XII: From Cunt to Hunt, Despair Gal! (1/1)

Рука Макото замерла над страницей. Она отложила ручку в сторону и вздохнула. Размяла запястье. Ещё раз посмотрела на свои записи. Полистала страницами, вглядываясь в гладкие столбики кандзи и кан. Кивнула. И, наведя остриё…Я не знаю, что на меня тогда нашло, мой дневник. Я… я просто сорвалась. Ведь я столько терпела. Ждала. Злилась. Я… всё моё существо молило об отмщении. И Джунко, она… сейчас я понимаю: она воспитывала этого зверя во мне. Именно она, своими сладкими, сладкими и ядовитыми речами взращивала во мне ярость. Она вложила в меня те слова, ту аудиозапись, то поведение. Или же… она только лишь выпустила наружу истинную меня, сняв оковы?Я… я не знаю. Но я не жалею ни капли о том, что я совершила. Потому что…Школа гудела, гудела как расплавленный улей. Полиция, допросы, оцепление… в два часа ещё всплыл компромат — Японию разорвало. Сеть наполнилась ненавистью и злобой, обращёнными против Камошиды, против Кобаякавы, против всего Шуджина.И, так получилось, я стала звездой. Хотя мой миг славы был краток: да, именно я обнажила пороки администрации, именно я приставила пистолет к виску Кобаякавы и спустила курок. Но потом припомнили, дескать, Камошиде же обещали украсть его желания и заставить раскаяться — а не фантомные ли воры и есть настоящие герои этого инцидента?Не важно, в конечном счёте: это всё равно была катастрофа, мой дневник. И пусть раскаяние Чемпиона слегка смягчило эффект от бомбы Джунко, но даже и так…Я… искала её. С той самой минуты, когда толпа взорвалась. И… не находила. Она… где она? Она не отвечала на звонки, на смски…Предчувствуя беду, я начала оббегать все ?секретные базы?. И, когда я наконец проверила крышу…Президент, запыхавшись, встала перед дверью. Легонько её толкнула… а та и раскрылась, незапертая. ?Здесь!? Макото выскочила наружу.Солнце клонилось к закату, но было ещё высоко; яркое, золотое, где-то там, в дали синего безоблачного неба. Взгляд Макото сразу выцепил силуэт Джунко: она сидела в тенёчке, обняв свои колени и уткнувшись в них головой. Рядом с ней, безмолвной тенью расположилась Мукуро. Она облокотилась спиной на решётку и дремала, прикрыв глаза. Тут же валялись школьная сумка брюнетки и небольшой рюкзачок гяру.— Эношима-сан! — тяжело дыша, крикнула Макото.Ни она, ни её сестра не отреагировали. Президент шумно вдохнула, выдохнула, затем сделала шаг наружу. Другой. Ближе. Ближе.— Эно… Джунко!Джунко медленно подняла голову. Её глаза… они были раскрасневшееся. С разводами косметики. Но главное… это лицо, этот взгляд… Макото сглотнула. На неё смотрели глаза мертвеца, пустые и бесчувственные.— Вы… ты…— А, Макото. Яххо, — лениво кивнула Джунко.Обычно светящаяся от улыбки, готовая сказать колкость, с сальной фразой наготове… она была пустой. Её лицо заледенело восковой маской.Сердце Макото кольнуло. Кольнуло болью.— Джунко…— Ты видела это дерьмо, Макото? — голос гяру звучал безжизненно.— Вы… ты… — президент сморщила лоб. — А! — хлопнула кулаком об ладонь. — Ты про Камошиду и его раскаяние?Гяру кивнула.— Макото. Скажи, как такое дерьмо могло произойти?..Макото помотала головой. Шагнула.— Но… Джунко, ты же видела! Он раскаялся…Гяру тяжело вздохнула и подняла глаза к небу.— Макото. Милая моя… — обманчиво ласково начала она, — ты лучше меня знаешь, что этот ублюдок, этот, как ты его назвала ?гондон? — последний кусок дерьма, — её лицо скривилось. — И это дерьмо вдруг решило раскаяться? Ты сама в это веришь-то?— Но он раскаялся, — решительно покачала головой Макото. — Он… был готов наложить на себя руки, ты бы!.. — она подняла сжатый кулак.— Я видела. И это — дерьмо. Понимаешь? — Джунко положила голову на колени. — Ублюдки не раскаиваются, если не вогнать им нож под яйца. Но даже и в том случае в них говорит страх, а не искреннее понимание своей вины… — пробормотала она.— Камошида искренне раскаялся. Твой компромат, Джунко… Кобаякава будет смещён с поста, ублюдок Камошида наказан… — Макото сделала ещё один шаг. — Чем… чем ты расстроена, Джунко?