1. Deserted (покинутый) (1/1)

Синдзюку, Кабуки-тё.Токио?— город, кипящий страстями,полнящийся неосуществимыми мечтами.… но он не перестаёт порождать всё новые и новые.Коп был назойливым. Он долго ходил, спрашивал, вынюхивал?— почти ищейка. Из того вида псов, которые не успокоятся, пока не нагонят раненую дичь. Ода не любил животных, особенно собак.—?Вы уверены, что ваш друг совершил самоубийство?—?Да.—?В день вашей свадьбы? —?коп не отставал и записывал каждое слово в блокнот. Ода видел такие в круглосуточных магазинах, дешёвые, сто йен за штуку.—?Не моей, а босса. Мы ожидали подобного: у Дазая всегда было сомнительное чувство юмора.По яхте сновало множество копов, но этот отличался от них в лучшую?— или худшую, как посмотреть?— сторону. Принципиальный, сразу видно. Упрямый, трудоголик и консерватор. Такие не получают повышений и не забираются по карьерной лестнице на самый верх. Не берут взяток. Ода слышал про него: ни разу не поддался, всегда стоял на ?торжестве закона?, как бы больно этот самый закон ни бил его самого.Куникида Доппо не верил в самоубийство. Ода был с ним согласен?— он тоже не верил. Но вопросы веры для семьи были не более чем пустой демагогией. В конце концов, если падение Дазая не удалось замаскировать под несчастный случай, не факт, что с Одой у неизвестного исполнителя не выйдет лучше.Кто бы ни был тем исполнителем, Ода поклялся, что достанет его из-под земли.А копы в дела мафии пускай не лезут. Целее будут.—?Мы прочёсываем берег и дно,?— отчитался Куникида, засунул огрызок карандаша за ухо, а блокнот?— в карман на груди. Он был весь такой строгий и подтянутый, как живой циркуль… уколоться можно. Или вонзить себе в ногу, продырявив её насквозь. —?Если что-то узнаем, сразу же вам сообщим.—?Благодарю вас, господин полицейский.Оде дали чёткие инструкции: улыбаться, помогать следствию, врать, как дышать. Он не имел права признаться, что якобы пьяный Дазай не выпил ни рюмки; что якобы свидетели его падения не выходили на верхнюю палубу; что он слышал топот перед тем, как броситься ловить лучшего друга?— который медленно, словно в дешёвом китайском кино, погружался в тёмные воды.Что Дазай улыбался, глядя Оде в глаза, пока его лицо не превратилось в бледную тень от Луны.Сегодня была ужасно светлая ночь.У каждого города своя атмосфера. Шанхай суетлив и многолик, как дракон с тремя головами: головы постоянно ссорятся, не в силах договориться, какой из них сегодня править общим телом. Токио иной?— тише, мягче, обманчиво безопаснее, хотя и здесь, если приглядеться, хватает убийц, маньяков, трупов в мусорных ящиках и ограбленных магазинов. Единственное место, где о преступлениях не говорят вслух, находится в Синдзюку, на пересечении множества дорог и путей. Формально Кабуки-тё?— не более чем район, где слились культуры и языки, породив нечто уникальное. Как говорили пожилые китайцы, новый Чайнатаун?— город в городе, бамбуковый лес, в котором может скрываться как безобидная панда, так и голодный тигр.Старик Чэ продавал жареных кальмаров. Рядом с морем это самое прибыльное дело, не считая свежего лосося, которого разбирали, как горячие паровые булочки, не только в Чайнатауне, но и во всём Токио. Ценители хорошей еды приезжали с окраин и из других городов, тратя порой целый день и огромную кучу денег ради куска быстро портящегося мяса высшего класса. Их можно понять. А мудрый старик Чэ, как и все старики, прекрасно знал, что по пути домой недурно и подкрепиться чем-нибудь недорогим, но вкусным и питательным. Его бизнес?— крошечная передвижная лавка, смешно сказать?