкурента в области генетики, что доходило порой до абсурда: настолько, что их фамильный особняк был спроектирован одним и тем же архитектором, а потайные лазы и ходы – почти отражение Арклейского дворца старика Озвелла. Ещё одна тяжёлая ноша, доставшаяся от отца. Александр поджимает губы; миниатюра их дома поместилась в снежном шаре, что стоит на углу стола, на кипе документов – работы предстоит ещё очень много. Он бы многое поменял именно сейчас, стёр и переписал, но всё случится – знает – совсем скоро; мужчина ненавидит это место, но оно единственное, что заставляет его двигаться вперёд, как и портрет его отца, который – Эшфорд клянётся – после его триумфа он сожжёт, повесив на место картины другой портрет – тот, что ближе его сердцу, тот, что даст ему билет в желанное будущее.Придётся всего лишь потерпеть пятнадцать лет. Он берёт шар в руки, крутит и вертит им, и в стеклянном аквариуме былые хлопья кружатся, опускаясь на макет их дома, на куклы людей, олицетворяющих его ?семью?: Александр держит за руку любимую дочь, а сын… Вздох: его проклятье… Стоит где-то за домом, пытаясь слепить снеговика. Мужчина массирует переносицу, снова встряхивая безделушку, и искусственная метель летит на фигурку мальчика, скрывая его от глаз настоящего родителя. ?Expergiscere, regina mea? - напоминание, что красуется золотой табличкой на подставке сувенира. Шар со снегом снова отправляется на своё место, на папки, в которых прописаны его будущие наработки, где мелькают его дети. Александр смотрит на них, предвкушая свой триумф: ?Umbrella? подавится, узнай, что он сотворил. Точнее, что сделала его любимая дочь.Эшфорд встаёт с места, закрывает дневник, забирая его, как и все документы – от посторонних глаз, от любопытства, что способно всё уничтожить, - с собой. Возможно, что он слишком сильно нервничает – Александр не отрицает, - однако не хочет, чтобы кое-кто знал о том, для чего всё это нужно. Он выходит из душного помещения, закрывает его на ключ, на секунду позволяя себе подумать, что он не скоро сюда вернётся – возможно, что уже вообще не окажется здесь – он потратил слишком много времени, сил и ресурсов, чтобы добиться успеха. Чтобы создать породившее ему истинный гений. Он вытаскивает свободной рукой колбу из кармана пиджака и целует её: спасибо, Вероника, что после смерти ты всё ещё с нами. И прячет прямое доказательство обратно; его не поймут, назовут извергом и монстром, но ему это необходимо - возможно, сильнее, чем воздух, - но отступить уже не может; всё это делается ради неё - и будет продолжаться, потому что она сама так хочет. Александр не в силах отказать тому, кто унаследует всё это и – надеется – даже больше.Снежный шар остаётся ему как загадка чужих воспоминаний.Нужно лишь решить одну проблему. Впрочем, всё это неважно – через несколько часов всё станет гранями прошлого, о которое будут колоться, как об иглу, только те, кто станет хранить в памяти сокрытую ложь.Спускается по лестнице, ступеньки тихо скрепят, будто призраки нашёптывают ему не делать этого, но Александр смахивает испарину со лба, подмышкой удерживая собственные наработки; прислуга – вся куплена, остальная – продана на эксперименты ?Umbrella?, - не останавливает его на пути. Не-Крюгер смотрит вперёд, а самого тянет нервно рассмеяться: от усталости, от желания поскорее увидеть результат, но ждать долго, чертовски долго – практически невыносимо. Но он справится, он – не его отец, он – Эшфорд, и он дойдёт до конца.У него есть, за кого сражаться с личными демонами.Он выходит в гостиную; в камине потрескивают дрова, огонь с хрустом доедает обуглившиеся поленья. Дворецкий – правая рука – переворачивает кочергой бруски, иногда отвлекаясь на протирку трофеев, принадлежавших юному гению – память о ней в настоящем. Действительность: газеты месячной давности врали – леди Алексия Эшфорд не погибла во взрыве лабораторий, а… пережидает время в семейном убежище, играя роль живого призрака для заключённых, мучая их до смерти.