Пятнадцать процентов терпения и этанола. (1/1)

Прошла минута, как я поняла, что лежу с открытыми глазами и смотрю в потолок. После событий, произошедших накануне, спалось не особо, но, дабы не злить лишний раз самураев, мы с Вадимом притворились, что можем вот так запросто всё забыть и лечь. На самом же деле мы долго не могли прийти в себя, сидели в комнате, забившись в угол, и молчали. Мы сомневались, что сможем смириться с тем, что смерть в этом времени ходит за людьми попятам, до жути боялись, что потеряем человечность, а затем и разум. Мы не понимали, почему там, узрев убийство человека, отреагировали относительно спокойно, а здесь, когда всё кончилось, зажались в четырёх стенах и не могли трезво оценивать обстановку. Нас также мучил вопрос – что там делал Кадзама?Товарищ, глядя в темноту, приподнял руку и посмотрел на длинные худые пальцы, взятые тремором, и на лице заиграли желваки, а на лбу пролегла глубокая морщина. Ни проронив ни слова, он расстелил футон и лёг лицом к выходу.Путём нехитрых вычислений я пришла к выводу, что проспала менее часа, и с горестью отметила, что таких результатов не было даже в то время, когда я жила в России и училась в обычной школе, требующей от детей полной отдачи во всех смыслах. Отогнав от себя мысли о школе и ?любимых? одноклассниках – сейчас не до них, – я повернулась набок и посмотрела на близ лежащего. Можно было бы заявить, что Вадим – счастливчик, раз уж уснул, но спал он неспокойно, тяжело дышал, и каждая эмоция, испытываемая им во время сна, отображалась на лице. Тут он перевернулся и состроил гримасу боли – не знаю, отчего это случилось, – потом зашевелил губами, словно хотел что-то сказать, и неожиданно подскочил на футоне, зажав рот рукой. Я прикрыла глаза и продолжила подглядывать, а парень, подумав, что я сплю, пробурчал какие-то слова и, всё ещё косясь на меня взглядом, направился к сёдзи. Комнату наполнила осенняя прохлада и запах мокрых листьев. Вадим вдохнул холодный воздух и помотал головой, наверное, чтобы проснуться окончательно. Солнце уже восходило небольшим пятнышком в белой дымке. Да, был рассвет, но умиротворённо любоваться его красотой нам больше, к сожалению, не придётся.***После небольшого диалога между командиром и его заместителем к Ибуки приставили Окиту, и Соджи, злобно ухмыльнувшись, отправил парня во двор и заставил тренироваться до потери пульса. Сделав около трёх десятков взмахов под строгим надзором капитана первого подразделения, Рюноске со стоном упал на колени, и русоволосый, цокнув языком, сказал, что такая подготовка никуда не годится, и ушёл, предварительно оповестив Ибуки о том, что пока тот не сделает тысячу взмахов боккэном, об отдыхе может не мечтать. Я сказала ему пару слов в знак поддержки, но он пропустил всё мимо ушей и, состроив недовольную мину, занял сэйган-позицию.На весь штаб было слышно, как Нагакура ругается с Тодо из-за того, что парень не рассказал ему о решении даймё. Харада же молодец – успел ретироваться ещё до начала ссоры и сейчас пребывал где-то в городе. Проходя мимо кухни, я наткнулась на Юкимуру, которая пыталась своими забинтованными по плечи руками нарезать овощи к обеду. Всё-таки ослушалась приказа и пришла сюда.Что касается неё, так Кондо-сан, выслушав от Вадима биографию Чизуру, сначала призадумался, а потом решил, что можно девчушку определить в быстро формирующееся третье подразделение. Девушка не стала возникать по этому поводу, но было понятно – она никак не планировала идти по стезе любой онны-бугэйся, попросту боялась. Поэтому мне захотелось подбодрить новую знакомую, как-нибудь оказать помощь, и я притормозила.— Чизуру-чан, тебе помочь с готовкой? — девушка вздрогнула и схватилась за указательный палец. Вздохнув, я подошла к демонице, и та отвела взгляд. — Ты меня боишься, что ли? Я не кусаюсь.Девушка, вытерев кровь о бинт на руке, покачала головой и продолжила резать морковь.— Тогда, в Киото, вы спасли меня. Я хотела сказать вам спасибо... — подала она наконец голос. Подавив глупую улыбку, я аккуратно, чтобы девчонка не порезалась ещё раз, положила руку ей на плечо, и она отчего-то раскраснелась.— Не стоит. — А ведь я даже не знаю вашего имени.