— Я не верю в то, что произошло. Ты ведь видела его, да? — скосила гяру взгляд. — Можешь ли ты сказать, что он совершенно и абсолютно был в своём уме?Макото покачала головой.— Он явно был не в себе. Такое… это не нормально.— Бинго, Макото, — Джунко лениво похлопала в ладоши, продолжая обнимать колени. — А теперь вопрос: как такое могло получиться?Президент отвела взгляд.— Я не знаю. Это… ненормально. Но… — она снова посмотрела гяру в глаза. — Но разве это не повод нам радоваться? Справедливость… справедливость восторжествовала!Джунко вздохнула.— Справедливость, говоришь… нет, — она покачала головой. — Справедливость была бы, если бы он не раскаялся. А так… — она снова положила голову на колени. — Ягнёнка съедят за грехи того, кем он был раньше…Глаза Макото расширились.— П… прости… те? — помотала головой. — Джунко, о чём ты говоришь?!— Камошида, на которого мы с тобой собирали компромат и то чмо, которое пришло плакаться в школу — два совершенно разных человека. Скажи ведь, Муку? — Джунко скосила взгляд на Мукуро.Та, не открывая глаз, кивнула.— Его походка, осанка, речевые паттерны и поведение радикально изменилось, — прозвучал вердикт из её уст. — Если бы не полное совпадение внешности, я бы сказала, что Камошиду подменили кем-то другим.Макото растерялась, косясь то на Мукуро, то на Джунко. Последняя вздохнула.— Что и требовалось доказать. Ну и, понимаешь теперь, что произошло?— А… нет?..— Камошиде выебали душу.От этих слов, сказанных холодно, сказанных жестоко, сказанных… как приговор, Макото поёжилась. На крыше подул порыв ветра, со свистом задувая в щели; он поднял юбку президента, которая тут же схватилась за её края. Её тело задрожало, чувствуя зябь.— Но… Джунко…— Тебе сейчас позвонит сестра, кстати, — внезапно произнесла гяру, прикрыв глаза. — Скажет, что очень недовольна, что ты влезла в неприятности. Будет отчитывать.— Ха? — подняла бровь Макото. — Что ты…Зазвонил телефон. Президент побледнела: уже по одной мелодии она поняла, кто был на той стороне. Она с изумлением уставилась на Джунко.— Бери. Она ведь волнуется за тебя, — фыркнула гяру. — Но сначала она тебя хорошенько отругает и отшлёпает. Ну, чисто по-сестрински. Знаешь как это…?Откуда… как…? — поражённо подумалось Макото, пока она, преодолевая сомнение, всё-таки взяла мобильный и нажала кнопку ?принять?.— Алло, — поднесла к уху.— Макото! Макото, ты понимаешь, что ты натворила?! — сестра действительно была эмоциональнее обычного. — Ты… почему ты мне не сказала, что у вас там происходит?!— Но… — Макото ощутила вкус обиды, скрещущей в груди. — Но сестра, ты же просила тебя не беспокоить без повода!— Макото, то, что у вас в Шуджине там происходит — ещё как повод! Ты… ты знаешь, что ты стала звездой интернета?!— Ха?.. — выпучила Макото глаза. — Я… что?Сае вздохнула.— Набери в интернете ?Президент студсовета Шуджина против всех? и буквально первая ссылка…Макото почувствовала, что краснеет.— Это… я…— Макото, я думала, ты воспитанная девочка, а не… где ты такое могла услышать?! — голос старшей Нииджимы дрожал. — Ты понимаешь, что тебя потом могут ни в один приличный вуз не взять?!— А я должна была молчать, сестра?! Как ты мне и советовала?! Пока этот урод… — взорвалась президент, оскалившись.— Макото, нам с тобой придётся серьёзно поговорить о твоём поведении, — Сае звучала строго и безжалостно. — Ками-сама, и я думала, ты гораздо умнее…— Сестра, ты отчитываешь меня за то, что я поступила по справедливости, но при этом тебе всё равно, что у нас тут творилось?! Этот Камошида!..Новый вздох.— Камошида написал чистосердечное признание и теперь его дело передано полиции. А ты и это видео ?Президент против всех? останутся в памяти твоего поколения, как ?Девочка, которая назвала учителя…? Макото, ты хоть осознаёшь, насколько это было ужасно?!Макото зло покосилась на Джунко, которая продолжала сидеть, обнимая колени.