— шёл в гору и загибаться не собирался. Важные люди доставали информацию у чёрных дельцов и неблагонадёжных типов из переулков, а Ода приходил пару раз в месяц к старику Чэ, ел кальмара и спрашивал, как бы между делом:—?Что нового услышали твои уши?—?Да всё по-прежнему, сынок,?— отвечал старик Чэ. Традиционно широкополая вьетнамская шляпа закрывала половину лица, из-за чего глаз было не разглядеть. Только улыбку и кусочек козлиной бородки. —?Торгуем помаленьку: то да сё, рыбка свежая, травка забористая. Ну да по делу травки твои ребята сами недавно спрашивали, небось в бумажках прочитаешь поболе того, что мне птицы местные напоют.Ода проглотил нежующийся кусок кальмара и вздохнул. Его ?ребята? отчёты сдавали исправно, но в них не было ни строчки чистосердечного признания в убийстве. Сбыт наркотиков и оружия мало волновал Оду. Он отвечал за куда более приземлённые и близкие к телу босса желания.—?А всё-таки?—?Плохо нынче рыба ловилась, аккурат до вчерашнего вечера,?— пожевав треснувшую губу, заметил старик Чэ. Говорил он с сильным китайским акцентом, хотя при Оде несколько раз перешёл на три европейских языка и четыре японских диалекта. —?Словно распугивал её кто. Рыбаки жаловались на порванные сети. Потом как отрубило всё. Бабочек много, хотя не сезон. Слыхал ещё, что тварюшку бездомную видели возле борделей, ошивалась там, хозяина, может, искала. Никто рассмотреть не смог. Но с тварями-то земными и морскими тебе лучше в магазин к Графу. Сам знаешь.Про магазин не знал лишь глухой и слепой. Беда была лишь в том, что Ода не любил животных. В первый раз зайти в зоомагазин человека, называвшего себя Графом Ди, его вынудил босс, и не сказать, что Ода был по этому поводу в восторге. Внутреннее расследование не вязалось, информация ускользала сквозь пальцы. Надежда, что старик Чэ скажет что-то дельное, таяла быстрее, чем кальмар исчезал с палочки.—?Жаль,?— за крохи тоже нужно платить. —?Если что-то понадобится?— я приду снова.—?Куда ж ты денешься,?— на чистом французском ответил старик Чэ. Из вежливости к старости и притворству Ода сделал вид, будто не понял. —?Хорошей ночи, господин хороший.На глупый каламбур Ода махнул рукой и направился прочь от порта. В квартале красных фонарей, ярком и цветастом, пришлось задержаться: разнимали драку. Показанный с ленцой пистолет на поясе смутьянов быстро утихомирил. Раз мафия крышевала Чайнатаун, то следовало выполнять свои обязательства, как бы тошно от этого ни становилось. Ни возле парадных, ни возле чёрных дверей не было видно никакой странной тварюшки. Либо она давно издохла, либо спряталась, либо Граф Ди выпускает своих питомцев погулять в какие-то другие ночи.Будто вторя мыслям, которые после слов старика постоянно крутились вокруг проклятого магазина, ноги принесли Оду к уже знакомой двери. Украшенная в китайском стиле, она не выделялась среди сотни таких же дверей: пестрела лентами и звенела колокольчиками, сочилась запахами. Даже с улицы они были хорошо различимы, хотя Ода мог поклясться, что ароматических свечей внутри было не настолько много, чтобы дым вился туманными змеями из-под щели между улицей и помещением.—?Добро пожаловать, господин,?— в первую встречу Ода принял его за женщину. Граф Ди, как бы его ни звали на самом деле, создавал ощущение тайны везде, где появлялся. Оде было почти не стыдно за свою ошибку. —?Неужели вы не поладили с белой цаплей?—?С ней всё хорошо,?— поспешно ответил Ода. —?Да. Более чем. Я просто шёл мимо и… Собственно, у меня есть к вам пара вопросов.—?Да я популярен! —?