Глава 3. Размышления (1/1)

Эллу била дрожь, когда лейтенант Страктон оставил ее одну в каюте-апартаментах. Она не помнила, в какой момент почувствовала ее или по какой причине дрожала. Нет, не совсем так. Всё началось тогда, когда Траун рассказал ей о том, что на самом деле означало прозвище, которое дала ей мать. Маленькая звездочка. Драгоценная звездочка. Очень… похоже. По-видимому, мать действительно вкладывала в это прозвище именно такой смысл, и он знал это; тот самый гранд-адмирал, который хотел их всех уничтожить, знал ее мать настолько хорошо, будто мог прочесть все мысли в ее голове.Понимание этого… нереальность происходящего превратила простой ужин в опыт, который она еще толком не осознала.Элла пришла на встречу, уверенная, что та закончится одним из двух возможных исходов: либо ее тело прикуёт к стене допросный дроид, из ее широко раскрытого рта будет рваться крик, а когда наркотики и удары электрическим током развяжут ей язык, она будет умолять прекратить пытки. Или это чисс, буквально дышащий властью и для которого отдавать приказы все равно, что менять перчатки, взял бы ее силой, и она захлебнулась бы от крика, от боли, не имевшей ничего общего с удовольствием.Не случилось ни того, ни другого, и все же… и все же она чувствовала, как будто с ней сотворили и то, и то, одновременно. Ощущение было настолько сильным, что она неосознанно провела руками по платью, по всему телу, убеждаясь, что одежда не порвана, и тело не обнажено. Опустившись на один из стульев в небольшой гостиной, она вспомнила его глаза. О, звезды, мать никогда не говорила, насколько сильным был его взгляд и что этот взгляд мог прожечь ее насквозь. В нем не было похоти, как у большинства мужчин, окажись они в такой же ситуации. Отнюдь. Он желал не ее тело, а ее душу.И, во имя всех звезд Галактики, он вытянул из нее всё. Обнаружил, прикоснулся, а слова его, словно удары кнута, они обжигали лазерным огнем. Но в то же самое время он очаровывал, вот так, одновременно. Беседа приносила агонию и радость, муку и удовольствие. Допрос и утешение.Она не знала, что и думать обо всём этом, о нём. Но Элла понимала теперь, что больше не сможет винить мать за то, что та влюбилась в этого чисса. Это вовсе не значит, что она хоть немного простила Мэрис Фераси-Каррде. Верность отцу мешала проявить достаточно сострадания. Но она больше не могла винить женщину, что дала ей жизнь. Всего один трехчасовой ужин с Трауном породил сильный внутренний конфликт. А что произошло бы спустя пару месяцев? Какое влияние он оказал на мать, как оно изменило ее? Какая часть той женщины, что знала Элла, была результатом его двухмесячного влияния, а какая?— сама Мэрис, настоящая Мэрис?Элла вновь задрожала, борясь с желанием обхватить себя за талию, будто маленький ребенок, желающий успокоиться. Они всё еще следили за ней?— ее имперские надсмотрщики. Он, наверное, тоже наблюдал. Она не даст ему повода использовать ее же слабость против нее, и поэтому она опустила руки на подлокотники кресла, чтобы хоть как-то унять их дрожь. Элла вспомнила об Авесе, невозмутимом пилоте из организации Тэлона, которому всё было нипочем. У этого человека лицо игрока в сабакк, которое невозможно было прочесть, а истинные чувства скрыты за семью печатями. Что и делало его великолепным пилотом, хладнокровным даже перед лицом абсолютной опасности.Она старалась быть как Авес.Старалась.И это не удавалось. Потому что образ Авеса, сидящего за штурвалом, так и не всплыл в воображении, когда она пыталась вспомнить тех невозмутимых людей, с которыми когда-либо виделась. Она думала о Трауне. И о том, насколько честен он был на протяжении всей беседы за ужином. И насколько сдержан, не показывая раздражения на ее намеренную грубость. Хладнокровен, спокоен, выдержан, бесстрастен.Таков, как его описывала мать. Полная противоположность ее биологическому отцу.Элла поднялась с кресла, быстро вошла в спальню… и обнаружила, что, пока ее не было, вещи уже кто-то распаковал. Ее потёртый чемодан лежал в небольшом шкафу, а одежда оказалась аккуратно развешена. Только это была совсем не ее одежда, точнее не вся. Три комбинезона куда-то пропали, а обычные наряды висели на вешалках между пятью совершенно новыми одинаковыми и однотонными комбинезонами. Новыми вплоть до изолирующих заплат на запястьях и лодыжках.