Человеческие крики под особняком ходят сквозняком.Девочка – всего двенадцати лет, - склонившись над торшером, записывает свои наработки о будущем исследовании вируса, усовершенствованным её отцом. Александр кладёт свои рукописи рядом, подходит к ней сзади и, опустив руки на спинку стула, наклоняется и целует в макушку: светлые волосы пахнут сладко-сладко – цитрусовым и сиренью. Она не поворачивается, но отодвигает тетради от себя, чтобы любимый папочка заметил на полях формулы, способные перевернуть науку с ног на голову. Эшфорд улыбается, пропускает сквозь пальцы светлые локоны, про себя отмечая, какая же Алексия красивая, какая же она… правильная… Александр оборачивается, наблюдая за другим - неудавшимся экспериментом: мальчик сидит на ковре, рисует фломастерами и мастерит бумажные корабли. И смеётся. И мужчину это раздражает до зубного скрежета. Неужели так сложно быть хоть немного похожим на свою сестру? Эшфорд ошибся только в этом, когда родилось его будущее и… тянущий обратно в прошлое недостаток.Александр собирается его если не исправить, то хотя бы использовать во благо своей мечты.- Что ты делаешь? – Альфред не оборачивается, не обращает внимания, продолжая рисовать какие-то странные картинки на пожелтевшем листке бумаги. – Альфред?Ребёнок, высунув кончик языка, с вдохновением, с желанием принимается закрашивать красным фломастером нарисованные фигуры; Александр отходит от дочери, чтобы подойти ближе к сыну, заглянуть через его плечо и наблюдать за его творческими потугами, которые раздражают до мурашек только сильнее – пустая трата времени, она не приведёт его к чему-то большему. Александр садится рядом на корточки, продолжает наблюдать, пока Альфред смеётся собственным выдумкам в голове, аккуратно выкрашивая изображения, выданные его мозгом: старший Эшфорд не различает в них ничего, кроме каких-то каракулей – подобному творчеству место в мусорке, но только не в его доме. Рядом лежат скомканные клочки – неудавшиеся кораблики, которые также выдают художественные начинания ребёнка. Даже такие элементарные вещи у него не выходят – немыслимо! Он – противоположная копия своей сестры, но так сильно от неё отличается; Александр вздыхает, дожидается, когда Альфред закончит свои поделки – кукловод-психолог знает, за какие нити нужно потянуть. Мальчик радуется своей никчёмности и, дорисовав, показывает отцу лист, на котором нарисовано что-то, что напоминает мужчине об их доме: вот особняк, вот – он вместе с дочерью, вот его держит за руку сын, а рядом – какая-то птица с огромным бантом на шее-палочке. Он смеётся, а отец хмурится – ему не нравится; в его возрасте леди Эшфорд, юная мисс Алексия, писала потрясающие картины маслом – некоторые из них висят в его спальне в тяжёлых рамах и радуют не только глаз.- Папа, смотри, - смеётся так чисто, искренне, желая не видеть разочарование в глазах родителя, - это все мы! Помнишь, ты рассказывал про ферму?Улыбка ложится тенью; Александр помнит, прекрасно помнит: его рассказы были притворством, а та ферма – всего лишь экспериментальная лаборатория, в которой играли роль животных заключённые люди. Но сыну не нужно знать об этом; Эшфорд осторожно забирает рисунок у ребёнка, рассматривает пару секунд, кажущиеся ему длиннее самой вечности, а затем аккуратно складывает напополам несколько раз и прячет квадратик у себя в кармане пиджака.- Мне нравится, - сухо констатирует Александр, а Альфред вытягивает шею, как кот, желая, чтобы его погладили по голове. Но вместо этого отец встаёт на ноги и отряхивается. Подобного ребёнок не заслуживает. – Спасибо.Мальчик подскакивает одновременно с ним, пряча руки за спиной и отворачиваясь.