рассмеялся Граф Ди и нечитаемо улыбнулся. Вроде бы и рад посетителю, а вроде и размышляет, чем удобнее вспороть горло. —?Что ж, спрашивайте.—?Какая рыба могла порвать рыбацкие сети?Если Граф Ди и удивился, то виду не подал. Он накрыл маленький стол, налил чаю и предложил Оде набор аккуратных пирожных, по сто долларов за штуку. От сладкого Ода отказался, чай пригубил. Уж слишком хорошая у Графа была заварка. Как сказал бы старик Чэ, забористая. Возможно, именно поэтому в тот раз ему и почудилось всё это.—?Акула, не меньше. Местные рыбаки не делают плохих сетей.—?Хорошо. Бабочки в ноябре?—?Забились в щели и проснулись случайно, прошлая неделя выдалась особенно тёплой. Добавки?На колени к Графу Ди запрыгнул жирный рыжий кот и скосил на Оду глаз. В тени прикрытых покрывалами клеток спал серебристый пёс. Честно говоря, Ода готов был поставить на кон пистолет, что никакой это не алабай и не ?большая дворняга?, а самый настоящий волк. Впрочем, Графу было виднее.—?Нет, спасибо. И последнее. Куда могло исчезнуть тело с морского дна?Чашка звякнула о блюдце. Граф Ди вытер рот салфеткой, закинул ногу на ногу так, чтобы в вырезе платья показались восточного кроя штаны. Он был чертовски красив, и в полумраке гостиной казался не человеком, а призраком. На секунду у Оды закружилась голова, в ушах вспенилось море, словно он приложил к уху огромную ракушку.—?Никуда. Если оно действительно лежало на дне.Уплыло оно, что ли, хотел язвительно спросить Ода, но молчание вдруг прервал совершенно неуместный звонок. Полифоническая мелодия резала слух, и Ода едва подавил в себе порыв извиниться за это.—?Спасибо, что уделили время,?— бросил он на прощание, уверенный, что мог бы просидеть здесь не один час. Спас его звонок одного из доносчиков, или наоборот, отодвинул на несколько шагов от цели, ещё следовало выяснить.На улице Ода словно очнулся: дышать грязным воздухом с парами от заводов и машин, смешанным с убийственными восточными пряностями, было до того отрезвляюще, что на встречу направилась не серая половая тряпка, а вполне собранный и готовый соображать человек. Ода гордился собой ровно до того момента, как доносчик?— кажется, наполовину тайванец?— не рассказал, что приказ об убийстве шёл ?сверху?. И это ?сверху? звучало настолько многозначительно, что не оставалось сомнений в том, кто именно желал убрать Дазая с пути. Оставалось лишь найти руки, которые не постеснялись испачкаться. Доносчик сказал: ?ищи здесь? и дал адрес самого дрянного и опасного притона во всём Чайнатауне.В этом районе водилось много крыс и беспризорных детей. Крыс Ода обходил стороной, брезговал, а детей подкармливал. Хотел бы взять себе, да не вязался образ бесчувственного мафиози с любителем несчастных сироток. Хотя кому его осуждать… Дети зыркали похуже крыс и скалились, почти рычали, из-за чего ассоциации с магазином крепли и ширились. Стайки детей от пяти до четырнадцати никем не контролировались. Даже если у них и был вожак, Ода о нём до этого дня ничего не слышал.Ему нужен был человек по прозвищу ?Кит?, как сказал доносчик?— ушлый малый, вёрткий и неприметный. Такому не составит труда пробраться на отлично охраняемую яхту под видом персонала, особенно если ему позволят это сделать и закроют глаза на шрамы поперёк лица и откровенно бандитские татуировки. У Оды не было ни одной, но многие в погоне за модой набивали себе драконов и тигров на всю спину. У этого на запястье был нарисован, не поверите, синий кит, а ещё этим запястьем вместе с рукой он прижимал к стене девчонку.Ода замер в тени. Девчонке было лет двенадцать от силы. Неровно покрашенные волосы, пирсинг, одежда не по размеру?