Торжество ( Пеллеон/Флим, нон-кон) (1/1)

Пеллеон наконец-то брал то, чего жаждал уже больше десяти лет.Флим хрипел, стонал под ним, но Пеллеон даже не думал убрать руку с голубого горла.Одуряющее тепло абсолютно покорного тела, дивные иссиня-черные волосы, алые линзы, такая манящая на вид голубая кожа — если абстрагироваться от происходящего, легко поверить, что Пеллеон занимается любовью с самим гранд-адмиралом Трауном.Мысли о котором до сих пор отдавали привычной болью в груди. Ни дня последних десяти лет не прошло без того, чтобы окунуться в ядовитое варево собственных воспоминаний.Траун. Высокомерный экзот, сноб, выскочка. Которого Пеллеон яростно желал выкинуть за борт "Химеры". Которого любил. И, скорее всего, любит до сих пор. Пеллеон бездумно склонился к самозванцу и машинально усилил хватку. Полузадушенный стон Флима вернул его к реальности, и он наконец милостиво убрал руку — но только для того, чтобы вместо горла впиться пальцами в голубые бедра. Пеллеон замер, будто бы вновь увидев самозванца. Нет, до чего же филигранная работа. Заговорщики славно поколдовали над Флимом. Пеллеону было интересно: неужели одна лишь любовь к авантюрам и актерскому мастерству заставили того пойти на такое? Состоять, по сути, в добровольном рабстве у Дисры, втереть в кожу несмываемую краску, лечь под нож хирурга, оказаться в центре самой громкой и опасной аферы последних десяти лет. Нет, для такого нужны причины куда весомее. Надо бы ознакомиться с его личным делом поближе. Но все же нужно отдать им должное: Флим — практически неотличимая копия Трауна. И это радовало и злило одновременно. Пеллеон задумчиво провёл рукой по впалому животу Флима и с горечью вспомнил о тех мечтах, что преследовали его в бытность капитаном "Химеры". Как он мечтал нежно коснуться сизых губ Трауна, ощутить их вкус. Как жаждал проверить, настолько ли мягки, как кажутся, тёмные пряди? Но криффова Сила очень по-своему исполнила его мечты. И теперь он, Пеллеон, довольствовался телом третьесортного актеришки, подделки, пусть и мастерской. Пеллеон судорожно вздохнул и шире развел ноги Флима. Он брал самозванца быстро и грубо, ни капли не заботясь о его удовольствии. Флим же старался терпеть. Впрочем, ничего другого ему не оставалось. Он не мог ни пожаловаться, ни убежать. В лучшем случае его ждала тюрьма, в худшем — суд и расстрел. Он не был нужен ни Империи, ни, тем более, Республике. Поэтому секс с Пеллеоном — далеко не худшая альтернатива для государственного преступника. Впрочем, судя по лицу самозванца, тот явно так не считал. Плотно сжатый рот и мученически прикрытые глаза говорили сами за себя. Отчего-то это лишь раззадорило Пеллеона. Он смотрел и не мог насмотреться на распластанного под ним человека, одновременно невиновного и виноватого во всех смертных грехах, которые Пеллеон ему приписал. Это подстёгивало страсть Пеллеона и гнев. Прикипев взглядом к лицу Флима, он засаживал особенно глубоко и грубо, желая вырвать крик. И вырывал. Самозванец отчаянно кусал губы, дышал настолько ломано, рвано, что Пеллеон на миг усовестился. С Трауном он никогда бы такого не сделал. С Трауном он был бы самым нежным и страстным любовником. Да что там, Пеллеон и помыслить не мог о том, чтобы грубо иметь гранд-адмирала на столе, прямо в его парадном кителе. Даже в самых смелых фантазиях не мог представить, что будет до хруста разводить ему ноги, брать, ничего не давая взамен. Словом, делать то, что делал сейчас с Флимом. И будет делать дальше. Пока не облегчит своё истерзанное сердце. Впрочем, это всего лишь Флим. С которым можно... Всякое. И даже больше. На котором можно выместить все, начиная с ярости за эту подлую аферу Дисры и заканчивая вихрем не утоленной когда-то страсти. Которого можно и нужно было наказать за то, что он, третьесортный актеришка, посмел примерить роль величайшего из флотоводцев. За то, что вновь разбередил старые раны. Поэтому Пеллеон сделал особенно резкое движение и вновь безжалостно сдавил горло жертвы. Флим вяло дернулся, но настоящего сопротивления тут не было и в помине. Эта обреченная покорность заставила Пеллеона застонать. Сладостное осознание совершенной власти над живым человеком, его полнейшей зависимости огнём пробежало по венам. Удовольствие поднялось неторопливой волной, грозя смести все остальные чувства на своём пути. Этой злой, яростной волне невозможно было противиться. Пеллеон понял, что больше не выдержит. Послушный гранд-адмирал под ним, мрачное удовлетворение и горечь — нет, это слишком много для человека его возраста. Пары хаотично-резких фрикций хватило, чтобы на короткий миг Пеллеона ослепило ярким, болезненно острым наслаждением. Он сдавленно застонал и без сил рухнул на Флима. Перед глазами плыли противные чёрные точки, сердце никак не хотело успокоиться, но использовать актёра в качестве матраца точно не хотелось. Как и не хотелось с ним настолько близкого тактильного контакта. Наконец, отдышавшись, Пеллеон встал и отошел, желая привести в порядок и себя, и собственные мысли. И с тем, и с другим дела обстояли неважно. Впрочем, у Флима они были не лучше. Какое-то время тот просто обессиленно лежал, даже не делая попыток принять вертикальное положение. Пеллеон уже было забеспокоился, однако Флим все же приподнялся на локте, пытаясь сфокусировать взгляд. Пеллеон впился в него глазами, словно голодная нексу. Растрепанный гранд-адмирал Траун, с синяками на бедрах, в распахнутом измятом кителе — верх самых разнузданных фантазий. То, о чем он так и не посмел мечтать в тот год, когда "Химера" была пристанищем Трауна. То, что осуществил лишь сейчас. Мнимое торжество наполнило Пеллеона на миг — видимо, только для того, чтобы так же резко покинуть. Флим тряхнул головой и скривился. Наконец, поднялся и сел на край стола. От прежней грации актера не осталось и следа, но отчего-то даже эти заторможенные движения продолжали приковывать внимание. Однако встречаться с ним взглядом не хотелось. Пеллеон устало повёл плечами. На душе почему-то скребли кошки. Эхо удовольствия растворилось, оставив лишь болезненное опустошение. И разочарование. Словно он отдал намного больше, нежели взял. Но это временно. На самозванца у Пеллеона были огромные планы. Словно прочтя его мысли, Флим прошептал одними губами:— Наконец-то закончилось. Вероятно, он мечтал о душе. Еще вероятнее — хотел отмыться от объятий Пеллеона. А может, и порыдать над своей тяжкой долей. Впрочем, пусть делает, что хочет.Пеллеону действительно все равно. Но глухая надежда в голосе Флима его позабавила. Не нужно быть Одаренным, криффовым джедаем или ситхом, чтобы понять: авантюрист желает удрать. Причём так сильно, как только может. Пеллеон улыбнулся одними губами. О нет, Флим.Все только начинается.