Вторая. (1/1)

- Привет, - чуть скрипит дверь, и на пороге кухни появляется полуобнажённый парень. Растрёпанные русые волосы, помятое лицо, очередная ночная игрушка без имени. Сейчас есть, и вот уже её нет. - Тебя подвезти? – ты выныриваешь из-за спины растерянного парня, он не понимает, что эти слова обращены вовсе не к нему. Открывает рот, чтобы ответить. - Не надо, - опережаю я, и почти готов хохотнуть – парень как рыба беззвучно закрывает рот. Смешон. Какой за эту неделю? Третий? Пятый? Ты не пренебрегаешь ни парнями, ни девушками, но в эту неделю я всё чаще вижу мужские ботинки в коридоре. Что с тобой? Всё чаще и чаще, чуть ли не каждый день. Люди спиваются, а ты… ты бьёшься в неистовой скачке, тебя засасывает.Но мне ли судить? Что я знаю о тебе – ничего. Ты бывший боец Сеймея. На этом всё. Файл пуст. Непрочитанной книгой ты лежишь передо мной, укрытой в толстый кожух с именным замком от посторонних глаз. Вот только ключ сгинулвместе с хозяином, а книга осталась навеки пылиться на старых полках этого мира. - Как хочешь, - ты почти равнодушно пожимаешь плечами и снова теряешься в глубине квартиры. Мне это нравится.

Забота Соби была тёплой и трепетной, но её всегда было чересчур много. Он душил меня собой, носил на руках, словно неземную драгоценность. Он почти не различал во мне человека, не хотел быть человеком рядом со мной. Может, со временем я бы смог это исправить, как-то объяснить. Вот только теперь некому, незачем.А с тобой всё проще. ?Рицка, хочешь?? - ?Нет? - ?Нет, и ладно?. Улыбка, разворот, и твоя широкая спина, уходящая в направлении только собственных дел. Иногда для приличия скорчишь недовольную мину, помашешь пальчиком, но уткнувшись в стену, даже не подумаешь её штурмовать. Спасибо.Так и живём. Под одной крышей, в двух разных мирах. Соприкасаемся только поверхностями и ненадолго. Ты дал мне всё нужное, чтобы я смог продолжать свою жизнь, я в благодарность не лезу в твою. По документам я твой двоюродный брат, по жизни – сосед по квартире. Ни больше, ни меньше.И всё-таки зачем? Много раз спрашивал, но ты молчишь. Причём так профессионально, что я не могу понять – скрываешь что-то, или действительно не знаешь сам. Отмахиваешься, переводишь тему, ускользаешь в ?дела?, а я остаюсь на холодной кухне, рассматривать, как разбиваются маленькие капли воды об оконную раму.Ты чужой. Я чужой. Мы разные.*** - Какой милашечка, - девушка улыбается и тянет ко мне руку, чтобы в противной манере всех женщин, ухватить и потаскать за щёку, - кто это у нас тут..Не успевает договорить, кривит лицо. Конечно, ты же хватаешь её за запястье и довольно сильным рывком отдёргиваешь от меня.- Тебе пора, - ты выталкиваешь растерянную девушку из кухни. Я слышу, как через пару минут хлопает входная дверь. Ну что за балаган. - Извини, - ты падаешь на стул рядом и тянешься за кофейником, - не думал, что её занесёт сюда. - Ничего, - смотрю на твой растрёпанный вид, и мне почему-то кажется, что эта ночь была куда хуже вчерашней. Вчера ты источал невозмутимое спокойствие. Вчера ты был со мной. - Рицка! Малыш! Рицка!..

Я слышал, как в сознание пробираются эти слова, но было так трудно распознать откуда. Меня затягивало в какую-то топь, я тонул, я кричал, звал. Сеймея, Соби… много раз. Плакал, снова как маленький, потому что никто не отзывался. Никто не приходил. Я тонул в пустоте собственной жизни. - Рицка! Рицка!..