— Лора, — большие глаза цвета миндаля посмотрели на меня с огромным удивлением, и я засмеялась, заставив этим девушку отложить работу и развернуться ко мне. — Да, я тоже девушка, при твоём пятиминутном допросе этот аспект был опущен. Но теперь ты знаешь, и, надеюсь, перестанешь меня остерегаться.Чизуру недоверчиво оглядела меня с ног до головы и подошла почти вплотную. Непроизвольно я подумала, какая же она маленькая даже по сравнению со мной. Сейчас эта девочка пыталась найти подвох в сказанных мною словах, но не могла, и видела только улыбающуюся измученной улыбкой иностранку. — Чизуру-чан, ты не веришь ей? — в дверях появился Соджи и прислонился плечом к дверному косяку. — Я верю, но... Лора и вправду похожа на парня... у неё тембр голоса ниже, чем у японок, — я одновременно расстроилась и обрадовалась словам Юкимуры – так, у меня просто дёрнулся глаз, – и Окита тихо просмеялся.— Неужели у меня настолько грубый голос? — а он, вообще-то, далеко не девчачий, отметила я про себя. Зато это огромный плюс – значит, я неплохо вливаюсь в мужской коллектив. Девочка, похоже, подумала, что я по-настоящему обиделась, в растерянности замотала головой и стала рьяно отрицать, и мы с самураем захохотали. — Будем друзьями? — я выжидающе следила за реакцией Юкимуры, и та, к моему изумлению, согласилась, счастливо улыбнувшись. По правде говоря, у меня всегда были проблемы с людьми: очень мало соглашалось общаться с подозрительной и вечно задумчивой ?девкой?. Исключением стал Вадим, и то по чистой случайности. Он, видя, как неловко в первый день занятий в додзё я управлялась с оружием, подошёл и показал, как правильно, и вместо благодарности получил краткий кивок, но не оскорбился и не ушёл, а наоборот – предложил свою помощь. Как-то так мы стали приятелями, и сейчас я этому искренне рада. — Что ж, замечательно! Окита довольно хмыкнул и скрылся, а я, ещё раз уточнив, не нужна ли девушке помощь, получила отказ, и, попрощавшись поклоном, пошла в направлении комнаты, где сейчас, предположительно, спал Вадим. Сегодня он чувствовал себя паршиво и сказал, что полежит немного, но немного превратилось почти в семь часов, и нужно было проверить, как он там. Всё, как и прежде – он спал, отвернувшись к стене, и я тихо вернула сёдзи на место и застыла – почему-то в памяти всплыла комната, где меня приводили в чувства, и, что уж таить, захотелось узнать о ней побольше. Потому что там были не только изображения головного мозга и нескольких других человеческих органов, но и установка с бесчисленными колбами, пробирками и холодильником, множество книг и записей. Естественно, спрашивать у кого-либо о местоположении комнаты не стоило, и потому я решила сама отправиться на поиски. Вот только, прочесав всё поместье Яги, я не нашла ничего близко похожего, и, расстроившись, присела на лавке, соображая, что теперь делать. Наблюдая за тучами, постепенно затягивающими нежно-голубое небо, я не заметила, как во дворе появился Сайто. Сейчас он пройдёт мимо, и можно будет дальше спокойно думать о своём, но стоило мне закончить эту мысль, как парень, будто назло, остановился в нескольких метрах от меня и поднял голову. Сегодняшние порывы ветра были холоднее и сильнее, чем вчера, и потому парень сильнее замотался в свой шарф, скрыв почти половину лица. Тёмные волосы, собранные в низкий хвост, растрепались; японец немного ссутулился, хотя всегда держал осанку, и, потупив вдруг взгляд, задумался.Я засмотрелась на хитокири, и он, не поворачиваясь, спросил:— Тебе что-то надо? — от неожиданности я разинула рот и тут же его закрыла. Говорить о намерениях нельзя, лучше соврать. — Нет, — он поправил шарф.— Врёшь ты неубедительно. — Я всего лишь отхожу от вчерашнего.— Изучая поместье? — чёрт. Какая же тебе разница, Хиджиме-кун? Мне известно, что ты превосходный шпион, но какой был смысл в слежке за мной? Я выдавила из себя тупую улыбку и провела по несколько взъерошенным волосам.— Сдаюсь. Только обещайте, что не убьёте меня за это, — весь вид его говорил о диаметрально противоположном моей просьбе замысле. — Не тяни.— Лаборатория Саннан-сана. Я её ищу, — услышав мой сиплый голос, парень хмыкнул и пошёл ко мне. Инстинкт самосохранения подсказывал, что надо драпать, но какая-то часть мозга отказывала в этом, и я с испугом смотрела, как самурай останавливается и молча прожигает меня взглядом. — Ответь: зачем она тебе? — Хочу помочь Саннан-сану. — А ты уверена, что он в этом нуждается?