— Разве это не то, чему учил нас отец?! Что надо…— Макото, отец — мёртв! Запомни это уже!Макото вздрогнула. В голосе Сае зазвучала ничем неприкрытая злоба, чуть ли не ненависть.— И не надо мне тыкать в лицо его идеалами! К чему они нас привели, Макото?!— Но… — президент разом растеряла запал. — Но… сестра…— И я не помню, чтобы он хоть раз произносил что-то из того, что ты говорила на камеру, сестра. Ты понимаешь, что ты выставила меня на посмешище?!— Прости… сестра… — Макото сглотнула. — Но я…— Макото, этот разговор мы продолжим дома. А пока — не лезь в неприятности ещё больше, чем ты уже залезла. Ты меня поняла?— Да, сестра.Связь оборвалась. Макото медленно опустила телефон, сжимая его до боли в руке. Её лицо было мрачно и зло. Она посмотрела на Джунко.— Как ты это поняла?Гяру подняла голову. Пожала плечами.— Это было очевидно? — хмыкнула она. — Кстати, не хочешь посмотреть на себя в сети?Макото с очень большим подозрением посмотрела на Джунко. Та помотала головой.— И нет, видео снимала не я. И не я загружала, да.?И почему у меня ощущение, что ты всё равно к этому как-то причастна?? — прищурила глаза Макото.— Ладно, верю. Но как ты… о чём это я… — Макото положила руку на лоб.— Скажи… Макото… — внезапно произнесла Джунко, потянувшись и поднявшись с земли.— А?— Тебя когда-нибудь в жизни… посещала мысль о том, что лучше бы тебя на этом свете не было?Макото побледнела. Джунко, грустно улыбаясь, смотрела ей прямо в глаза. Президент сжала кулаки.— Я… жизнь — это ценный дар!Гяру поцокала языком и покивала.— А вот у меня есть сомнения. Лейтенант Икусаба, смирно! — в голосе Джунко прорезались командирские нотки.Мукуро дёрнулась, распрямилась, встала по стойке смирно, ударила каблуками и положила руки по швам. Затем, вздохнув, покосилась на сестру. Та усмехнулась.— Муку, убей меня.— …что? — распахнулся рот у Макото.— А что? — фыркнула Джунко. Запрокинула голову назад и раскинула руки. — Я проиграла. Это такое отчаяние… — обняла себя за плечи. — Оно так болит…Мукуро, не моргая, уставилась на сестру. Точно бы не веря, медленно провела большим пальцем по шее. Джунко кивнула. Брюнетка вздохнула.— Джунко, что ты!.. — переводила взгляд с Мукуро на Джунко Макото.Резкое движение. Лёгкое, почти незаметное взгляду. В руках Мукуро блеснуло лезвие армейского ножа. Президент ахнула и… и она сама не поняла, как так получилось, но она очутилась двумя сёстрами, загородив их друг от друга.— Прекратите это безумие! — президент выставила руки.Мукуро посмотрела на Макото с непроницаемым выражением лица. Хрустнула шеей. Макото не в первый раз ощутила эту жажду крови, точно бы физически разлитую из серых глаз Мукуро.Солнце, яркое, предзакатное, всё также продолжало светить на небе. Ветер, гулявший по крышам — дуть. Сердце Макото колотилось бешеным боем. Воздуха в груди едва-едва хватало — она глотала его, глотала его мелкими, но очень жадными глотками, точно бы пытаясь надышаться в свой последний раз. Ей было страшно. Обидно. Больно. И… нож. Чьё лезвие пускало россыпь радостных солнечных зайчиков. И эта холодная решимость в глазах Мукуро… внезапно Макото поняла: чтобы исполнить приказ сестры, брюнетка не постесняется убрать любую помеху.— Икусаба-сан, приносить оружие в школу — запрещено! — нашла в себе силы рявкнуть президент, хотя ощущала, как дрожат её коленки, как холодеет промеж лопаток.— Мако-чан…Макото не видела Джунко, но этот елейный голос… внезапно руки, холодные, холодные, ледяные руки сомкнулись в объятьях.— Неужели я тебе настолько небезразлична, что ты готова умереть… вместе со мной?А вот дыхание — напротив. Горячее. Горячее. Горячее, обжигающе горячее, влажное, оно обжигало ухо. И… мягкое. Что-то мягкое, но твёрдое, что вжалось в спину Макото чуть выше плеч.— Эношима-сан, остановите её! Остановите… это!Макото всем телом прочувствовала звук смеха Джунко.— Ну, Макото, зачем? Разве это не будет прекрасным… отчаянием — вот так вот просто умереть, а?.. — новые смешки.