— всё буквально вопило о том, что она такой же зверёныш, как и те крысы, что шипели на Оду из мусорных баков, волоча за собой длинные розовые хвосты. Девчонка вертелась ужом на сковородке и успела несколько раз укусить Кита.—?Отпусти ее,?— они не в дешёвых сериалах для домохозяек.Вот и Кит развеселился.—?Чё, рыцарь нашёлся?—?Нет, просто хочу поговорить,?— сказал Ода спокойно и выстрелил Киту в руку. Воспользовавшись моментом, девчонка бросилась прочь. Она просочилась между Одой и стеной так, будто могла менять свою форму, хотя скорее всего просто была дико худой, вот и не задела его даже кончиками волос. И мигом вылетела из головы.—?Недавно ты выполнял заказ на яхте…Кита Ода оставил в живых. Не из добросердечности или жалости. Эта воющая и ревущая тварь расскажет всё дружкам, пойдут слухи, а слухов босс боялся больше всего. Конечно, на него подумают, но кто докажет? Он ведь не устроил кровавую вендетту, выкрикивая имя Дазая. Лишь подтвердил догадку. А ядовитую змею следовало убивать с головы.***Через несколько дней Оду вызвали в морг на опознание.Нашли не тело Дазая, хотя он надеялся именно на это. Уставший, с тёмными кругами под глазами, коп с блокнотом задавал дежурные вопросы, что-то записывал, нервно теребил идеально выглаженный манжет рубашки, а затем сказал:—?Взгляните.Под белой простыней, с биркой на мизинце лежал Кит. Не то чтобы Оде было его жалко, но выглядел он хреново. Для опознания годилась разве что рука с остатками татуировки, потому что всё остальное было обглодано и съедено практически до кости.—?Я не знаю этого человека,?— какое животное могло сделать такое… в центре Токио? У Оды заболела голова. Может быть, крысы… много, много крыс. Или кто-то более крупный, голодный и злой. —?Но, возможно, видел его в тот вечер на яхте. Он разносил напитки.—?Вы вспомнили это по татуировке или просто говорите то, что я хочу услышать? —?сухо уточнил коп.—?Вспомнил,?— кивнул Ода. Раз уж змее отгрызли хвост, нет смысла наклеивать на гноящуюся рану лейкопластырь. —?Разрешите идти?—?Да, только… —?коп потёр переносицу, словно мигрень передалась и ему. —?Не знаете случайно, поблизости нет зоомагазина?—?В Чайнатауне есть всё,?— пожал плечами Ода. —?В том числе и такое место. Сам там не бывал, но говорят, оно не забывается.Врать?— и улыбаться вежливо, до оскомины?— он умел в совершенстве. Почему-то Ода не сомневался, что коп отправится в магазин, увидит Графа, будет долго-долго мучить его вопросами, и уйдёт ни с чем. Потому что такие люди не видят хитрого блеска в глазах и не слышат человеческого пения из-за двери, наглухо заложенной кирпичом.Обычно Дазай приходил без предупреждения: у него были ключи от квартиры. На худой конец?— отмычки. Он гремел чашками на кухне, тщетно ища способ отравиться при помощи корвалола и настойки пустырника, затем делал себе ужасно крепкий чёрный чай и засыпал без задних ног прямо на полу, у батареи, которая грела слабо, а из окна поддувало. В такие ночи Ода сонно искал босыми ногами тапки, накрывал Дазая пледом или переносил на кресло, уверенный в том, что до утра его не разбудить из пушки. Спокойное дыхание друга иррациональным образом успокаивало, хотя бодрствующий Дазай был той ещё занозой в заднице.Больше трёх часов Ода лежал в полной тишине и думал. Мысли ворочались вяло и неохотно, будто муравьи, застрявшие лапками в жидком янтаре. Телефон молчал?— ни одной идиотской смс с вопросом ?