— Определённо. Думаю, ему интересно будет узнать об открытиях в науках. А это, в свою очередь, поможет ему в его работе.Сайто сощурил глаза, смотрел он убийственно. Сделалось не по себе, но отступать было уже поздно.Длилось молчание примерно минуту, и нарушил её мягкий спокойный голос человека, о котором сейчас шла речь.— Коли тебе так неймётся, я покажу, где она. Однако не забывай, что если твоё поведение покажется мне подозрительным, ты будешь убита немедленно, — я помедлила, взвешивая все за и против, и с поворотом кивнула. Мужчина ждать не стал и пошёл в поместье, и тогда я, задержав на пару секунд ошарашенный взгляд на Хаджиме, побежала вдогонку.— Чем же она тебя так заинтересовала? — мужчина присел за стол и занялся перестановкой колб: чистые – в ряд слева, использованные – в коробку, которую, судя по всему, потом уносили в соседнюю комнату и уже там отмывали. Кажется, совсем недавно он проводил какой-то эксперимент, так как в комнате стоял запах гари. — Меня интересует всё, так или иначе связанное с исследованиями, — я подошла чуть ближе и посмотрела на шкаф, сплошь заполненный бумагами. Должно быть, Яманами потратил на одно только изучение очимидзу пару десятков толстенных тетрадей, и это явно не предел. — Чего достигла наука в вашем времени? — учёный с каким-то сомнением посмотрел на меня.— Не знаю, как оценить. Достаточно многого. Изучение продолжается до сих пор: в периодическую таблицу вносятся новые элементы, процветает синтез новых веществ, биологическую систематику доводят до ума, технологии с каждым днём становятся лучше, и это касается как той, что вы нашли у Вадима в сумке, так и той, что бороздит космос. Я говорю лишь про сотую часть того, что сейчас происходит в двадцать первом веке, ибо множество всего мне неизвестно самой, так как я самый обыкновенный школьник. Я хотела спросить – можно работать вместе с вами? — Кейске задумчиво уставился на чистый лист, лежащий перед ним. — Может, просьба и наглая, но я хочу, чтобы ваша работа шла быстрее. — Допустим. Но ты хоть единожды работала с химической посудой и реактивами? По тому, как ты себя ведёшь, не заметно. — Работала, но немного. Основу занятий составляла теория, которую я и хотела бы вам рассказать. Полагаю, в Японии девятнадцатого века знания в химии и биологии ещё не столь обширные? — Бери-ка кисть и пиши, — после раздумий усмехнулся мужчина и пригласил за рабочий стол. В третий раз за всю жизнь я писала тушью, и получалось не очень, потому что в первые два приспособлением было тонкое перо. Но я писала, старательно выводила буквы, как первоклашка, и учёный, поправляя очки, бесперебойно задавал вопросы. Отвечать, конечно, было трудно, потому что уровень моего японского был низок, а также слов, служащих названиями многим веществам, почти не было. Спасибо моему любопытству, когда мы с Вадимом учили японский – в первое же занятие я спросила, как называются химические элементы, и сейчас это немного помогло. Менделеев создал таблицу в 1869 году, уже после смерти всех этих людей, и мне захотелось воспроизвести её тут, хотя бы частично. Неорганическая химия и химическая промышленность были в этой временной эпохе страшными словами, и некоторые вещи, что я знала, были отображены на бумаге. Позже, когда мы уже приступили к органике, конкретно к предельным углеводородам, к комнате подошла Юкимура и спросила, не идёт ли учёный на ужин. Я подпрыгнула и посмотрела в окно – уже темнело. Мы просидели более шести часов! — Пойдём. В следующий раз продолжим, — мужчина, видя в моих глазах счастье, улыбнулся и вышел из комнаты, и Чизуру проводила того взглядом. Я подошла к ней и, закинув руку ей на плечо (опять она смущается!), пошла за Кейске. Окита любезно поинтересовался, что же мы так долго делали, и, получив длинный ответ, больше похожий на лекцию, решил промолчать. Спасибо, что не покрутил пальцем у виска – по его лицу было видно, что он хотел это сделать. Тодо внезапно повеселел и сказал, что, вероятно, работа учёного довольно интересна, но сложна и достаточно опасна для здоровья. Очевидно, он был прав, но мне не было понятно, к чему это было произнесено. Да и реакция парня