Макото кинуло в жар. Опять в холод. Опять в жар. Опять… это сочетание — сочетание танатоса, эроса… и ножа Мукуро, который та продолжала сжимать и так не отпустила. Даже напротив — согнула ноги, точно бы пантера, которая готовится к прыжку.— Скажи… Макото. Почему ты не хочешь, чтобы я умерла?.. Скажи… — этот голос, это дыхание, которые были близко, близко, близко…Макото начало не хватать воздуха, в её горле точно бы что-то застряло.— Я… я… — задыхаясь, выдавила она.Увидев отражение своего лица, своих глаз в лезвии ножа Мукуро, Макото воочию ощутила, как тот перерезает ей горло, как течёт её кровь… как…— Ты нужна мне, Джунко!Хватка на её теле ослабла.— Муку, притормози.Мукуро медленно кивнула, выпрямилась. Перебросила нож в другую руку. Потом обратно. Макото сглотнула: лезвие казалось настолько острым, настолько ухоженным, что одно неверное движение… всего лишь одно неверное движение…Твёрдость и мягкость, которые упирались в лопатки, исчезли. Вслед за ними и хватка. Макото обернулась, чтобы заметить стоящую чуть ли не вплотную Джунко.— Эношима-сан, прикажите вашей сестре убрать оружие! Это… это незаконно!На лице Джунко промелькнула скука.— И даже сейчас ты думаешь о том, что правильно… — в глазах её появилось разочарование. Она покосилась на сестру. — Муку, убери нож. Не пугай нашу Нииджиму-сан.?Э?? — вздрогнула Макото, вертя головой.Мгновение — и нож исчез неизвестном направлении, точно бы его никогда и не было в руках Мукуро. Джунко размяла шею.— Муку, мы уходим. Сгребай вещи.— А… Джун…— ?Эношима-сан?, Нииджима-сан, попрошу, — в голосе Джунко звучал холод. Холод, который ранил Макото.Мукуро молча сгребла в руки сумку и рюкзак. Гяру, словно бы так и разумелось, направилась в сторону выхода.— Дж… — подняла руку Макото, но затем одёрнулась. — Что всё это значит, Эношима-сан?!Джунко остановилась вместе с Мукуро по её левое плечо. Повернула голову назад.— Наш уговор был, что я помогу вам, Нииджима-сан, уничтожить Камошиду-сенсея. Верно?Макото осторожно кивнула.— И?..— Я не собираюсь брать на себя ответственность за то дерьмо, которое сегодня произошло. Кто-то — и я в этом уверена — сломал этого козла до меня.— Но ведь вы, Эношима!.. — начала было Макото, но Джунко оборвала её, резко подняв руку.— В том состоянии, в котором он сегодня заявился — его бы связал даже ребёнок. Всё, что было дальше — кровавое фаталити.— Но ведь вы так старались, Эношима-сан! Вы столько… вы столькому меня научили!Джунко фыркнула.— Научила… а, кстати, — гяру повернулась всем телом. — Нииджима-сан, вам надо поработать над своим словарным запасом. Ваше выступление — позор для всего Шуджина!— Э?.. — замерла Макото.— Нет, ну что это такое, Нииджима-сан: отличница, передовик всей школы, а ругается… ругается как семилетка, которая впервые услышала бранные слова. Это было ужасно, Нииджима-сан!Макото, точно загипнотизированная, покивала. Помотала головой.— Простите?.. — жалобно произнесла она.— Нииджима-сан, вам надо больше работать над своим сквернословием! Оно совершенно никуда не годится! — Джунко, копируя кого-то, говорила голосом строгой семпай, которая отчитывает нашкодивших кохаев. — Вам нужно больше работать над собой!— Да! Я постараюсь! — вырвалось Макото. Она помотала головой и возмутилась: — Прекратите это, Эношима-сан! Это… Это ребячество!Джунко фыркнула и сплюнула.— В любом случае, Нииджима-сан, вы мне ничего не должны, я вам ничем не обязана… на этой красивой ноте я предлагаю нам разойтись. А теперь — прошу извинить.Сердце Макото, слушая эти жестокие, эти безжалостные слова прощания… Оно болело. Оно наполнялось кровью, обидой на такую несправедливость, на… у неё возникло ощущение, словно бы все, все, все предали её. Сестра, окружающие, подруга… первый и единственный человек, которого…Этот день был безумием, от начала и до конца, мой дневник. Помню, когда я стояла, смотрела на удаляющуюся Джунко… я просто испугалась. Я… это было много, слишком много для меня одной. Мне казалось, что мой мир трещал по швам и медленно-медленно рушился, погружаясь в пустоту.