Не помню, как очнулся, как смог вырваться оттуда. Или кто-то вырвал. Но нашёл себя на твоих коленях. Ты с пониманием приткнул меня лицом к груди, закутал в одеяло. Да, я не хочу, чтобы кто-либо видел мои слёзы, мои страхи, мою боль. Даже ты. Мы слегка раскачивались, словно в лодке, я даже почти чувствовал шум воды, он заглушал мои всхлипы. Я знаю, что это делал ты, чтобы меня успокоить. Более того, раскрой я глаза – увидел бы и море, и лодку, и закат солнца, и розовое небо. Ты придумал это для меня, ещё полгода назад, когда я не мог спать. Разворачивал маленький купол системы и заливал его теплом, для меня. Мягкая тишина обволакивала меня с ног до головы, убаюкивала и отпускала в мир спокойных снов. Но даже тогда ты не уходил. Осторожно спускал с коленей, укладывал на кровать, ложился рядом. Не знаю только, спал ты или всю ночь смотрел, как я дышу. Но я чувствовал твоё присутствие сквозь сон, оно не позволяло мне упасть в пропасть снова.

Но просыпаюсь я всегда один. Вижу только примятое твоимтелом одеяло, улавливаю твой аромат и пустоте говорю ?спасибо?. Потому что мы не затрагиваем этой темы никогда. Делаем вид, что ничего не было. Ни моей слабости, ни твоей защиты. Наверное, так правильно. Не влезать в душу, ведь она чужая.Но иногда трудно не заметить трещин на призрачно гладкой её поверхности. Когда ты безостановочно куришь сигарету за сигаретой, привалившись к оконной раме. Когда смотришь в сереющую даль вечера, будто выискивая в ней что-то. Когда говоришь, что работаешь, запираешься в своей комнате, а на самом деле пьёшь. Один. Я понимаю это, когда слышу звон стекла. Очередной стакан со злости рассыпается прахом о стену. С утра ты выйдешь беззаботным, лёгким и живым, ты будешь улыбаться мне, готовить завтрак, подшучивать. В который раз склонишься передо мной и щёлкнешь по носу, предложишь подвезти. Ты так чудесно играешь. Я почти завидую. А вечером новый ухажёр или ухажёрка.

Закрываешься маской балагура, но сам словно доказываешь что-то, кому-то. Себе? Ему? Или ищешь что-то? Или кого-то? Восполняешь утраченное дешёвыми подделками? Лживое счастье на одну ночь. Я не знаю. Не знаю, что было между вами, в каких вы были отношениях с Сеймеем. Вижу только, очередной маскарад, день за днём, яркие фантики обёрток, что по использованию осыпаются к ногам. Наверное, мне жаль тебя. Смог бы я помочь? Возможно. Но ты не хочешь. А я не буду. Мы же чужие друг другу.