на наше появление была слишком странная. Проглотив комок риса, я почувствовала, что желудок не желает его принимать и вот-вот отвергнет. — Серьёзность тебе не к лицу, — Харада, подцепив хаси мелко нашинкованную маринованную капусту, посмотрел в мою сторону и, уже прожёвывая еду, видел, как моё лицо приобретает серый цвет. — Что-то случилось? — Н-нет, всё хорошо, извините, — кое-как поднявшись, я поспешила выйти, чувствуя, как выворачивает наизнанку. А ведь я съела самую малость, пронеслось в голове. Наверное, подумала я позже, это из-за того, что более недели я добровольно просидела фактически на одной воде, а сейчас ещё и заработала нервное истощение. Умывшись у колодца, я поплелась в комнату, но друга там не увидела. Где он, догадывалась. Ну и дурак.Парень яростно отрабатывал колющие удары. Боккэн в его руках ходил ходуном, но он упорно продолжал сражаться с невидимым противником. Чёрные волосы прилипли к мертвенно-бледной коже. Он тут давно, час, если не больше.— Сёмэй-кун, — парень повернулся не сразу, только по окончании ката. Лучше бы и не смотрел, так как, увидев вместо девчонки умученное приведение, слегка попятился назад и спросил, в чём дело. — Ничего такого. Что ты делаешь здесь? — По-моему, ты сама видишь, — Вадим перебросил боккэн из одной руки в другую. Спасибо, Капитан Очевидность. — Тебе в твоём состоянии противопоказано, — попытка взять парня за запястье и увести с тренировочной площадки была обломана им же. Вадим не собирался отдыхать, несмотря на то, что уже едва держался на ногах, и я разозлилась. — И почему ты такой упрямый?! Идём.— Я не могу, — он понуро оглядел траву под ногами. — И так пропустил кучу тренировок из-за ранения. А потом, я... не хочу, чтобы ты видела меня таким, как на днях, — не моргая, я смотрела на опустившего голову парня, и думала, ударить его за эти слова или сдержаться. — Перестань себя корить за случившееся, — уперев руки в бока, вздохнула я. — Не каждый способен выдержать то, что мы пережили. Ты сильный. — Не лги, — парень поднял глаза, и зелень в них пожухла. — По сравнению с самураями я – полное ничтожество. Не смогу в случае чего защитить тебя от наших капитанов или от ИсинСиси, демонов. И я просто не могу смириться с тем, что ты стала относиться ко мне по-другому. Как-то с жалостью, что ли. Поэтому ты сегодня провела день с Яманами – чтобы не видеть меня? — Ками-сама, Вадим, что с тобой? Тебе надо отоспаться, голова вовсе не работает! — я, насколько мне хватило сил, повела его за собой, но, опять же, всё кончилось плохо: недавнее заявление организма о начинающемся гастрите повторилось, и очнулась я на земле, видя перед собой перепуганного друга. Мы оба сейчас сидели белее снега, и наши мысли были схожими. Мы больны. Сходим с ума. Существенно переменяемся в характере. Приобретаем раны, как лёгкие, так и смертельные для организма. Убийства явно сказываются на нашей психике, сколько бы мы себя не разубеждали. — Хорошо, понял, — как сбежавшие из больницы пациенты, мы проковыляли к комнате и закрылись, сначала убедившись, что никто не видел той сцены.***Изящная гейша искусно перебирала тонкими и длинными пальцами струны музыкального инструмента, пела и приглядывала за тем, хорошо ли исполняет танец юная ученица, как держит в руках расписной веер и насколько плавны её движения. Самураи, уже немного нетрезвые, со слабым румянцем на щеках, с восхищением смотрели на танцовщицу, легко и еле заметно перебрасывающую атрибут и описывающую им в воздухе различные фигуры. Она волновалась, но скрывала это под слоем белил и красной краски, за веером и за робкой улыбкой, и все не могли отвести от неё глаз. Впервые в жизни мы с Вадимом пробовали саке, и, скажу честно, оно не впечатлило, однако сказать об этом напрямую было как минимум некрасиво, и мы пили и, пока никто не видит, кривились. Когда представление закончилось, гейша отпустила майко и стала сама потихоньку разливать всем алкоголь по чаркам. Признаюсь, не хотела, чтобы дело дошло и до меня, но как бы не так – женщина почти сразу подсела рядом, и я, уподобившись остальным, покраснела, и не важно, что от неловкости. Всё-таки трудновато представляться всем парнем. Гейша что-то тихо мурлыкала, и я видела, как надо мной насмехаются мой капитан и два его дружка.