Глава 8. Глаза цвета яркого солнца (1/1)

- Как давно ты не спал? - вдруг спросил Кобзарь, вручая собеседнику выигрыш.- Порядка трёх дней, - растерялся Теодор. - Подряд.Музыкант скрестил руки на груди и недовольно поцокал языком.- Кажется, я тебя очень и очень утомил.- Нет, что ты. Я совсем не чувствую усталости.Смерть вдруг распахнула глаза в немом: "Меня осенило!" - Ты же теперь не имеешь физических потребностей, точно! - воскликнул Кобзарь, вздымая указательный палец вверх.- Совсем как ты?- Как я, - кивнул Кобзарь.Теодор хотел было начать внутренний монолог, рассуждая о новых возможностях, но музыкант его перебил:- Куда отправимся дальше?Ливиану застыл на месте как вкопанный и выпалил первое, что увидел неподалёку:- Колесо обозрения?- Ой, а разве здесь есть колесо? - Кобзарь непоседливо закрутил головой, осматривая окрестности.- Кажется, я видел его и раньше на некоторых праздниках, - ответил Тео. - Оно разбирается, да и в целом небольшое.- Но, готов поспорить, вид с него открывается неплохой. - завершил волшебник, уже отправившийся в сторону сооружения.Теодору ничего не оставалось, кроме как отправиться за ним, волоча потрёпанного медведя за собой по каменной плитке.Купили билеты, уселись в одну из шатких кабинок. Послышался резкий и неприятный скрежет старого металла, - и правда, некоторые части аттракциона наполовину разъело ржавчиной, - и колесо медленно закрутилось.Теодор чувствовал себя донельзя глупо. Он что, маленький ребёнок? Едет на колесе обозрения в обнимку с большим плюшевым медведем. Подумать только, какой позор...Ливиану ощутил тёплое прикосновение к собственной ладони. Вопросительно приподнял одну бровь и глянул на Кобзаря, сидящего напротив. Он улыбнулся и ткнул пальцем в закат, вид на который открылся с верхней точки колеса. А они сейчас ненадолго остановились именно в этой точке."Подумать только, - умехнулся про себя музыкант. - Как красиво!"И встретился взглядом с Теодором, внимательно изучающим его лицо. Глаза цвета яркого солнца как-то щепетильно поблёскивали, шрам, залитый лучами светила, слегка подёргивался вместе с острой скулой, о которую, казалось, можно было порезаться.- Замечательный, - одними губами прошептал Кобзарь.- А? - не понял Тео.- Вид, - поправился собеседник.С таким же мучительно громким скрипом кабинка спустилась вниз и выпустила парней из своих владений.- Хочешь ещё прогуляться? - округлил глаза музыкант.- Если честно, - не стал кривить душой Теодор. - Не горю желанием.- Ой, ну если так, то... - он спрятал взгляд разноцветных глаз. - Могу я тебя проводить?- Да, почему ты спрашиваешь?Кобзарь и сам не понимал.Дорога к кладбищу прошла совершенно незаметно. Обсуждали музыку и фильмы.- Никогда не ходил в кино, - покачал головой Ливиану.- Ты многое теряешь.А также наблюдали за тем, как колосья травы трепещут на ветру, шелестят и переливаются волнами и разными оттенками зелёного.Наконец перед ними предстала низенькая калитка, кованая чугуном. Теодор по-хозяйски открыл её и обвёл взглядом знакомый пейзаж кладбища: везде шебуршились, суетились морои, бегали непоседливые перекидыши. Нежители были в главных ролях собственных историй, и Кобзарь невольно ухмыльнулся, наблюдая за их вольным существованием.Как никак, именно он, музыкант, подарил им вторую жизнь. И совсем не жалел об этом своём решении.Кобзарь галантно снял шляпу, завидев знакомые лица:- Вечер добрый!- Доброе утро, - отозвался нестройный хор.Гостя, как обычно, встретили по всем правилам. Призраки обсуждали с ним последние новости загробного мира, вежливо интересовались событиями прошедшего Макабра, стараясь не выходить за рамки приличия. Тот смущённо отнекивался и показывал на запястье, будто там, по его мнению, были часы, мол: "Извините, я спешу".Теодору и его спутнику удалось прошмыгнуть сквозь плотную толпу, удалившись за заднюю стену домика смотрителя. По словам первого, там должен был находиться чёрных ход, - так, на всякий случай.Однако там же, за домиком, где они скрылись от чужих взглядов и громких шепотков, произошло непоправимое. Никто не успел понять, как же именно это случилось.Кобзарь, поддавшись сильным чувствам, окатившим его, словно холодной водой, прижал Ливиану к стене. Сердце пропустило удар. Теодор громко сглотнул.- Что такое?- Знаешь, я скажу тебе, что меня волнует, - взгляд музыканта метался из стороны в сторону, не зная, на чём сфокусироваться. Он поднёс руку к лицу собеседника, но, опомнившись, резко одёрнул. - Теодор.- Что?- Теодор, ты мне нравишься. Я думаю, ты мне по-настоящему нравишься. Искренне.Ливиану ясно, как солнечный день, ощутил, словно падает в пропасть.- Извини, кажется, я не расслышал, - его губы дрожали. - Не мог бы ты повторить?- А? - Кобзарь растерялся. Каждое слово обрывалось учащённым дыханием, давалось с большим трудом. - Я тебя люблю. Разве не понятно?Теодор молчал.- Ты не обязан принимать мои чувства, - Смерть печально усмехнулась. - Мне просто нужно было тебе сказа—Он не успел договорить.Ливиану и сам не понял, как до этого дошёл. Он, дав волю нахлынувшим эмоциям и отключив голос рассудка, схватил ладонью Кобзаря за щёки и притянул к себе в один миг.За секунду до неисправимого музыкант издал удивлённый вздох, и вовремя - при других обстоятельствах воздуха для длительного поцелуя могло и не хватить.Ноги Тео подкосились, стали ватными. Он с содроганием сердца чувствовал горячее и прерывистое чужое дыхание на своём худом лице и, кажется, даже получал от этого удовольствие. Как бы Кобзарь ни готовился к столь важному моменту, он из последних сил ещё слабо брыкался, не даваясь так легко, как в тайне хотелось бы.Их губы соприкоснулись. Как это было желанно! Никто из парней до сих пор не признавал своей любви, но слова, сказанные Смертью, смогли растопить оба сердца: повидавшее виды и новоприобретённое.Холодные пальцы Теодора соприкоснулись с горячими - спутника, образуя сложное переплетение. Они жадно изучали просторы знакомых, но неприкосновенных ранее, лиц друг друга.Кобзарь не мог передать свои эмоции словами. Казалось, он обмяк и растворился в воздухе, прикрыв веки и позволяя Теодору делать всё, что только вздумается.Наконец, порывисто выдохнув, Ливиану отстранился от музыканта и тут же встретился с ним взглядом. Бледный и одновременно красный, запыхавшийся Кобзарь ошарашенно молчал и дрожал всем хрупким существом.Теодор, ни слова не говоря, обнял его, прижав головой к своей груди. Спутник вдыхал ароматы чёрного, как ночь, плаща и грелся о раскалённое от обилия эмоций тело парня.- Я совсем не понимаю, что такое любовь, - признался Теодор. - Но определённо могу сказать, что никогда не испытывал ничего подобного.- Вот и я... тоже, - Кобзарь прикрыл фарфорово-белые веки, обняв Теодора за шею. - Ты утомился.- Да, я очень и очень устал.- Пожалуй, ты можешь переночевать у меня.В груди волнительно-радостно ёкнуло.