Ей потребовалось собрать в кулак все самообладание, пока подушечки пальцев прощупывали новую ткань, с суеверным страхом ища знакомую имперскую эмблему на плечах, это означало бы, что ее пытаются завербовать.Пальцы нащупали гладкую ткань без каких-либо опознавательных знаков. Она шумно выдохнула.Но в каюте были еще подарки. Помимо новых комбинезонов?— два дополнительных комплекта повседневной одежды и четыре комплекта одежды, которую она назвала бы нарядами на выход. Два платья, сшитых в стиле, похожем на то, которое было на ней. Две туники неизвестного пошива. Одна темно-бордового цвета с серой подкладкой. Другая наоборот серая с бордовой подкладкой. Их рукава широкие и длинные, воротники высокие. К туникам прилагались брюки. И три новых пары обуви, одна из них была достаточно прочной для повседневной носки, с нескользкой подошвой. Две других легко подходили к любому наряду в шкафу.Она отвернулась от одежды и подошла к маленькому комоду. Внутри лежало нижнее белье, подходившее для всех нарядов, тяжелый военный китель соответствующего кроя, но без опознавательных знаков, два модных по галактическим меркам плаща и несколько комплектов перчаток. Опять же подходивших к любому наряду в шкафу.Здесь было больше одежды, чем она могла себе позволить за многие годы. Достаточно, чтобы оставить ее для…—?Он не собирается меня убивать,?— прошептала она вслух, присаживаясь на край кровати. Обрывки того разговора за ужином мелькали в ее мыслях. —?Он не отпустит меня. Я не покину этот корабль, даже если Тэлон согласится на сделку.—?Тогда позвольте спросить вас кое-о чем. Если мой дядя отклонит сделку, которую предложила Мара, вы убьете меня?—?Нет.—?Вот так просто? Нет? Без объяснений?—?Разве это не очевидно?—?Вы имеете виду долг. И что-то еще. О чем еще вы умалчиваете?—?О паре нюансов, мисс Фераси. Боюсь, что не смогу рассказать вам всё, что знаю. Разговор займет много времени, одного ужина будет недостаточно.—?Это еще одно приглашение?—?Да.Она задрожала еще сильнее. У Мары было восемь дней, чтобы узнать для Трауна местонахождение флота Катана. В противном случае он станет охотиться на Каррде и всех, кто с ним связан. На этот раз чтобы уничтожить. Сама Элла?— живой козырь в руках Трауна, залог в качестве уверенности, что сделка состоится. Восьми ужинов недостаточно, чтобы Траун рассказал всё, что обещал. А обещал ли? Или она сама так предположила?Беседа вышла из-под контроля, когда он вновь упомянул мать. Она думала, что готова к этому. Он показал ей, как сильно она заблуждалась относительно Мэрис Фераси и как хорошо он знал ее. Два месяца. Каким образом, во имя всех известных миров Галактики, он узнал о матери за два месяца больше, чем сама Элла за четырнадцать лет, которые они провели вместе как мать и дочь?Да знал ли он что-нибудь вообще? Или это всё игра? И если да, то какова ее цель?Она покачала головой. Нет, об этом она не сможет догадаться самостоятельно. Тэлон часто наставлял ее, что истина может находиться прямо перед глазами, если внимательно присмотреться. Взгляд сфокусировался на все еще распахнутом шкафу, затем снова переместился на комод. Всё находящееся перед взором, указывало на то, что Траун намеревался надолго задержать ее здесь. Намного дольше восьми дней.Элла сидела, уставившись в дюрасталевый пол, ее взор был отрешен, она просчитывала вероятности и возможные исходы в сложившейся ситуации, пока зрение не затуманилось и не поплыло. Она была близка к тому, чтобы сойти с ума, когда поняла, что эти умозаключения так ни к чему не привели. Единственное, что было доподлинно известно?— у него долг перед ней. И что он исполнит этот долг именно так, как считает нужным, не считаясь с ее желаниями или просьбами. Здесь, в самом сердце звездного разрушителя, находящегося под его командованием, у нее в буквальном смысле были связаны руки.Оставалось только подыграть его маленькой игре.Элла вернулась в гостиную и активировала панель связи, пробежав по клавишам кончиками пальцев. От приветственного сообщения на голомониторе на лице появилась легкая ухмылка, высветилось меню, специально подстроенное под ее потребности или запросы. Ровно настолько, насколько имперцы готовы были позволить ей. Для нее был оставлен личный код, дававший ограниченный доступ к обширной электронной библиотеке ?