V. Сумерки килликов: Пеллеон/Траун (1/1)

Пеллеон никогда в жизни не видел ничего красивей. Он был почти уверен, что никогда и не встретит ничего столь прекрасного. Он задался вопросом, чувствуют ли другие то же, позволяют ли они себе смотреть, ценить. Восхищаться. Пусть не открыто, но тайком, украдкой. Интересно, а если сменить освещение, что-то изменится? Он поразмыслил и решил, что да. Свет, и тусклый, и яркий, влиял на зрительскую интерпретацию, на то, что видно и как. Таков был его личный опыт созерцания этого высокого произведения искусства — тёмный зал, акцентирующий внимание, давая глазам блуждать куда им угодно, и резкий свет мостика звёздного разрушителя, как-то особенно позволяющий сфокусировать взгляд где хочешь.Для разглядывания тонких линий яркие лампы были особенно хороши. Темнота дозволяла восхитительную целостную игру теней и добавляла таинственности, иначе не оценимой, но скрывала слишком многое. Свет наводил на всё чудесный фокус, в котором чёткие линии и углы сочетались, бросая хрупкие тени, что возникали и рассеивались в зависимости от позиции наблюдателя.Безупречные контуры и изгибы вспыхивали на свету, даруя зрителю подчёркнутое тенью совершенство. Пусть сумерки и дразнили фантазию, наводя фокус на одно, а другое скрывая, однако свет позволял зрителю видеть точно, во что тот вкладывается. Ввиду этих острых углов и идеально очерченных кривых Пеллеон сомневался, надо ли оставлять хоть что-то воображению.А цвет — о, Пеллеон никогда не видел такого характера, тона. Точный оттенок трудно было описать, но он был невероятно красив. Цвет этот должен был сохранять первозданный вид, но в то же время молил быть замаран.Пеллеон подозревал, что никогда ничего похожего не увидит. Если бы он мог увидеть больше, то полагал бы себя удачливейшим человеком в галактике.— Прекрасно, правда, капитан? Выброшенный из мечтаний, Пеллеон испуганно моргнул и поднял глаза к ярко-алым глазам. Пытаясь побороть смущение, красящее багрянцем лицо, он перевёл взгляд с гранд-адмирала Трауна на картину, которую тот держал в руках. Пеллеон смотрел на неё секунду-другую, подмечая цвета и узор.— Да, сэр, адмирал, — ответил он, облизнув губы. Его взгляд вернулся назад к голубым рукам, держащим рамку картины. — Абсолютно великолепно.