16 (1/1)
Глава 16. Гордость, предубеждение и кое-что еще. Сюжет: сиквел к главе 14 (?Единство противоположностей?). О любви, которая побеждает даже врожденную вредность некоторых личностей. Пейринг: Люциус Малфой/Артур Уизли. Дисклеймер: ну не моё, что уж тут сделаешь! Зато то, что пишу я, тете Ро может только в страшном сне присниться. Саммари: паршивец! Гад ползучий! Ты мне всю жизнь поломал! Вернись… дай поцелую… люблю… Предупреждение: стёб+флафф.Артур лежит на диване в своем кабинете, закрыв глаза, и мысли перескакивают с одного на другое. Это противное состояние ему знакомо уже давно – так он всегда чувствует себя после круглосуточных дежурств на работе. Голова будто налита свинцом, тело кажется таким тяжелым, что любое движение превращается в каторжный труд. Не помогает даже то, что диван после нескольких попыток трансфигурации, слава Мерлину, стал похож на нормальную мебель для отдыха, а не на старую развалину. Ни принесенные из дому мягкие подушки. Ни взбодряющее зелье. Провались она, эта работа. Долго он так не выдержит. Конечно, деньги никогда не бывают лишними, содержать семью необходимо. К тому же труд прогоняет чересчур уж навязчивые, похабные и совсем не идущие приличному человеку мысли. Но надо признать, что нынешнее сверхурочное дежурство было явно лишним. В висок как будто вбили гвоздь, и какой-то садист еще и медленно ворочает этим гвоздем. Каждый шум отдается в ушах таким грохотом, будто Хагрид напился и громит свою избушку. По костям как взрослый дракон потоптался. Щеки горят. Мерлин, за что всё это?! Кажется, кто-то подходит к двери. Не дай Салазар начальство припрется. Начальство всегда не вовремя. Когда ты героически вкалываешь, рядом – никого из вышестоящих лиц. СтОит расслабиться – все тут как тут и готовы дать дроздов по самое не могу. Уизли пытается открыть глаза и подняться, но увы. Организм ооочень против. Нервы провисают слабыми нитями и связывают совесть так, что она совсем уж ни на что не годится. Тихие, еле слышные шаги уже совсем близко. Кто-то садится на диване рядом с Артуром, гладит его по голове… Чуть прохладные ладони прикасаются к горячим щекам, и это так приятно. Проворные нежные пальцы расстегивают несколько пуговиц на мантии Артура. Дышать становится легче. Какая прелесть… Случайно ли не Молли решила навестить супруга? Это первое предположение, но Артур тут же отбрасывает его. Ведь у жены ладони огрубели от домашней работы. И от жены не пахнет свежим, чуть резким дорогим парфюмом и мятными леденцами. Неужели?.. Артур нехотя открывает глаза. - Малфой?! Ты?! - Угу. Как видишь, мне не понадобилось долго отлеживаться в Мунго. А я вижу, ты хорошо постарался тут без меня. Порядок в кабинете навел, наконец вспомнил, что ты маг и можешь применять заклятия, чтобы привести свое место жительства в нормальный вид. Моя ты киця. А я уж думал, ты совсем в маггла превратился. Вот так всегда. Как только Артур скажет хоть слово, Люциус начинает язвить. Разве можно разговаривать с таким человеком?! И как его только семья выдерживает?! Как мир вообще терпит такого мерзавца? - Чтоб тебя дементор поцеловал! - Не хочу. Ты целуешься гораздо лучше. Артур краснеет, вспоминая свой приход в Мунго и тот разговор с Люциусом, как-то неожиданно закончившийся страстным поцелуем. - Я тогда был под Империо, Малфой! Так что отцепись. - Артур, ты не бард Биддл, так что не рассказывай мне тут сказки. - Тогда я честно скажу всё, что о тебе думаю. Ты гнусная скотина, чтоб тебе в одной кровати с Сам-Знаешь-Кем проснуться. Ты ядовитее самой ядовитой гадюки. Если верить, что где-то в Хогвартсе Салазар Слизерин закрыл какое-то дикое и ужасное чудовище, то по сравнению с тобой оно покажется зайчиком. Да при взгляде