Глава 11 (1/1)
Люциус отдыхал в своем поместье, когда неожиданно почувствовал знакомую резкую боль в руке. Он закатил рукав и посмотрел на Черную метку: череп, с вылезающей из него змеей был темнее, чем обычно и настойчиво пульсировал. Он должен был повиноваться этому зову.Место, в которое он аппарировал, было известно лишь нескольким избранным и самым верным Пожирателям Смерти. То, что Волдеморт жив, держалось в строжайшем секрете: весь волшебный мир думал, что он мертв. Многие Пожиратели Смерти предали Темного Лорда, чтобы спасти свою шкуру. Поэтому, подозреваемым в ненадежности не сообщали, что погиб вовсе не Волдеморт.В любом случае он был едва жив, его тело было немощным. Несколько лет ушло на то, чтобы оно снова стало материальным, и вот теперь он снова терял свою мощь. С помощью оставшихся сил он призвал самого преданного слугу, Хвоста. К своему удовольствию и ужасу, Питер Петтигрю, стал для Лорда Волдеморта тем же, кем был в свое время Квиррел.
Итак, Люциус Малфой, глядя сквозь прорези маски пожирателя глазами стального серого цвета, встретился лицом к лицу, или вернее сказать, лицом к затылку, с Лордом Волдемортом.На затылке Хвоста теперь выделялись его ужасные искаженные черты. Люциуса, повидавшего всякое, трудно было чем-либо поразить, но даже он чувствовал дрожь отвращения, глядя на то, во что превратился Волдеморт. Малфой согнулся перед ним в низком поклоне и ждал, пытаясь не смотреть на это тошнотворное зрелище. Человек с изуродованным лицом глянул на него оценивающе и, наконец, с трудом заговорил высоким голосом.– Люциус Малфой. Ты пришел на мой зов. Есть ли у тебя хорошие новости?– Да, повелитель. Я улаживаю дела, как мы и договаривались.– Великолепно. Когда все будет готово?– На это потребуется некоторое время. Мой господин, будьте терпеливы.– Я не могу быть терпеливым. Время не ждет, я слабею с каждым днем.– Я не могу действовать быстрее. Важно удержать все это в тайне. Вы же знаете, что есть только один источник, и я не могу позволить, чтобы кто-нибудь догадался. Мой господин, я все делаю настолько быстро, насколько позволяют меры предосторожности.– Малфой, это тело долго не протянет. Это задание – проверка твоей преданности. Я требую, чтобы все было готово. Или ты желаешь, чтобы твой господин умер? – он повысил голос, в котором одновременно послышались угроза и нотки безумия.– Действительно ли ты верен мне, Люциус Малфой? Или ты надеешься, что если промедлишь еще немного, то я ослабну на столько, что не смогу ничего предпринять? Может, ты в тайне считаешь, что мое падение к лучшему?Люциус поклонился так низко, как только мог. Никто другой не стелился перед Волдемортом так, как Малфой.– Мой повелитель, я действительно ваш преданный слуга, – сказал он. – Уверяю вас, я делаю все настолько быстро, насколько это возможно. Я попытаюсь действовать быстрее.Люциус поднял глаза. Питер развернулся и Люциус заметил, что его лицо выглядит не намного здоровее, чем лицо Волдеморта. Тело Питера было дряблым и высохшим. Действительно, время имело значение.***Гарри Поттер нетерпеливо ждал на Диагон Аллее, когда вывеска на дверях ателье «Шик от Чу» сменится надписью «Открыто». Открывший дверь Алан очень удивился.
– Раненько ты сегодня. Чем могу помочь?– Где Чу? – спросил Гарри коротко, опустив всякие любезности.Красивые брови удивленного Алана поползли вверх:– Она еще наверху, в квартире. Что-то она сегодня припозднилась. В общем-то, ничего страшного, поскольку обычно мы не принимаем посетителей так рано. Подожди ее, если хочешь, думаю, она скоро спустится. Давай я пока угощу тебя травяным чаем?– Я просто поднимусь к ней, – сказал Гарри. – В любом случае, я по личному делу.
Он направился к лестнице, но Алан преградил ему дорогу.– Это ее личная квартира, Гарри. Никто туда не заходит без приглашения.– Даже ты? – усмехнулся Гарри.
