Бен и Мартин (1/1)

Бен никогда не ссорился с Мартином из-за сцен ревности, неоднократно устраиваемых последним наедине. Терпел, ждал, старался не допустить разрушительных последствий, успокаивал. Но ЭТО публичное шоу!? Невозвожный идиотизм. Бен тяжело вздохнул. Испытал острое чувство сожаления.В ?Ягуар? сели молча. Выяснять отношения, управляя автомобилем, Бену не хотелось. Поэтому, не обращая внимания на сопящего (возможно, только начинающего засыпать) Фримана, Бен сосредоточился на дороге и своих ощущениях. Было (а) грустно, (б) стыдно и ещё, почему-то немного тревожно. Как будто появилась и стала неотступно преследовать тень чего-то неотвратимого и совершенно непредсказуемого.Стыд понять было проще всего. Бену, совершенно не приемлющему публичной потери лица, было обжигающе стыдно за Мартина. А в особенности за то, как по-шутовски тот прощался со всеми, будто бы вечернее шоу было заранее внесено в программу нелепых развлечений в качестве основной части. А ещё в памяти навязчиво всплывали снисходительная улыбка Марка, безразличный взгляд Стивена, откровенно презрительный – Кена. Почему-то особенно стыдно стало, когда вспомнилось возникшее на мгновение выражение неподдельного изумления на лице Тома в тот момент, когда Мартин стал церемонно благодарить за приятно проведенное время. Твою мать! Это было ТО САМОЕ, известное только выпускникам частных школ и Оксбриджа, выражение, адресованное вдруг осмелившейся заговорить, персоне, подвергнутой публичному остракизму. Том, конечно, быстро надел маску благожелательно настроенного коллеги. Но Бену хватило той самой доли секунды – он понял, что для Томаса Уильяма Хиддлстона мистера Мартина Фримана как личности больше не существует. Persona non grata. Только вот Мартин ничего не понял. От этого становилось ещё более стыдно. Ну да, Мартин, неоднократно изображая (а может быть и правда вовсю испытывая) классовую ненависть, говорил нечто в том духе, что ?Мы, мол, университетов не кончали?.По сути, ситуация вообще была из рук вон. То есть вот он, Бен, состоит в связи с лицом, являющимся для кого-то из его круга персоной “non grata”. Знает об этом, но продолжает поддерживать отношения, которые (так уж глубоко въелась в подсознание эта традиция) должны были быть теперь немедленно прерваны. Прерваны сразу же, как только один из ?своих? послал однозначно читаемый сигнал. И непроходимо грустно было как от самой этой необходимости, так и от того, что связь с Мартином была изначально дисгармоничной. Это Джон Уотсон мог с трепетной нежностью обожать своего психопатичного тирана Шерлока, получая от этого удовольствие. В их же отношениях с Беном неуравновешенный актер Мартин Фриман был демонстративен, нетерпелив, часто груб, любил выяснять отношения на повышенных тонах. Особенно ему нравилось унижать своего ?Камберлорда?. Бен мог припомнить десятки интервью Мартина, где ему удавалось публично реализовать эту потребность. Вспоминать о том, как Мартин компенсировал свой комплекс простолюдина наедине, не хотелось совсем. И тут тревога отпустила Бена – нахлынул страх. Он понимал, что подсознание будет действовать по своему сценарию, и скоро, очень скоро их с Мартином отношения изменятся. Как бы Бен ни желал сохранить status quo, ничего уже не будет по-прежнему. И виноват в этом не Мартин, а надменный жестокий манипулятор, прекрасно понимающший, что он делает. И это только крохотный эпизод совместного с Томом нахождения на территории личных отношений. Что будет, когда это чудовище развернётся в полную силу? В том, что Хиддлс - именно чудовище, Бен теперь не сомневался ни на секунду. Теперь он понял, почему по глубине и силе именно Локи превзошёл всех сыгранных Томом ранее героев. Том не играл Локи. Том наконец-то просто был собой. Он жил, гулял, дышал СВОИМ воздухом. Нечто, обычно неосязаемое, получило возможность материализоваться в мире и взаимодействовать с ним. Да от такого же двинуться можно! А может он и двинулся? Он жестко уцепился за шанс показать всем своё настоящее лицо и при этом остаться не узнанным. Все ведь будут уверены, что ?носитель света и добра? - просто ОЧЕНЬ хорошо справился с ролью. Он же гений! А теперь гипнотический взгляд гения был однозначно, как сквозь прицел, устремлён на него. Бен ощущал это как мороз, пробегающий по коже между лопаток, и как будто слышал отрывистый смех, но не Тома – смех Локи.?