Химеры?. Она почти без ограничений могла пользоваться Голонетом, но ей запрещалось отправлять какие-либо сообщения. Она была достаточно сообразительной, чтобы понять, что не стоит даже пытаться. Последнее, что она хотела или сделала бы, так это раскрыла бы голоданные и историю запросов департаменту имперской разведки, который использовал бы их против организации дяди.Неожиданно, но ей был открыт доступ к стандартным имперским программам обучения. Всем программам. Она даже рот от удивления раскрыла. Если бы она захотела, то могла бы с головой зарыться в них и пройти обучение в любом подразделении корабля, или запустить симуляции, чтобы научиться управлять эль-челноком или СИД-истребителем. Меню предлагало неограниченные возможности, чтобы скоротать время таким образом… или чтобы учиться, с горечью подумала она. Та униформа в шкафу пока еще не несла на себе имперские знаки отличия, но это вовсе не означало, что их нельзя было нашить позже.Приобретение навыков оператора имперского звездного разрушителя?— верный способ во мгновение ока оказаться завербованной.Внимание привлекли и другие опции. Словарь чеунха и языковые упражнения к нему. Словарь сай бисти и еще какого-то языка под названием миннисиат, а также коллекция произведений искусства, обширная галерея изображений и список учебников. Словно Траун загрузил всю библиотеку курсовых работ кореллианского университета для того, чтобы она получила степень.Опять же, зачем ему это? В чем выгода? Пытался ли он вместо тела соблазнить ее разум, открыв доступ ко всему этому массиву информации? Какой в этом смысл, какова цель?Она не знала, и это пугало еще сильнее. Особенно, когда она сообразила, что единственный способ узнать?— напрямую спросить Трауна. Прежде чем встать и отправиться в кровать, она глубоко вздохнула и набрала короткое сообщение.***Траун устал, тупая, слабая боль в глазах напоминала о том, что он не выспался. По внешнему виду это было незаметно, и, конечно же, всё это не было неожиданностью. В тот момент, когда веки сомкнулись, он знал, что ее лицо появится перед ним. Снова и снова в голове прокручивались события давно минувших дней. Каждый раз, когда он видел какую-либо картину, она напоминала ему о Мэрис, или произведение искусства того или иного мира, которое, он точно знал, понравилось бы ей. Он поплатился за длительные размышления и погрузился в сон.Неудивительно, что Мэрис возникла в воображении после беседы с ее дочерью.—?Адмирал,?— кивнул из командного центра капитан Пеллеон, когда Траун вышел из турболифта.—?Капитан,?— ответил он и кивнул в ответ, соблюдая ту же военную субординацию. —?Какие вести с Вэйланда?Пеллеон переслал запрошенные отчеты, и Траун опустился в командное кресло, поглощая информацию, отображавшуюся на экране. План шел в соответствии с графиком: в цилиндрах спаати с поразительной быстротой росли клоны. Мятежники все еще устраняли последствия инцидента на верфях Слуис Ван, рьяно и почти одержимо пытаясь восстановить серьезно поврежденные военные корабли. Хотя Трауну не удалось захватить корабли и одержать столь сладкую победу, тем не менее, он был удовлетворен тем, что удалось вывести их из строя.Это качнуло чашу весов в его пользу и открыло возможности для дальнейшего завоевания планет мятежников. Скоро, очень скоро он вернет эту часть Галактики под контроль Империи. И тогда можно будет вернуться к выполнению основной цели?— защиты своего народа от Чужаков Издалека, юужань-вонгов. Чтобы защитить тех, кого он уже уберег от войны.Но загладить вину за свои поступки уже не представлялось возможным.Видение, вызванное мимолетной тоской и усталостью, охватившей сознание, вернулось. Мэрис стояла на поляне, покрытой летними цветами, их разнообразие поражало воображение, ее волосы были распущены и ниспадали на плечи, колыхаясь на ветру, веявшем лишь для нее. Он стоял напротив на этой летней поляне, понимая, что они находятся на Кореллии, в ее родном мире. И крошечные маленькие насекомые с тонкими яркими крыльями, столь же пестрыми, как цветы вокруг, изящно парили в воздухе.Бабочки, так она их назвала. Живые сокровища.Он предположил, что такое место действовало на людей успокаивающе, что такой пышный, слишком насыщенный, слишком яркий пейзаж для них?