- Это тебе, - застенчивый ребёнок с кучей комплексов. Неполноценен. Александр тяжело выдыхает. – Чтобы в пути не было так скучно.- И почему ты не можешь быть, как твоя сестра?Установка, что пройдёт через годы.Мужчина подходит ближе и хлопает мальчика по плечу, чувствуя, как меняется настроение сына: Альфред опускает плечи, смотрит под ноги, сжимает маленькие кулачки; ему не привыкать к постоянным сравнениям с Алексией – юным гением, перед которым открыты все двери. Перед мальчиком – открыта лишь клетка.- Ты принимал сегодня лекарство? – снова вопрос, Александр обходит ребёнка и присаживается на стул рядом с дочерью, продолжавшей работать с записями.- Д-д-а… - неуверенный ответ. Александр хмурится: он проверит количество таблеток в баночке с логотипом – наклеенным – фармацевтической корпорации ?Umbrella?. Ещё одна фальшивка ради лучшего будущего.- Хорошо, - кивает мужчина и смотрит на Алексию, которую не волнуют отец с братом.Альфред выдыхает; он возвращается к старому – присаживается на колени и собирает всё с пола: бумажные комки-кораблики, кривые рисунки… Александр наблюдает за ним, подмечая, что работать с ним придётся очень долго – однако это бремя ляжет не совсем на его плечи; впрочем, он мог списать сына со счетов ещё раньше, при рождении, но такой ценный экземпляр не стоит терять – Эшфорд предчувствует, как он ему ещё послужит. Генетический код слишком дорог – мужчина потратил долгие годы, чтобы вывести идеальную формулу в личных детях.- Папа, - Александр не любит, когда Альфред к нему так обращается; но он игнорирует, терпит, ведь скоро всё закончится, - а вы скоро приедете?- Ты уже задавал этот вопрос, - раз за разом мужчина продолжает лгать. Каждый раз одно и то же - практически входит в привычку. – Через пару лет. - Я хочу вместе с вами, - он подходит ближе, но на родителя не смотрит, шмыгает носом, готовый расплакаться от несправедливости. Несправедливости ли? – Я хочу…Старший Эшфорд мысленно заканчивает: ?отсюда выйти?.- Нет, - осекает Александр, - ты не можешь. Я же тебе обещал, что мы вернёмся, как только Алексия закончит обучение. А пока за тобой присмотрит Скотт. Ты ведь знаешь, что я переживаю за тебя, - он встаёт, кладёт ладони на плечи Альфреда, давая ему мнимую надежду на то, что глупые мечты сбудутся. Правда: едва ли. – К тому же кто-то должен за тобой круглосуточно присматривать. Вдруг ты забудешь опять выпить лекарство…- Я… Я помню… - взгляд мальчика устремлён вниз; Александр знает, что ему стыдно. Одинаковый сценарий раз за разом на протяжении долгих лет. Скоро – антракт, а там недалеко до занавеса. – Я буду сильно скучать. По тебе и Лекси.- Алексии, - поправляет отец.Мальчик молчит, коротко кивает; Александр понимает его чувства – Альфреда по пятам преследует разочарование и желание хоть как-то понравиться родителю, быть любимым сыном. Возможно, прямо сейчас ребёнок хочет обнять его, сказать слова-пустышки о любви, но вместо этого делает шаг назад, принимая мысленный – постоянно – отказ старшего Эшфорда, который всегда будет рядом с его сестрой, потому что – как думает ребёнок – она здорова, а он – ?болен?, и это не изменить. Александру главное, чтобы он дальше продолжал пить лекарства.И никогда не покидал этих мест.Часы пробивают новое время.Мужчина оборачивается, глядя на циферблат на стене; Скотт Харман – их дворецкий - заканчивает с кубками и подходит ближе к мальчику, обнимает его за плечи, словно желает защитить от мира, но в действительности – не дать ему туда попасть. Александр кивает мужчине, и тот увлекает Альфреда из зала в спальню – время принимать таблетки и спать.Мальчишку ждёт целый ряд потрясений.- Пойдём, Альфред, - говорит дворецкий, но останавливается с ним в одном шаге у порога, дав ему возможность обернуться и вымученно улыбнуться; ребёнок прижимает к груди свои творческие принадлежности, которые через несколько часов постигнут участь догорающих в камине поленьев. Александр отворачивается от его взгляда; ему стыдно, что у него такой сын. Эшфорду стыдно, что Альфред не такой, как Алексия. Скотт открывает двери, и мальчик, ссутулившись, быстрым шагом уходит прочь. Дворецкий идёт за ним. – Лекарство ждёт, юный лорд.