Драббл 1 (1/1)

Фигаро признавал, что его детство прошло вполне счастливо: родители уделяли ему достаточно внимания, дарили то, что он хотел, спал в тёплой постели, вкусно ел, играл со смешным дядей, которого отчего-то родители приглашали нечасто, но это ничего: он приходил сам. Фигаро был окружён любовью с самого рождения. Однако, как и все нормальные дети, он рос и приобретал качества, уничтожавшие его счастливое детство. Наблюдательность. Фигаро перестал смотреть и слышать, теперь он видел и слушал всё, что оказывалось в радиусе его внимания, а радиус был велик. Его подушка намокала от слёз, когда ругались родители, затем он стыдливо включал кассетный плеер, когда те мирились. Он не понимал причины постоянных ссор и радовался каждому нормальному дню в их ненормальной семье, надеясь больше не услышать гневные крики за стеной. Его надежды оправдывались не всегда, и для него не было ничего ценнее тихого размеренного времени, проведённого в уютной атмосфере с милующимися родителями. Аналитические способности. Теперь Фигаро пытался понять, а не принять происходящее. Его всё ещё волновали неожиданные всплески эмоций, резкие переходы из крайности в крайность. Он слушал телефонные разговоры, смотрел за реакцией родителей на слова друг друга, на поступки, на дядю, на самого себя. Когда началась школа, Фигаро наконец понял, почему его семья ?ненормальная?: у остальных детей были мамы и папы, о которых те порой восхищённо отзывались, и Фигаро тоже хвастался своими родителями, однако вскоре дети начали обзывать его вруном и переставали замечать его вовсе. Он говорил ?Мой папа…?, и одноклассники перебивали его. ?Мой папа работает в лондонской разведке!?, ?Мой папа родился в Швейцарии?, ?Мой папа очень меткий?, ?У меня волосы вьются, как у папы?, ?Папа очень высокий?. Фигаро рассказывал обо всём, но другие просили его помолчать. Проницательность. И в окружении чужих людей он стал молчать без чьих-либо напоминаний. Фигаро был тихим ребёнком, и лишний раз подержать язык за зубами не приносило дискомфорта. Он всё так же слушал и анализировал происходящее, в какой-то момент научившись предсказывать дальнейшее развитие событий. Когда звонил телефон, Фигаро напрягался и с трепетом замечал, как меняется лицо Мараиха, уже одетого к выходу, но обречённого провести выходной дома вместо обещанного кино или театра. И за секунду до того, как его улыбка потускнеет, Фигаро будто случайно проходил мимо к холодильнику, к окну, к телевизору, в ванную – куда угодно. ?Я бы тоже хотел сходить на этот фильм?, – невзначай говорил он, даже если не хотел никуда идти, и видел вновь загорающиеся глаза. Утром он просыпался под запахи готовых блюд и видел, как отец тайком достаёт вино и отказывается от завтрака, спеша уйти на работу. И за секунду до того, как разобьётся первая тарелка, Фигаро оказывался на кухне. ?Я буду?, – говорил он, даже если не хотел есть, и ощущал нежное поглаживание по голове. Терпение. Всё это повторялось из раза в раз и скоро стало привычкой. Фигаро в общем-то был не против: он предпочитал предотвращать ссоры и ругань, прикрывая Джека, чем видеть на лице Мараиха печаль и обиду. Странно, но в обратную сторону этот закон не действовал – прикрывать Мараиха перед Джеком было не за что, и второй редко открыто показывал своё душевное состояние: вечно нахмуренные брови, прямая осанка, закрытые позы. Фигаро мог судить о его состоянии только по количеству окурков в пепельнице и вина в бутылке, когда как Мараих отличался экспрессивностью… Оттого, возможно, Фигаро и любил его чуть сильнее, чем старшего Банкорана. Терпению учили не только родители, но и дядя, который к тому же был отличным примером ?как делать не надо?. Паталлиро много шумел, действовал на нервы, путался под ногами даже у того, кто был младше него на десяток лет. Фигаро видел, как реагируют родители, но сам не выходил из себя: то ли потому что вырос с дядей и хранил много хороших воспоминаний о нём, то ли из своего тихого характера. Родители удивлялись и могли только предположить, что Паталлиро похож на вирус: в небольших количествах полезен и помогает организму выработать иммунитет, отчего перестали пресекать попытки короля Малинеры общаться с их сыном… да и бесполезное это было занятие. Фигаро окончательно потерял счастливое детство, но лишь из-за того, что рано повзрослел – это было неизбежно: кто-то же должен находиться в адекватном состоянии в этой семье.