Нет, я себя накручиваю. Это всё вчерашний вечер, его намёки, дикий взгляд, какая-то странная общая атмосфера?, - старался переубедить себя Бен. Не переубеждалось. При воспоминании о взгляде становилось отчего-то трудно дышать. И, кажется, впервые Бен, посмотрев на так мирно спящего сейчас Мартина, испытал острую жажду обладания. Получить, наконец, всё то, что Джон обещал Шерлоку взглядами и прикосновениями, доказать, что справится с любой ситуацией. И только пусть Мартин молчит! Молчит и отдается. Наконец-то отдаётся по-настоящему и… неотрывно смотрит в глаза. А если не будит смотреть – Бен его заставит. Просто обхватит за горло, чуть сожмёт, и подождёт, пока Мартин сообразит, что надо делать, чтобы получить доступ к кислороду. Бен, конечно, позволит. Но вот шевелиться – нет, не позволит. Пусть даже не пытается извиваться, мешая и навязывая свой плебейский ритм, свой темп – Бен намного сильнее, он будет иметь его именно так, как хочется ему, как давно хотелось – жестко, но медленно и долго, до полного изнеможения! И только он будет решать, когда позволить Мартину кончить… А если их отношения закончатся, то Фриман должен запомнить его именно таким!Бен тряхнул головой, испугавшись нахлынувших фантазий - "Обхватит за горло" - это откуда. Это же любимый жест Тома в образе Локи, и только что Бен осознал, что этот жест стал и его любимым - подсознательно. И так остро желанным. ?Что же ты сделал со мной, змей с безумными глазами? Ты же отравил меня!? - адресовал безмолвное послание Тому совершенно переставший быть собой Бен. Въезжали в Лондон. Надо было быть более внимательным. Бен как будто пытался вынырнуть из темного омута, делавшего происходящее немного нереальным. Ведь это же не он сейчас так возбудился от захватившей его воображение сцены насилия! Не он понимал, что может придушить Мартина, если тот не будет делать всё так, как хочет Бен. И конечно же это не он захотел после всего схватить Мартина за шкирку и поставить на колени – просто по праву его, Бена, классового превосходства - чтобы умолял о прощении за все насмешки над его ?Камберлордским сиятельством?. Не он. Не он… Внутри что-то попыталось тихо рыкнуть. Бен позволил этому звуку вырваться наружу.***Мартин проснулся, сонно огляделся, искоса удивлённо посмотрел на Бена, не повернувшего головы в его сторону. Увидел, что они уже в Лондоне. Попытался вспомнить, какие были планы и что вообще до этого было. Вспомнились какие-то разрозненные фрагменты, касательно планов вовсе ничего не вспомнилось.Мартин повернулся всем корпусом к Бену – тот был каким-то другим - новым и немного пугающим.- Бен, куда мы сейчас? – тихо так спросил и сам себе удивился.Не поворачивая головы, Бен принялся монотонно говорить: ?Мы с тобой едем из загородного дома Браны, где ты устроил отвратительную публичную сцену ревности. Меня все жалели, мне было противно. Но это – не главное. Главное, что сейчас мы едем домой. Если дорога будет такой же хорошей, то у нас останется 20 минут, чтобы привести себя в порядок и переодеться (при этом Камбербэтч опять тихо рыкнул). Потом мы едем в агентство, где встречаемся с Гейттисом, Моффатом и Хидлстоном. Ты не закатываешь сцен ревности, не поясничаешь, стараешься быть хорошим актёром и изображаешь воспитанного не-психопата. Мы подписываем контракт на съемки в новом проекте Марка. Главные роли – у меня и у Томаса. Ещё будет главная женская роль, но с этим вопросом пока нет ясности. Вчера тебе пытались дать понять, что, во-первых, ты в этом проекте тоже будешь кого-то играть. Извини, не помню всех деталей, но это – меньше, чем даже роль второго плана. А во-вторых, на площадке вместе со мной тебя практически не будет. Если не вчера, то, я надеюсь, хотя бы сейчас ты уяснил этот расклад. И ни я, ни кто бы то ни было другой не услышим от тебя сегодня ни вопросов, ни комментариев. Надеюсь, я понятно всё изложил?.К окончанию этого монолога Мартин сидел с совершенно круглыми глазами и полуоткрытым ртом, чувствуя, как покрывается инеем. - Почему не слышу ответа? – коротко бросил Бен.?Корону на него напялить, что ли, а то несостыковка образа и сути?, - попытался язвить обычно такой активный внутренний голос Мартина. Сам же Мартин ничего не сказал. Только немного отодвинулся.- Так, на мои вопросы - отвечаем, - отчеканил Бен, - Ты. Меня. Понял?- Да. – Мартин коротко кивнул. Отчего-то к глазам подступили слёзы. Мартин попытался сглотнуть – мешал ком в горле.- Да, Мартин, постарайся не выводить меня из себя хотя бы сегодня, – величественно распорядился Бен, подумавший про себя: ?Хотя наказание тебе может и понравиться, кто же тебя знает?.Подумал так – и уже почти совсем не испугался. Он точно знал, чего сейчас боится больше всего - взгляда Хиддлстона, который на встрече в агентстве обязательно мимолётно, одному Бену понятным кодом, обозначит персону “non grata”. И Бен обязательно почувствует унижение. Так уж они были воспитаны. И ещё Бен точно знал, чем это унижение обернётся потом для Мартина. От накатившей волны острого возбуждения стало трудно дышать. И было не жаль. Больше ничего не было жаль.Бен припарковался у дома. На мобильник пришла СМС-ка: ?Ты ведь хотел новых ощущений? Разве нет? И я научу тебя… ?танцевать как Хиддлс?. ТХ?. Где-то вдалеке, нет, не в этой реальности, в другой, куда более значимой, отчетливо слышалось раскатистое ?ехехехе?.