ты спишь?? за последнюю неделю. Ни одной лукавой улыбки, приглашения поиграть в мяч или выпить после работы, ни одного загубленного отчёта и гениально проведённой зачистки, на которые Дазай был мастак. Недаром многие пророчили ему место следующего босса. Теперь место вакантно, хотя Ода опять же слышал краем уха, что некоторые считают неплохим кандидатом его самого. Если так, и если босс тоже в курсе, то следовало быть начеку. Больнее всего то, что из-за убийства и расследования он никак не мог найти повод зайти к цапле. Она наверняка скучала и тосковала, а когда такие существа долго сидят в одиночестве, им становится плохо.Ода не хотел думать, что случится тогда.—?Пойду, проветрюсь.На такое Дазай отвечал ленивым ?угу? и снова вставлял в ухо разъём наушника, но пустая квартира ответила Оде лишь гудением холодильника. Он шёл, не разбирая дороги, и, о чудо, конечно, добрался до Чайнатауна, светлого, словно днём, и потрясающе живого, в отличие от. Ода почувствовал себя рыбой, пойманной умелым рыбаком, когда вновь замер перед дверью зоомагазина. Сегодня она выглядела бестолково и игриво: блестели дешёвые камни, нанизанные на рыболовную леску, вертелись ловцы снов и звенели-звенели-звенели китайские колокольчики. Старожилы утверждали, что каждый видел за дверью что-то своё, обычные покупатели пожимали плечами и говорили, что до самого последнего дня не ведали проблем с котами и собаками.Ода взялся за дверную ручку в виде головы журавля и понял, что сегодня не уйдёт отсюда в одиночестве.—?Я давно вас жду, господин,?— приветствие Графа не напугало, потому что Ода предвидел его. Сегодня Граф был в хорошем настроении и даже не стал отвлекаться на ритуалы вроде чая и конфет. Он поставил на стол небольшую лейку, вытер руки и походя погладил между рогов странное существо, то ли пса, то ли барана.—?Что это? —?сглотнув комок в горле, спросил Ода.—?Король овец,?— барано-пёс возмущённо зарычал. —?Но он не любит, когда я его так называю. Поэтому придумал ему неплохое имя. Чуя. Коротко и отражает характер.—?Я имел в виду породу.—?Редкий вид тибетских баранов,?— невозмутимо сказал Граф, и Ода не сомневался, что, потребуй он доказательств, то получил бы и выписку из ветеринарной книжки, и статью из Интернета. —?Привезли мне вчера, очень своенравный молодой человек.У барана были острые клыки и ярко-рыжая шерсть. В ясных голубых глазах Ода заметил голод и полушутя спросил:—?Мясом кормите?—?Что поймает, то и ест,?— в таком же тоне ответил Граф, вызвав волну мурашек по всему телу. —?Неважно, ведь вы пришли не за этим. Знаете, клиентам вроде вас я обычно предлагаю спокойных животных для лечения душевных ран. Но вы?— случай особый.Поэтому никто мне не нужен, хотел сказать Ода, я просто поддался порыву и явился к тебе ночью задавать идиотские вопросы, а ты зачем-то отвечаешь мне с таким видом, будто мы оба не несём полнейший вздор.—?Я знаю, кто вам подойдёт. Следуйте за мной.Инстинкты твердили убираться из этого жуткого магазинчика, пропахшего благовониями, но Ода откуда-то знал, что не сможет уйти. Как и в тот день, когда принёс своё сердце?— свою прекрасную белую цаплю?— в руки боссу.Дыра в груди и не думала заживать.С улицы магазин выглядел крошечным, меньше, чем продуктовая лавка вместе со всеми её складами и переходами. Обманчивое впечатление. Следуя за Графом, Ода прошёл десяток дверей и лестниц, слышал рычание, клёкот и шелест, встречался взглядом с животными… слишком умными, чтобы принять их за обычных тварей из зоопарка. Все они изучали его, оценивали, присматривались.Хотели сожрать. И, чувствуя их голодные взгляды на себе, Ода понимал, что они просто не могут быть людьми. Но он же видел.—?Соболезную вашей утрате, господин,?