на тебя и василиск окочурится. Если на тебя нападет соплохвост, то вопрос будет состоять не в том, как отбрыкаешься ты, а как спасется несчастное животное. Люциус спокойно слушает пламенную речь Уизли, а потом, манерно растягивая гласные, говорит: - У тебя всё, Артур? Странно, откуда такие акафисты. Пять минут назад ты, кажется, был обо мне совсем другого мнения. - Мнение? Ты только что слышал, какое у меня мнение о тебе! - Это идет от разума. Чувствуешь-то ты совсем другое. - Малфой, сгинь с глаз моих, Азкабан по тебе горькими слезами рыдает! Не видишь, я устал, мне плохо. - Заработался, бедненький, измучился? Сам виноват, не надо было круглые сутки торчать в этом долбаном министерстве. Давай я тебе кофейку налью. Они пьют кофе и разговаривают, как обычно, пытаясь поехиднее зацепить друг друга, и Артур чувствует, что усталость уходит, испаряется. Но это не всё, ему хочется чего-то еще, и наконец он спрашивает: - Послушай, Люциус, почему бы нам хоть раз не пообщаться по-человечески, без всех этих споров и ссор? - М, а я не против. Только как? - Вот так... – Артур обнимает его, целует в щеки, в губы, в лоб, - жарко, лихорадочно, будто пытаясь вобрать в себя все его очарование. - Мммм, хорошо... сладко... - Спасибо на добром слове, Люциус. Наконец-то ты сказал хоть что-то не ядовитое. - Сам напрашивался. Слушай, аппарируй сегодня вечером ко мне домой. - Хорошо. - Я буду тебя ждать, - шепчет Люциус и уходит. Артур чувствует себя виноватым перед семьей, да и перед самим собой ему стыдно, но тем не менее он ждет-не дождется конца рабочего дня. Пишет и отправляет с совой записку жене, что задержится на работе до утра. И дрожащим голосом шепчет: ?Малфой-Менор, аппарейт!?. В прихожей особняка полутемно. Артур осторожно оглядывается и прислушивается, боясь, что его заметит жена Люциуса или, может, кто-нибудь из гостей. Лихорадочно соображает, что сказать в таком случае, чем объяснить свой визит в такой поздний час. И, услышав приближающиеся шаги, еле выдавливает из себя: - Ээ... - Явился, магглофил? – смеется Люциус. – А стесняешься! Как девица в первую брачную ночь! - В первую ночь с женщиной я не стеснялся, - как-то не к месту бормочет Артур. - Ну вот и сейчас нечего. Это естественно. Ты же любишь меня, знаю, любишь. И я тебя люблю, хоть и даю тебе повод в этом сомневаться. - Но Люциус, я никогда не... - Не бойся. Всё будет хорошо. Я не сделаю тебе больно, обещаю. Люциус говорит так непривычно тихо и нежно, что Артур готов всё отдать за то, чтоб эти минуты длились вечно. Спальню освещает только камин. По потолку пляшут причудливые тени. - Доверься мне, - шепчет Люциус, расстегивая пуговицы на мантии Артура. - Да, - еле слышно отвечает Уизли, целуя любимого, зарываясь пальцами в его роскошную гриву. - Люблю тебя... люблю... ты только мой... Ласки становятся все смелее. Артур чувствует, что хочет бОльшего. - Люциус... я больше не могу ждать... пожалуйста... Малфой ехидно спрашивает: -А кто еще недавно так боялся и стеснялся? - Ну не язви хоть в такую минуту! Слияние все же приносит резковатую боль, но она быстро проходит, сменяясь ощущением тепла и наслаждения. Такого Артур еще никогда не испытывал. Ему кажется, что горячая волна поднимает его куда-то вверх, вверх, выше небес и звезд. - Я люблю тебя, Люц, люблю! Обожаю! еще... еще... еще... - А кто меня гаденышем обзывал? - Одно другому... ааахх... не мешает... ааа... люблю тебя... - Сам гаденыш! Салазар тебя побери, мне еще ни с кем не было так хорошо... Они засыпают, обнявшись. В эту ночь они чувствуют себя половинками одного целого. И какими бы разными они ни были, этой связи им уже не разорвать. Потому что только противоположности могут так тянуться друг к другу!