Дверь закрывается. Отец и дочь остаются наедине, и мужчина позволяет себе немного расслабиться, упасть в кресло и устало откинуться на спинку; кошмар наяву скоро закончится. Он – учёный, а не родитель, и ему осточертело притворяться. Только с дочерью он мог быть самим собой, только она понимает, на какие жертвы ему приходится идти. Александр, подперев кулаком подбородок, выдыхает, вспоминая минувшие года, когда его ?эксперименты? росли. Алексия – любимая дочь – показывала выдающиеся результаты, была… невероятна во всех начинаниях, а вот её брат… чересчур обычный - большая непозволительность в его разработке. Мальчик-мечтатель, у которого отняли детство, продолжает раздражать Александра тем, насколько он вышел ?провальным?: он старался всё это время ограничивать его, но Альфред будто прорывался сквозь любые барьеры, разламывал прутья невидимых клеток, желая вкусить свободу. Выросший без игрушек, мечтавший походить на мальчишек из старых кинофильмов, что смотрел достаточно редко, по расписанию в определённые дни, он совершенно не поддавался дрессировке – непослушный щенок; и продолжает гадить по сей день. Эшфорд выдыхает сквозь зубы; хорошо, что тот перестал задавать ему вопросы о матери, которая якобы умерла при родах – выдумывать новые истории слишком сложно, но ради роли Александру приходилось выкладываться по полной: этот блеск в глазах, широкая улыбка и обещание после ?поправки? прийти к ней – это то, что каждый год Альфред ждёт больше всего. Фальшивые рассказы наскучили старшему Эшфорду – только Алексия знает правду, но с братом не делится. Это всё мелочи для неё, ведь дальше – больше. Она закрывает тетрадь, смотрит на отца, выжидает, и Александр, ссутулившись, потирает от усталости переносицу, и девочка встаёт с места. В конце концов, именно она – ключ к его успеху, именно она подсказала, как дальше правильно развивать вирус.И как приручить непослушного брата.- Ты готов? – её вопрос звучит одновременно со сверкнувшей молнией; следует гром, выбивающий неприятные мысли и воспоминания. Александр встаёт вместе с ней, выпрямляясь: да, они почти всё сделали. Скоро всё свершится. - Всегда готов, моя милая.Она кивает, и для Эшфорда – это то самое непередаваемое ощущение гордости: не столько за дочь, сколько за себя, ведь именно он её вырастил такой, именно она носитель того гена, который сыграет слишком огромную роль в их судьбе. Её гениальный ум помог ему идти в правильном направлении, и она прекрасно осознаёт, на какие жертвы приходится идти. Александр сжимает кулаки до побелевших костяшек: любимая леди скоро уснёт долгим сном.Он будет охранять её: дракон-родитель своё дитя-сокровище.И никто не посмеет разлучить их.- Спокойной ночи, папочка, - говорит она, проходя мимо него. Эшфорд, будто находившись несколько секунд в прострации, резко оборачивается, подумав, что Алексия уходит не отдыхать перед ?вылетом?, а словно испаряется, исчезает, будто её не существует – словно иллюзия в голове. Нет, нет, нет! Александр даже не желает об этом думать; он быстрыми шагами настигает дочь, касается невесомо её плеча, пальцами задевая золотистые локоны: он не позволит случиться страшному – расчёты не должны подвести.- Спокойной ночи, моя девочка, - и наклоняется, чтобы мягко коснуться губами её щеки, заправить волосы за ухо.- На пятнадцать лет?- На пятнадцать лет.И уводит её прочь, готовясь к самому страшному и одновременно долгожданному в своей жизни.Всё уже давно подготовлено.Его сына ждёт большой сюрприз.Благослови их, Вероника, на величайший эксперимент в истории человечества!Королева муравьёв будет править бал!