— прошелестел чарующий голос, вырывая Оду из оцепенения. —?Надеюсь, это создание сумеет иссушить вашу печаль.Граф толкнул дверь и первый вошёл в комнату. Она была тёмной и влажной, в воздухе буквально плавали капельки воды. Серое пальто Оды мгновенно намокло и потяжелело, потянуло к земле. Хотелось снять его, но Ода упрямо шёл вперёд, к слабо подсвеченному чем-то?— фонарём, лампами? —?огромному кувшину.—?Что это? —?хрипло спросил Ода.—?Несколько дней назад я нашёл на берегу очень редкую рыбу,?— ответил Граф. Он не приближался к кувшину, словно бы брезговал. Ода заметил лужи на полу. —?Она почти не встречается так близко к суше и обычно выбрасывается на неё, чтобы покончить с жизнью. Взгляните сами.К кувшину была приставлена лестница. Ода забрался по ней, чувствуя себя героем фантастического фильма. Судя по размерам, в кувшине могла легко поместиться большая белая акула, хотя зачем Графу продавать акулу?— тот ещё вопрос… Тёмная вода оставалась неподвижной, блестя, как разлитое масло.—?Я ничего не вижу.—?Ждите. Оно стесняется.Под водой появилось лицо. Бледное и вытянутое, оно медленно увеличивалось, пока не натянуло поверхность воды, как плёнку, разбрызгав во все стороны неровные кусочки. Ода смотрел на Дазая?— живого, здесь! —?и думал, что над ним, вероятно, жестоко пошутили. Или отравили благовониями, недаром в прошлый раз ему показалось, что тот гадкий кот слишком насмешливо косится на посетителей, словно на самом деле понимает, что они говорят.Дазай улыбнулся и протянул к Оде перепончатые руки.Не отшатнуться помогла многолетняя привычка сначала думать, а уже потом делать. Ода даже не вздрогнул, почувствовав смертельный холод и влагу на щеке.—?Ты как всегда забыл побриться, Одасаку,?— сказал Дазай чужим-незнакомым голосом и тихо рассмеялся, будто это была лучшая его шутка.Да, пожалуй, лучшая.—?А вы нашли общий язык,?— Ода успел забыть про Графа. —?Полагаю, у вас не возникнет проблем с тем, где разместить аквариум. Прошу спуститься и подписать договор.На языке застыли вопросы. Почему у Дазая хвост? Где Граф нашёл его, почему не сообщил в полицию, как вообще может быть, чтобы мёртвые возвращались…Ода вспомнил уставшие глаза цапли, её безрадостную улыбку и подумал: плевать.У зоомагазина свои секреты, у мафии?— свои.В конце концов, решил он, подписывая контракт, босс никогда не запрещал ему покупать аквариумную рыбку.?Кормить только свежей рыбой, каждый день менять воду и ни в коем случае не соглашаться плавать вместе с ним. Вот три условия, нарушив которые, вы не сможете предъявить магазину никаких претензий. Всё на вашей совести. Благодарю за покупку?.***—?Что это? —?спросил Хироцу, когда в комнату с бассейном вкатили на тележке кувшин.Хироцу не любил воду и плавать не умел, но комната с бассейном была единственной, где стояла приятная тишина и прохлада. Сюда редко заходили люди.—?Рыбка,?— криво усмехнулся Ода. —?Только не золотая. Поможете перевернуть?Вместе они наклонили кувшин и дождались негромкого всплеска. Ода надеялся, что при ярком освещении зрение его не обманет, а разум, избавившись от дурмана благовоний, покажет правильную картинку. Но нет. Дазай с длинным рыбьим хвостом и широкими плавниками, разрезанными как будто на ленты бинтов, медленно плавал в бассейне. На лице Хироцу не проступило ни тени изумления, он спокойно смотрел прямо в лицо Дазаю и, скорее всего, видел всего лишь рыбу.Как же сильно Ода хотел того же.—?Неплохое приобретение,?— сказал Хироцу наконец и подобрал с пола книгу. ?Энциклопедия морской фауны?, надо же, какое совпадение. —?