*** - Что это? – хмурое любопытство сжимает морщинку на твоей переносице.- Да ерунда, не важно, - отмахиваюсь и иду к себе. - Это приглашение на родительское собрание? – маленький листок, испещренный официозом, мнётся в твоей ладони. - Да, но это не обязательно, - я почти скрываюсь за своей дверью. - Я схожу, - так спокойно, словно собрался в магазин за молоком. - Да не обязательно, говорю же, - хмурюсь уже я. Не со зла, просто как-то неудобно соприкасаться мирами чуть глубже. - Ну, я же твой опекун, - ты прост и логичен, как всегда. А я и забыл. Скажи такое Сей – я бы улыбнулся, скажи такое Соби – смутился. А с тобой как быть? Стою и глупо двигаю губами в беззвучных жестах. Опекун, родной вроде бы человек. И ты.- Ладно, - я всё-таки сдаюсь, а ты улыбаешься. Ты всегда улыбаешься. Думаешь, что лечишь меня? Вылечился бы сначала сам.*** - Я похож на него, да? – застаю врасплох, как мне казалось. Хорошая идея: неожиданное нападение, и не успевший сгруппироваться оппонент повержен.- Нет, - слово ударяет вместе с ножом о разделочную доску. Я наивный дурак, если думал обыграть тебя. - Но я же почти его копия в детстве, - мне страшно лезть в твою жизнь, но я хочу знать лишь самую малость, - я для этого тебе нужен? - Нет, - нож снова падает, отделяя от помидора очередной кусок. - Я похож на него внешне, но внутри совсем другой. Лучше, чем он, да? – чувствую, что перегибаю палку впервые. Зачем, зачем я это делаю? Что плохого в том, чтобы просто жить?- Это же здорово, взять меня, чуть перевоспитать, вырастить улучшенную копию моего бра.. - Прекрати! - ты рявкаешь так неожиданно и зло, что я подпрыгиваю на стуле. Мелкая дрожь касается моих рук, а я не могу оторвать взгляда от твоего затылка. Я жду, что ты сейчас повернёшься, злой и пылающий, ударишь меня по щеке за дерзость, за эти болезненные слова, погонишь прочь. Смотрю и жду, жду… Но ты не поворачиваешься. Словно ничего и не было – продолжаешь дальше крошить овощи. Нож так же размеренно падает на доску, отделяя от целого куски.Ты его любишь или ненавидишь? За то, что он сделал с тобой, что? Вот если бы слёзы по щекам, или гнев – я бы понял, узнал бы. Но ты спокоен и невозмутим, неприступен, холоден. Ты не впустишь меня в свой мир. А я больше и не буду пытаться. Ведь так, наверное, правильно.***Кто-то заливисто смеётся ещё в подъезде. Шумит лифт. А после я различаю ваши голоса. Твой и чей-то женский. Ближе. Вот уже ключ скрипит в замке, всполох ветра от сквозняка поднимает шторы. Я снова на кухне, пью чай на поминках своей жизни.- Рицка, - как странно, что ты зовёшь меня в таких обстоятельствах. Но я поднимаюсь и иду. - Малыш, мне надо расплатиться за такси, - у тебя румяные щёки и горят глаза, - проводи нашу гостью в дом.- Хорошо, - нет, не хорошо. Травишь свою жизнь, меня не втягивай.- Привет, - стоявшая всё это время спиной девушка оборачивается ко мне, а я с глупым выражением лица замираю на месте. Нет, не потому что красивая, не потому что лучезарно улыбается, не потому что платье ей так идёт. Господи, она же школьница! Она же немногим старше меня. Нисей, как ты мог. - Как ты мог? – я всё же возмущаюсь тебе в лицо. Девушка в зале, а мы за закрытой кухонной дверью. Ты снова рыщешь взглядом стаканы, а я с ужасом наблюдаю за тобой. Ты животное. Злое, бесчувственное, похотливое что-то.– Она же школьница, что ты творишь? Ей нельзя пить! И ей вообще нельзя ничего… - Рицка, ты слепой или как? – впервые ты с вызовом смотришь на меня. Тому виной алкоголь, я знаю, завтра от этого взгляда не останется и следа. – У неё нет таких милых ушек, как у тебя.Я бесшумно охаю. А ведь и правда, я не заметил. Зато заметил ты – мою растерянность, улыбаешься довольным котом.- Она их давно-давно где-то обронила, - наигранное сочувствие, ты разводишь руками, - и я её не звал, не совращал и вообще не трогал. Она сама меня нашла и прицепилась. Успокойся, малыш.Успокоиться, верно. Какое мне дело до всего этого, это не мой мир. Задумчивость уносит меня, и я не замечаю, что ты уже стоишь передо мной на коленях. Снова тянешь руку, чтобы вцепиться в подбородок. Миловидная улыбка, которая внушает спокойствие, словно гипноз. - Эту милашку бросил парень, всего-то. Она ищет утешения, - когда ты так близко, ты всегда говоришь мягко и вкрадчиво, словно внушаешь истины маленькому ребёнку, - ей плохо. Она хочет забыться на один вечер, чтобы перестать плакать. Лучше всего в руках кого-то опытного, чужого. Понимаешь? Предать себя на один вечер, перекричатьдушевную боль..А я дальше уже не слушаю. Я просто вижу, как ты ?плачешь? этими словами, сквозь эту гадкую милую улыбку. И чувствую, что колет уже в моих глазах. Мне ведь тоже больно. Мне ведь тоже хочется забыться.

Ауч!Снова щёлкаешь по носу.?Не плачь, малыш?.