И… я не хотела, чтобы человек, единственный человек, который вывел меня из мрака ненависти и несправедливости… чтобы он так просто взял и ушёл, мой дорогой дневник. Возможно я была не права, мой дневник. И, возможно, моим сердцем тогда просто играли, как играют на струнах гитары…Джунко, бесшумно вышагивая, подошла к двери вниз. И, не оглядываясь…— ТЫ МОЙ ДРУГ!Макото сама не поняла, в какой момент из неё вырвался этот бесчеловечный, безжалостный по силе крик.Джунко остановилась.— Что ты сказала? — её голосе звучало неверие.Макото ощутила, как по её щекам стекает что-то обжигающе горячее.— Джунко… Эношима Джунко… Эношима Джунко мой друг!Джунко медленно, как в замедленной съёмке, обернулась. Макото, задыхаясь от обиды, задыхаясь от слёз…— Прошу… не оставляй меня одну… не оставляй…— Ты этого на самом деле хочешь, Макото?Голос Джунко звучал холодно. Но этот холод уже не обжигал. Он… успокаивал?.. Макото, давясь слезами, кивнула.— А ты не боишься? Ты ведь уже успела понять, что я — очень плохая компания для отличницы вроде тебя. И ты всё равно?..Макото этого не видела, но… она слышала, слышала, как шаги гяру становились всё ближе.— Ты ведь понимаешь, что я эгоистка, которая заботится только о себе и своих желаниях?Новый шаг. Ближе. Ближе. — И ты согласна быть со мной — с тем, кто потрясёт, сломает и переделает тебя так, как ему нравится?Макото замерла… потом робко кивнула.— И ты ведь понимаешь, что потом дороги назад не будет. Да, Макото?Макото снова кивнула, на этот раз гораздо увереннее. И опятьощутила это прикосновение холодных рук, сомкнувшихся вокруг своего тела.— Хорошо, Мако-чан, если ты этого хочешь…—…не сдамся.Тихо-тихо произнесла Макото, находясь в объятьях Джунко.— М-м? — подняла бровь гяру.— Ты не сломаешь меня. Не испортишь. И я…В этот момент рука Макото сжалась в кулак.— И ТЫ МЕНЯ НАПУГАЛА, ДУРА!Джунко не успела отреагировать, как кулак Макото — крепкий, сбитый и плотный кулак воткнулся прямо под живот. Гяру повезло только в одном: удар был не настолько сильным, каким бы он мог быть с размаха… но даже и так — Джунко этого хватило, чтобы ослабить хватку, а потом медленно опуститься на колени.—…сука… — прохрипела она.Макото окончательно выпуталась.— Что вы устроили вообще, Эношима-сан, какое ещё… ещё нахрен ?Муку, убей меня??! Вы с головой вообще дружите или нет?!—…Мукуро… спаси меня…Мукуро показательно отвернулась. Джунко, сидя на земле, пыталась отдышаться.— Синяк будет… идиотка…Макото фыркнула, склонилась над ней и подала руку. Джунко, морщась, подняла глаза на президента.— В следующий раз буду бить наверняка, Джун-чан, — ухмыльнулась Макото.Джунко сплюнула.— А следующего раза не будет… дура.Но — приняла руку и поднялась.И всё-таки, тот день был безумием. Совершенным и абсолютным безумием. Камошида, Джунко… Сестра. Всё было против меня, все были против меня. Но я выстояла. Я…Хотя сейчас, оглядываясь назад — на самом ли деле могла бы Мукуро убить Джунко? Могла ли она, наплевав на родство, на свою связь, просто вот так взять и холодно, холодно, холодно убить её? Я… до сих пор не понимаю этого, мой дорогой дневник.Они странные, они обе. Что Мукуро, с её почти что собачьей преданностью и молчаливой готовностью на всё ради своей сестры. Что Джунко, которая, со своим мерзким чувством юмора, грязным языком, отвратительными манерами… И она… тот человек, которого я назвала другом.И пусть потом мне предстоял не самый простой разговор с моей сестрой. И пусть потом я была должна пожать последствия своего выбора, своего решения, своей ярости…Именно тогда, на крыше, ругаясь с возмущённой Джунко, тогда, когда на неё направили нож, тогда, когда я увидела пустоту в её глазах…Уже тогда я знала: Камошида. Получил. По заслугам. И я готова благодарить любого ками, любого мазоку… любого… а особенно Джунко — за этот краткий миг триумфа Справедливости.