Я слышал, что этот вид редко встречается в солёных водах. И его мясо считается деликатесом.Что-то мрачное и тёмное поднялось в душе Оды, протест сжал горло невидимыми руками, но Хироцу, взглянув на него, вдруг улыбнулся.—?Только безумец станет его есть. Или тот, кто жаждет смерти. Больше ты никого не купил?Ода вспомнил, как возвращался в главный зал, словно во сне. Вспомнил неодобрительный взгляд ручного не-волка и странный звук из большой клетки. Там кто-то смеялся тихим, вкрадчивым голоском с почему-то русским акцентом на редких ?ха?. Животные в магазине вели себя слишком разумно и, кажется, ждали от него какой-то реакции на своё поведение, но Ода никак не мог понять, какой именно. Уходя, он чувствовал почти физическое разочарование, направленное ему в спину.—?Нет,?— покачал головой Ода. —?Никого. Я решил себя порадовать. Но если боссу не понравится рыба, он может скормить её своей… цапле.Хироцу заминки не услышал. Или сделал вид.—?Вряд ли,?— усмехнулся он. —?Цапли брезгуют самоубийцами.Зато русалки не брезгуют свежим лососем. Ода флегматично наблюдал, как Дазай острыми треугольными зубами рвал рыбе брюхо и всасывал кишки со смачным ?сюрп?, словно любимую итальянскую пасту, и ни на мгновение не усомнился, что это существо и его погибший друг?— одно целое. У нормального человека подобное вызвало бы вопросы, но вот какая штука… Ода давно не считал себя нормальным.Раздался звонок. Дазай оторвался от рыбы и уставился на Оду круглым немигающими глазами. Словно знал, кто. Босс желал видеть Оду немедленно, ведь именно поэтому он явился утром в главное здание, а не по личной инициативе. Вряд ли кто-то уже успел донести про рыбу.Хироцу без капли страха подвинул плетёное кресло на пять шагов дальше от края бассейна (расстояние достаточное, чтобы не быть скинутым в воду) и раскрыл книгу. Почему-то Ода был уверен, что на него Дазай не нападёт.—?Ну, я пошёл,?— сказал он, обращаясь сразу к обоим. На прощание раздался недовольный плеск и звук, похожий на тот, когда кто-то полощет горло, а затем выплёвывает воду обратно вместе с едой.—?Ты как раз вовремя,?— в кабинете всегда было темно. Ода работал на мафию больше десяти лет и не помнил ни одного дня, когда босс распахивал шторы или впускал в кабинет свежий воздух. Окна выходили на заброшенный рыбацкий пирс, где из живых существ появлялись только чайки. —?Она снова отказывается петь.В темноте ему было комфортно, Оде же отчаянно хотелось зажечь свечи, включить лампу, сделать хоть что-нибудь, чтобы разогнать эти вечные жуткие тени.Очень вовремя, конечно… И ожидаемо.Существовал только один правильный ответ.—?Я всё улажу.Из кабинета босса выходило три двери. Одна?— главная, для посетителей и членов клана. Вторая запасная и неприметная, для срочного спасения, то есть, конечно, стратегического отступления через заранее подготовленные подземные ходы. И третья, врезанная недавно, вела в просторную комнату, в центре которой стояла клетка, накрытая огромным покрывалом.Приподняв его, Ода заглянул внутрь.—?Здравствуй,?— в клетке раздался шорох перьев и скрип когтей. Из-за плотно закрытой двери наружу не пробивалось ни капли света, поэтому Ода несколько минут привыкал к темноте, прежде чем смог рассмотреть обитателя клетки. Улыбнулся. —?Прости, что долго не заходил.—?Ты единственный, кто скрашивает мне вечное одиночество,?— голос Коё был нежным и глубоким, таким прочувствованным, что ему позавидовали бы лучшие певицы страны. Она сидела на полу клетки, подогнув под себя связанные ноги и укрыв подолами кимоно колени. Ода мог поклясться, что секунду назад ноги были лапами с острыми когтями, а руки?