Алан, опешивший от такой беспардонности, выглядел озадаченным. Он все еще закрывал проход на лестницу, но Гарри продолжал давить на него, упрямо сверля его взглядом. В конце концов, поскольку единственной альтернативой была бы драка, Алан был вынужден пропустить его. Ему осталось лишь с тревогой наблюдать, как Гарри поднялся по ступеням.Гарри вошел в гостиную как раз в тот момент, когда туда же вышел из спальни Люциус Малфой. Было очевидно, что Малфой одевается, так как он заправлял расстегнутую рубашку в обтягивающие замшевые бриджи. Взор ярко-зеленых глаз встретился с холодным взглядом серых, и те и другие горели ненавистью. Как обычно, первым пришел в себя Люциус. Он с показным видом застегнул ширинку, пригладил замшу и, растягивая слова, произнес:– Ах, Поттер. Кажется, нам с вами суждено встречаться в самых неожиданных местах. Уверен, Чу будет рада приветствовать вас, когда закончит одеваться. Когда я видел ее в последний раз, она была скорее в неглиже. Присаживайтесь. Я думаю, вам придется немного подождать.Гарри стоял, уставившись на красивого, самодовольного Малфоя с непрекрытой ненавистью. Он не умел, как Малфой, тонко играть словами. Гарри не выносил не только самого Малфоя, но и его манеру выходить победителем из любой перепалки, с помощью тщательно выбранных уничижительных фраз. Он ненавидел связи Малфоя, позволившие ему провести в Азкабане гораздо меньше времени, чем всем остальным Пожирателям Смерти, не смотря на то, что вне сомнений он был одним из самых виновных: деньги и связи всегда были ключом к достижению его целей. Тем временем, игнорируя Гарри, Люциус застегнул рубашку и собрал остальную одежду, разбросанную по всей гостиной. То, что Люциус искал свои вещи, которые, очевидно, разбросал в порыве страсти, как нельзя лучше доказывало, что он провел эту ночь с Чу. Наконец, Малфой оделся. Щелкнув каблуками, он поклонился Гарри и усмехнувшись напоследок, он, тряхнув золотистыми волосами, аппарировал.Почувствовав внезапную слабость, Гарри присел на краешек кресла и стал ждать. Все его подозрения подтвердились. Спустя некоторое время из спальни вышла Чу в рабочей одежде. Увидев его, она не удивилась, должно быть, она слышала обмен любезностями между Гарри и Люциусом. Казалось, она смирилась с необходимостью предстоящего неприятного разговора с Гарри.– Привет, Гарри, – сказала она осторожно. – Что ты тут делаешь?Она вздрогнула, заметив выражение его лица. Даже не смотря на то, что после памятного Дня Святого Валентина их отношениям так и не суждено было развиться, Гарри всегда оставался для нее значимой фигурой. Сейчас он смотрел на нее так, как будто никогда раньше не видел. Он полез в карман и вывалил фотографии, присланные Драко, на кофейный столик.– Я пришел из-за них, – холодно сказал он. – До моего визита сюда это были лишь фотографии. Я не знал, был ли это единственный раз, когда тебя трахал Люциус Малфой. Теперь я знаю, что не был, – он впился в нее взглядом.– Гарри, я не понимаю, – сказала Чу. – Для чего ты пришел? Ты хочешь уговорить меня не встречаться с Люциусом?– Гермиона рассказала мне, что ты встречаешься с Биллом Уизли? Это правда?– Да, мы гуляли с ним несколько раз. Ты извини, конечно, но каким образом это касается тебя?– Полагаю, вообще никаким, – ответил Гарри. – За исключением одного момента. С тех пор, как погиб Сириус, семья Уизли – самые близкие для меня люди во всем магическом мире. Я забочусь о них и хочу спросить тебя всего лишь об одном: Билл знает, что тебя трахает Малфой?Чу избегала пронзительного взгляда зеленых глаз.
– Он знает? – настаивал Гарри.Чу отрицательно покачала опущенной головой.– Ты собираешься ему рассказать? – спокойно спросила она.– Нет, ты сама ему расскажешь. Вернее сказать, тебе придется выбирать, Чу. Расстанешься с Малфоем – и я попытаюсь обо всем этом забыть и никому не стану рассказывать. А можешь расстаться с Биллом. И я знаю, что предпочел бы.– Ты хотел бы, чтобы я прекратила отношения с Люциусом, – озвучив, как ей казалось, очевидное, сказала Чу.– Нет.Чу, удивленная таким ответом, широко распахнула глаза.
– Ты отвратительна мне, – спокойно и обдуманно заявил Гарри. – Я даже представить не могу, что могло тебя толкнуть в объятия Люциуса Малфоя. Он самый худший из Пожирателей Смерти. Они убили Седрика. Об этом ты, конечно, не вспоминаешь, когда Малфой тебя лапает? Честно говоря, я бы предпочел, чтобы ты рассталась с Биллом. Для меня невыносима мысль, что он прикасается к такой, как ты. Он заслуживает лучшего. А ты всего лишь шлюха Пожирателя Смерти.
Я дам тебе две недели. Если я узнаю, что продолжаешь встречаться с ними двумя, я все расскажу Биллу. Я не стану показывать ему фотографии, так что можешь оставить их себе. Интересно, сколько их вообще? Может, Драко отправит их и Биллу? Станешь ли ты так рисковать? Если ты решишь остаться с Биллом, тебе придется помнить о такой возможности.Гарри встал как раз в тот момент, когда в дверях появился Алан.– Я ухожу, – сказал Гари, – всего хорошего! – добавил он, спускаясь по лестнице.