Шли минуты, и смех с разговорами стал сливаться в неразборчивый шум. Голова, конечно, работала исправно, но что-то всё же изменилось – стало веселее, напряжение как рукой сняло. И ладно бы, но японцы вдруг удумали устроить ?конкурс талантов?, и первым вышел Харада, светя своим разрисованным животом, часть которого занимал нехилый шрам. — Да, сам сделал, — шепнул Вадим и пригубил чарку, продолжая следить за происходящим. Следующими вышли Нагакура и Тодо и попытались разыграть сценку, позвали на помощь гейшу и зазывали Чизуру, но девочка отказалась и быстро убежала на веранду. Все смеялись так, будто ничего не произошло. Будто не было страшной смерти Камо.— Поешь, Лора, ты ещё сильнее похудела, — кивнул на тарелку с рисом Вадим, снова наливая саке в чарку. — Так это ж хорошо, — усмехнулась я, но, увидев грозное выражение лица, передумала шутить и принялась изучать рисунки на фусума. Мой взор направился к выходу. Мимо комнаты шла группа пьяных ронинов, и гогот их был слышен, пожалуй, на всю Шимабару. Озадачили меня не они, а, собственно, кудрявая девушка, неудачно скрывшая свою половую принадлежность, вяло плетущаяся сзади своры. Прищурившись, чтобы видеть лучше, я узнала её, и, поднявшись, побежала к ним, крикнув по-русски:— Руфь, это ты?! — девушка опешила, увидев меня, и самураи живо загородили её. — Ты кто такой? — пьяная морда, разящая перегаром, оказалась рядом, и я отпрянула. — Отпустите девушку, — потребовала я, смотря, как Руфь бегает чёрными глазами от сопровождающих ко мне. Японцы заржали и положили руки на мечи. У них, не пойму, рефлекс такой?— А если нет?— Ты не слышал? Отпусти, говорят, — из комнаты медленно вышел Хейске и поравнялся со мной. Ронины охнули, и только один продолжал лепетать заплетающимся языком:— С чего бы? — и тут, походу, он понял, с кем им пришлось иметь дело, и на лбу мужика выступила испарина. — Ты? Волки Мибу?! — Без лишних вопросов, если дорожишь жизнью, — сзади стоял Соджи, скрестив руки на груди, и улыбался. Делал он это так, что по толпе прошёл нервный смешок. Руфь толкнули вперёд, и она упала в объятия Хейске, а шайка побежала с такой скоростью, что народ, вышедший из других комнат, приходил в шок и мгновенно трезвел.Девушку осторожно поставили на ноги, и она, не зная, что делать, вцепилась в меня и сказала что-то бессвязное. — Руфь, успокойся, — сурово посмотрев в чёрные глаза, сказала я. Руфь сняла тощие руки с моих не менее тощих плеч и сконфуженно посмотрела на своих спасителей, которые, по-видимому, не найдя ничего лучше, приулыбнулись, и Тодо неуверенно помахал рукой.Её завели в комнату, и пьяный вдрабадан Микисабуро, хватив кулаком по хлипенькому столику, отчего пиалы и чашки жалобно звякнули, заорал:— Надеюсь, вы не собираетесь ещё одну бабу в отряд брать?! — его метко заткнули, а Хиджиката, приложив руку к лицу, скривился. Если его беспокоило, услышал ли кто-нибудь вопрос, то, думаю, напрасно – людей, особенно трезвых, в Шимабаре сейчас было мало, так как время давно перевалило за час ночи.Вадим, сделав круглые глаза, смотрел на нашу общую знакомую, а та – на меня, и в этом взгляде чётко читались лютое презрение и злость. Осознав, что её душонке отныне опасность не грозит, Руфь сорвала маску смертельно напуганной бедной девушки, оголила жемчужные зубы и завела милую беседу с Вадимом, который, ещё не опомнившись, хлопал глазами и пил. Я кашлянула в кулак, и знакомая раздражённо повернулась, как бы спрашивая, чего мне надо.— Представься самураям, что ли. Я за тебя этого делать не буду. Руфь важно и грациозно поднялась; сделав краткий поклон, она полно представилась на чистом японском, и челюсть отвисла не только у меня, но даже у замкомандира.Не смекая, почему она с момента своего почти эффектного появления ведёт себя так нагло и бесцеремонно, я налила ещё саке и выпила залпом. Послышался смешок.— Эй, смотри не спейся, — Вадим выхватил чарку из моих рук и поставил рядом с собой. — Лора-чан, он прав – не перестарайся, — заметил с пьяной улыбкой привалившийся к стене Шинпачи.Алкоголь, даже некрепкий, в итоге затуманил сознание, стало клонить в сон. Изображение перед глазами поплыло, и крайнее, что я запомнила – столик с нетронутой едой, который, похоже, потом был опрокинут мною во время падения.