— белоснежными крыльями. Но он не спорил. Не ему указывать Коё, как ей выглядеть.—?Прости,?— повторил он. —?Мне очень жаль.Босс купил её, не раздумывая. В тот день почти месяц назад они пришли в зоомагазин Графа Ди, потому что торговые партнёры поделились опытом?— мол, за неприметной дверью улыбчивый хозяин может предложить тебе больше, чем просто кошку или попугая. Он может дать тебе мечту. Босс, конечно, не поверил, и собирался разнести магазин вместе с его владельцем, быть может, даже лично убить, благо всегда имел под рукой живое оружие. Но Граф Ди, не задав ни единого вопроса, проводил его по длинному коридору и показал самую прекрасную женщину, какую Ода когда-либо видел.Граф сказал:—?Я не торгую людьми. Это не женщина, а цапля очень редкого вида. Во всём мире осталось лишь две таких, но первая ещё слишком юна, чтобы стать вашей спутницей.?Спутницей?. Не игрушкой, не временным развлечением, не экзотическим мешком для перьев, которым можно хвастаться, тыча пальцем в разноцветную грудку. Женщина в нежно-розовом кимоно и изящной причёской, прямо из которой росли живые цветы, держала себя подобно королеве и вызывала оторопь, страх, восхищение.Ода не посмел бы коснуться и пряди её волос. Но босс приказал: ?берём?, и пришлось бережно поднимать невесомое тело (ведь у птиц полые кости) на руки, ждать, пока Граф укроет её лицо плотной вуалью, а затем нести по бесконечным коридорам к машине, надеясь лишь, что бедная цапля не умрёт от тоски по свободе в своей золотой клетке.—?Ты споёшь для меня?Глаза Коё мягко блеснули. Ода, привыкнув к темноте, видел, как она улыбнулась, как неторопливо заправила за ухо вьющуюся прядь. Он один знал, что у Коё длинные волосы, что она любила вяленый инжир и персики, что терпеть не могла громких звуков.Он один слышал, как она пела.—?Конечно,?— сквозь узкие прутья решётки показалась бледная рука. Ода мягко коснулся её, повернул к себе, поцеловал запястье, пересечение вен, чувствуя, как по ним быстро-быстро скачет пульс, точно у всполошенной синицы. —?Я буду петь только для тебя.—?А для босса?Снова шелест. Ода приказал себе не думать о том, почему из клетки тянет дохлыми мышами. В здании не было мышей. Они исчезли, как только появилась Коё.—?Пусть зайдёт ко мне и откроет клетку,?— прошептала она обманчиво ласково, чарующе. На Оду не действовали её чары. Он знал, что произойдёт за этим ?пусть?. —?Не испугается, не тревожится за свою шкуру, покажет широту своей души и тогда, возможно, и его ушей коснётся моя музыка.В последний раз.—?Он никогда не осмелится,?— это правда, все знали, что босс?— трус. —?У него не хватит мужества взглянуть тебе в глаза.—?Хватило, чтобы взять меня в жёны.Члены клана шептались: босс сошёл с ума. Он женился на цапле, на белоснежной птице с длинным оранжевым клювом и зелёной ?подводкой? у глаз. В ту ночь, когда утопился Дазай, Коё стала женой босса мафии и получила от него обручальное кольцо, которое ей насильно надели на лапу.—?Люди считают его сумасшедшим,?— вздохнул Ода. —?Рано или поздно его убьют и тогда…… тебя выбросят вон, как всяких птиц, которые больше не нужны своим хозяевам.—?Ты подберёшь меня, и я буду есть с твоих рук,?— Коё погладила Оду по щеке едва ощутимо и мягко, совсем не боясь уколоться о щетину. В отличие от Дазая, её пальцы были тёплыми. Совсем как у людей. —?А пока послушай немного и отдохни. У тебя выдался тяжёлый день.Прижавшись спиной к клетке, Ода задремал под переливы чудесного голоса. Ему ничего не снилось, и даже предчувствие скорой беды, родившееся после посещения магазина Графа Ди, растворилось в темноте.