Колокольчик на двери известил о том, что он покинул ателье. Алан глянул на Чу: она была подавлена, ее глаза наполнились слезами. Его острый взгляд остановился на фотографиях, лежавших на столе. Алан пересек комнату и прижав Чу к себе, погладил ее по голове. Он ни о чем не спрашивал, не осуждал. Оставив свое мнение при себе, Алан позволил ей выплакаться на своем плече, не в первый раз задаваясь вопросом, поняла ли она наконец, во что вляпалась.***В ателье «Шик от Чу» Люциус пытался выбрать жилетку, идеей приобрести которую он загорелся в тот день, когда они с Чу нашли новое применение столу для игры в снукер.
Две жилетки лежали в рабочей комнате, в окружении одежды разной стадии готовности.
Чу поинтересовалась, действительно ли он собирается часто играть в снукер.– Я имею в виду именно снукер как игру, а не использование его как предлог для занятий чем-нибудь другим, - сказала Чу.В этом случае ему понадобились бы так же и новые эластичные брюки, которые бы не стесняли движений.– Есть много тканей, которые хорошо тянутся и при этом хорошо смотрятся.Похвалив еще раз ее умение продавать, Люциус согласился на ее предложение, но решил для начала определиться с жилеткой.– Какой рисунок ты хочешь на спине? – спросила она. – Можно изобразить все что угодно, я сделаю для тебя эскиз.Чу устроилась за столом с наклонной поверхностью, сев на высокую деревянную табуретку. Она развернула пергамент и ждала, вертя в руке перо.Стоявший рядом Люциус приподнял бровь и сказал:– А что ты посоветуешь? У тебя превосходный вкус.– Может змею? Я заметила, что они тебе нравятся. Мы можем изобразить кобру. Мне кажется, это тебе подойдет. Я предлагаю выполнить все в сине–зеленых оттенках, можно добавить немного желтого.– Значит, я у тебя ассоциируюсь с коброй? – сказал Люциус с сарказмом. – Может, ты и права.Он легонько прижал ее ухо зубами и зашипел. С трудом сосредоточившись, Чу принялась делать набросок узора. Она нарисовала свернувшуюся кольцами и замершую в боевой стойке кобру, с раздувшимся капюшоном и готовую вцепиться ядовитыми зубами. Вокруг змеи она изобразила тропические растения с парой экзотических цветков. Затем крошечными символами обозначила выбранные для вышивки цвета. Чу обернулась, чтобы посмотреть на реакцию Люциуса.Она положила перо на стол, а Люциус, обвив Чу руками, смотрел на эскиз через ее плечо. Волосы Люциуса щекотали ее ухо. Он был впечатлен.
– Ты так меня представляешь? – спросил он.
В его голосе слышалось безразличие, но на самом деле он ждал ее ответа.Она запрокинула голову, и глянула снизу вверх на обнимающего ее Люциуса.– Красивый, но смертельно опасный, – сказала она обдуманно. – Да, думаю, ты именно такой.
Неожиданно она развернулась и оказалась с ним лицом к лицу. Заглянув в глубину его серых глаз, взгляд которых сейчас был таким мягким и игривым, она задумалась о том, как легко этот взгляд изменился бы, будь она посторонней. Она заговорила тихо, пристально глядя на него, чтобы заметить выражение его лица в тот момент, когда он услышит ее слова.– Люциус, я знаю, что это не будет длиться вечно. Я знаю, что когда-нибудь ты устанешь от меня. Пожалуйста, обещай мне одну вещь: не оставляй меня ждать в неопределенности, не зная придешь ли ты. Когда ты решишь, что между нами все кончено, пожалуйста, просто скажи мне об этом.
Ее голос стал хриплым, но она сумела справиться с подступившими слезами: ей не хотелось разреветься перед Люциусом.
Он заключил ее в объятья и боль, благодаря которой она не расплакалась, заставила ее вдохнуть полной грудью. Люциус погладил ее волосы, поцеловал в лоб и отодвинулся, посмотрев на нее серьезно.– Обещаю, – коротко ответил он.Затем он поцеловал ее ушко и прошептал:– А пока что, я очень хочу тебя, Чу.Он мог бы рассказать ей, что с некоторыми любовницами он встречался по несколько лет, естественно на его условиях, но Люциус сохранял достаточно благоразумия, чтобы не обсуждать одну женщину в присутствии другой, особенно в разгар романа. Он поднял ее подбородок и поцеловал в губы, с помощью умелых рук и чувственного языка заставляя ее забыть все тревоги.Он отстранился, не выпуская ее из рук, и заглянув в темно-карие глаза спросил:– Хочешь провести выходные в замке Глен Мой? Мне нужно быть там. Моя жена не поедет, даже в горном замке ее интересует только светская жизнь и сейчас ей было бы там ужасно скучно. А «горного козлика» для себя она уже соблазнила, и теперь он дожидается ее в Уилтшире. Драко тоже куда-то собрался на выходные, поэтому там не будет никого, кроме нас двоих и домовых эльфов, – глаза Люциуса похотливо заблестели.И что ей было делать с подобным предложением?