— совершенство природы. Ему здесь было слегка тревожно, а на деле раздражало. Его родной мир суров, пейзажи представляли собой отнюдь не теплое покрывало зелени, а белую пелену снега. Не менее красиво, и солнечный свет был столь же ярким. Более того, свет падал вниз и преломлялся о грани ледяных призм, разбавляя белый пейзаж разноцветными радугами.Ксилла?— суровый мир, мир испытаний, и посему чиссы были сильным народом. И, разглядывая Мэрис, он каким-то образом знал, что сочные ухоженные луга?— это ее дом, полная противоположность его миру, на фоне которого он и предстал перед ней. Белые и бледно-голубые тона, снежная буря, свирепствовавшая за его спиной вместо тех существ, бабочек, которых она так любила.Противоположности почти во всем. И всё же он любил ее.Она улыбнулась ему и взяла за руку, будто желая провести сквозь грани реальности, туда, где она все еще была жива.—?Не грусти,?— уверенно произнесла Мэрис. —?Только не здесь. Это не место для скорби.—?Этого места не существует, Фераси,?— ответил он, сопротивляясь напору ее руки, соблазну ее тепла. —?Это сон. Ты ненастоящая.—?Разве это имеет значение, Траун? Это действительно так важно?—?Да.—?Почему?—?Потому что слишком многое поставлено на карту. Я не могу позволить себе отвлекаться, если хочу осуществить всё, что задумал.Она сделала движение, будто собираясь сесть, и фон позади нее изменился, превратившись в переднюю площадку визуального наблюдения на борту ?Реющего ястреба?. Тень закрыла ее лицо, частично освещаемое лишь переливающимися белым мрамором линиями гиперпространства за огромным иллюминатором. Он тоже сидел, они все еще держались за руки. В тишине и… спокойствии.—?У меня твоя дочь,?— сказал Траун, удивившись собственным словам.Никогда прежде он не позволял себе говорить с призраками собственного разума. Ведь то была всего лишь блеклая несовершенная тень женщины, которую он нежно любил. Созданная его чувствами, и потому несовершенная. Разговор не имеет смысла. Признаться в своих чувствах порождению разума?— значит сойти с ума. И он был сильнее этого, намного сильнее, даже если от разговора с признаком ему стало бы легчеНет, особенно если стало бы легче.—?Лориэлла,?— кивнула Мэрис. —?Что ты собираешься с ней делать?Его губы сжались, и картинка вновь поменялась. Он лежал на спине в темноте пустой каюты, на этот раз на базе Крустаи, в мягкой кровати. Мэрис лежал рядом, как и раньше, во время тех тайных встреч, вдали от всех остальных. Ее волосы были взъерошены там, где его пальцы касались и гладили их, ласкали мягкие пряди необычного, насыщенного каштанового цвета. Такие непохожие на иссиня-черные волосы чиссов. Такое интригующе отличие.—?Я не знаю,?— честно признался он. —?По крайней мере, пока. Она должна научиться доверять мне, Мэрис. Она должна подготовиться к обучению, присягнуть мне в верности.Мэрис приподнялась на локте, взглянув на него, ее улыбка была одновременно нежной и озорной.—?А если нет? Если она такая же упрямая, как я?Он протянул руку, прикасаясь к щеке, пальцы провели по скулам и спустились на шею. Он обнял ее и притянул к себе.—?Тогда я выберу для нее планету, отвезу туда и оставлю там до окончания войны. Уберегу, ведь я не смог уберечь тебя.—?В моей смерти нет твоей вины,?— выдохнула она, прикоснувшись к его губам. —?Не ты отдал приказ Звезде Смерти уничтожить Альдераан.—?Я должен был бросить все силы против создания этого оружия.—?И что с того? Ты знал, что эта станция будет уничтожена и что мятежники найдут ее слабые места. Изъяны, о которых ты лично сообщил Императору еще до начала строительства. Ты сделал свой выбор. Мы оба знаем, что он был верным. Ты выбрал защищать свой народ в Неизведанных регионах,?— она поцеловала его, сначала медленно, затем с нарастающей страстью, так, как он любил. И, поскольку это было видение, она продолжала говорить даже сквозь поцелуй. —?Похорони свою вину вместе со мной, Траун. Отпусти ее. Это не твоя вина, лэй’атра.Лэй’атра. Священное желание любящего сердца. Именем, которым он называл ее, она теперь нарекла его.Звуковое сообщение, появившееся на мониторе, вернуло его в реальность; пока он читал, его брови слегка приподнялись. Подавленность рассеялось, сменившись легкой улыбкой.—?Превосходно, более чем превосходно,?— вслух произнес он и в ожидании откинулся на спинку кресла. Взгляд устремился сквозь иллюминатор, на звезды, мерцавшие вдали. Они напоминали о снежной буре, о живых сокровищах и о бесценном подарке, который должен был вот-вот прибыть на мостик.